За короля и отечество - Асприн Роберт Линн - Страница 66

Риона кивнула.

— Когда далриаданские ирландцы высаживались на остров в Гэлуидделе, им приходилось тотчас же уходить на север. — Она сокрушенно улыбнулась, признавая ту высокую цену, которую ирландским воинам пришлось заплатить на этой части британской земли. — Мне говорили, ирландские торговцы, плавающие между родной Эйре и Далриадой, не чураются пиратства. А уж варвары-пикты представляют собой угрозу нам всем.

Медройт поклонился.

— Вы очень точно оцениваете ситуацию.

Даже слишком хорошо,подумал Лайлокен, заметив подозрительный огонек в ее глазах, и поспешил вернуть разговор в русло официального предложения Морганы.

— Так вот, Моргане пришло в голову, что, зажав пиктов между двумя союзными армиями, мы могли бы положить конец этим варварам с синей татуировкой на лицах. Однако это предложение альянса имеет цели, идущие значительно дальше и гораздо более важные как для обоих наших народов — Британии и Далриады, — так даже и до самой Эйре.

Он подождал, пока Риона переведет все это Даллану. Тот долгое мгновение смотрел на них, прищурившись, потом жестом предложил продолжать.

Вот оно…Лайлокен набрал в грудь побольше воздуха. Самая, черт подери, важная речь в твоей жизни…Он сделал еще один вдох и продолжил оглашать послание Морганы.

— Вы, возможно, слышали уже, что варвары-германцы из Саксонии и Ютландии целыми флотилиями плывут сюда с континента с намерениями урвать себе как можно больше от наших королевств. Младшие сыновья, согласно германским законам лишенные права претендовать на трон, земли или титул, ищут себе этого на стороне.

Британские берега и расположены близко от них, и богаты. После ухода с острова римлян они полагают, что бритты легко покорятся им. Наш военачальник дукс беллорум Арториус доказал им, что у британских волков есть еще клыки. Мы загнали их в юго-восточную часть нашего большого острова и удерживаем пока там. Моргана ясно видит, куда сассекские и уэссекские саксы обратят свои взгляды в поисках добычи полегче, потерпев от нас поражение в войне — а война эта готова разразиться с недели на неделю.

Когда саксов оттеснят обратно — а мы наверняка оттесним их обратно, в этом нет ни малейшего сомнения, — куда обратят их самозваные короли острия своих мечей? На Эйре, король Даллан мак Далриада, на Эйре и ее молодую, но уже богатую колонию Далриаду. Моргане хотелось бы избежать войны между саксами и далриаданскими ирландцами вблизи ее границ, однако союз между нами мог бы предотвратить подобное несчастье.

Зачем Моргане посылать этих врагов Гэлуиддела на север воевать с людьми, которые в конечном счете такие же кельты, как мы, бритты, имеющие с нами много общего, тогда как саксы во всех отношениях чуждые нам варвары? Когда их попытка силой получить место в совете Рейгеда провалилась, Кута Сассекский покинул королевский дворец в Кэрлойле не просто в гневе — в бешенстве и на пути своем обратно жег деревни и хутора, убив всех до одного мужчин, женщин и детей. Надо же: малых детей, — он покосился на девчушку лет пяти, сидевшую, скрестив ноги, у ног принцессы, — буквально порубили на куски и разбросали по двору словно на пожирание свиньям…

Он передернул плечами, и вышло это у него вполне убедительно.

— Когда мы, бритты, сбросим этих негодяев в море, они подадутся к ирландским берегам, чтобы убивать уже ирландских детей, едва научившихся ходить. Этого королева Моргана тоже не желает допускать. Разве могут бритты почивать на лаврах, не делая ничего, пока саксы будут жечь и вырезать ирландские прибрежные селения? Разве могут бритты сидеть сложа руки, пока саксы ударят по Далриаде, замутив столько беспорядков с пиктами, что ирландским воинам придется биться на два фронта — против саксов и пиктов одновременно?

Союз подарит и Гэлуидделу, и Далриаде сильных партнеров, способных удерживать саксов вдали от северной Британии и земель Скотти. Кроме того, союз подарит Далриаде больше, чем взаимную защиту от этого нового врага. Мы привезли с собой дары — плоды торговли, которую Далриада может завязать с отдаленными землями Римской империи. Британские команды могут обучить ирландских шкиперов торговым путям и языкам, на которых заключаются сделки. Вот, — он махнул рукой, давая одному из матросов знак открыть тяжелый сундук, — примеры тех сокровищ, что привозят из года в год в наши порты британские корабли.

Он достал из сундука кусок слоновой кости из Африки, а также несколько предметов, искусно вырезанных из того же материала: браслеты и шкатулки с кельтскими орнаментами, женские гребни. За слоновой костью последовали янтарь с далекого севера — необработанные куски и ожерелье с золотыми звеньями; меха черного соболя, добытые и обработанные охотниками в далекой стране, которую, как утверждал Беннинг, когда-нибудь назовут Россией, — красивые плащи и муфты с опушкой из белого горностая.

Еще глубже в сундуке обнаружилось дамское платье замечательного лавандового цвета, украшенное кельтской вышивкой и речным жемчугом. Вполне достойное богатейшей из королев, платье это было вообще-то заказано Ганхумарой, но Моргана ухитрилась перекупить его у швеи втридорога, посоветовав сказать Ганхумаре, что в процессе шитья платье безвозвратно пострадало.

Разумеется, некоторая сложность могла бы возникнуть в случае, если бы предполагаемая невеста Медройта показалась бы в нем на людях, но Моргана, похоже, шла на этот риск вполне сознательно. Если Лайлокен правильно оценивал ситуацию, перекупленное платье означало: «Попробуй хоть раз еще сунуть нос в жизнь моего племянника и мои дела, и я погублю твою репутацию с той же легкостью, с какой перехватила у тебя эту красивую безделушку!»

Лайлокен находил эту шутку весьма и весьма забавной.

Беннинг тоже.

Принцесса, разом забыв о придворном этикете, стрелой вылетела из-за отцовского трона и, восхищенно ахнув, ощупала платье.

— Что это? — прошептала она; как выяснилось, на языке бриттов она говорила не хуже Рионы. — В жизни не видела ничего подобного!

Впрочем, остальные женщины тоже собрались в кружок потрогать платье и восхититься мягкостью материи. Тут в разговор очень кстати вмешался Медройт.

— Это называется «шелк». Его ткут в одной далекой восточной стране — говорят, эту нить получают из коконов каких-то особых гусениц. Мы покупаем такие ткани в Константинополе: они там торгуют с такими дальними странами, что и вообразить трудно. А швея-мастерица из Кэрлойла, что шьет платья для Тейни, королевы Рейгеда, и Ганхумары, королевы Кэр-Гвендолью, умеет превратить шелковую ткань в произведение, достойное прекраснейших из дам.

Платье явно заворожило юную принцессу — та прикладывала его так и этак, встряхивала, чтобы увидеть, как переливается ткань, и глаза ее сияли едва ли не ярче солнца. Моргана, сама того не зная, замечательно угадала с цветом платья, как нарочно подошедшим цвету волос девушки. К тому же и сложением она весьма напоминала Ганхумару, поэтому и сидеть на ней платье должно было так, словно его шили специально для нее. Даже ее отец при виде ее восторга не удержался от легкой улыбки. Лайлокен решил, что момент как раз подходит для завершения послания Морганы.

— Все эти подарки — ваши, вне зависимости от того, какое решение вы примете. Однако королева Моргана надеется, они послужат залогом того богатства, что предлагает Гэлуиддел наследнице Далриады в случае ее брака с Медройтом. Королева Моргана предлагает королю Далриады и его прелестной дочери лично встретиться с ней на побережье Гэлуиддела, у круга стоящих камней Лохмабена в следующее полнолуние. Королю она предлагает захватить своих советников и охрану, если так ему будет спокойнее; сама же она всецело верит в добрые цели своего предложения, а посему будет ждать у Лохмабенских камней одна, без вооруженного сопровождения.

Она надеется также, что вы поймете сложность ее положения, ибо неудача ее действий повлечет ответные шаги со стороны ее брата Арториуса, дукс беллорума Британии, приведшего бриттов к победе в одиннадцати битвах с саксами. В этом двойное содержание ее послания: оно предлагает дружеский союз, поддержанный военной мощью бриттов — мощью, которая может поддерживать союзников, а может угрожать врагам. Таковы слова Морганы, королевы Гэлуиддела и Айнис-Меноу, посылаемые ею королю братской Далриады и его прекрасной дочери.