За короля и отечество - Асприн Роберт Линн - Страница 10

— Э… — Ему пришлось прокашляться и сделать еще одну попытку заговорить. — Не объяснит ли кто-нибудь мне это немного подробнее? — Похоже, хотел он этого или нет, каким бы усталым он себя ни чувствовал, ему предстояло вникать в науку здесьи сейчас.

Зенон Милонас, до сих пор не подававший голоса, кивнул.

— Очень хорошо, капитан.

Зенон Милонас обладал наружностью одного из тех вечно унылых типов, каких ожидаешь обычно встретить в покойницкой, хотя на деле такого почти не случается. Сейчас, в битком набитом зале, в окружении возбужденных коллег он напоминал Стирлингу долговязого подростка с неловко торчащими во все стороны локтями и коленками и сознанием того, что он плохо вписывается в обстановку. Да и по взгляду его можно было бы заключить, что он встретился с худшими проявлениями того, что может выказать человеческая цивилизация, — и во встрече этой потерпел поражение.

До Стирлинга не сразу дошла причина этого взгляда, но когда он понял, осознание это пронзило его не хуже электрического разряда: Милонас был жутко напуган. Напуган результатами собственной же работы.

Это наводило на мысли, от которых Стирлингу делалось просто дурно — словно под ногами его разверзлась бездонная пропасть, когда он и трещинки в полу не ожидал. Что может натворить ИРА, окажись в их распоряжении настоящаямашина времени… На Стирлинга вдруг обрушилась волна звуков: хор голосов, смех, обрывки пьяной песни, звон стаканов, шум далекого поезда в тумане. Зловещее ощущение пустоты в желудке было бы привычным — такое он испытывал перед боем, только на этот раз оно казалось вдвое сильнее. Стирлинг одним глотком опустошил стакан и махнул официантке, чтобы та принесла еще один.

— Ладно, — выдавил он из себя наконец. — Прочитайте мне короткую лекцию по основам путешествий во времени, профессор.

— Ну, начнем с физических основ проекта. — Милонас наклонился вперед, катая пустой стакан в ладонях. — Вы наверняка знакомы с концепцией бесконечно множественных потенциальных будущих? Ну, это если я сделаю xвместо y,а вы в ответ — bвместо c, и так далее, и все это помноженное на все физические факторы вселенной? Случайно раздавленная бабочка оставляет без обеда птичку, что не позволяет ее птенцу разнести смертельно опасную инфекцию, которая иначе выкосила бы пол-Азии. Или вспышка сверхновой… или, там, метеорит, воспринятый как Божье Знамение, подстегнувшее кого-то напасть на соседей, или отказаться от революции, или создать новую религию, которая в свою очередь убьет несколько миллионов людей под предлогом заботы об их душах. Стоит принять это как данность, — или, как я выразился бы, неоспоримую гипотезу, — как простая логика подсказывает нам следующую идею: наряду с бесконечным множеством будущих существует и бесконечное множество прошлых. Я не сделал x,но вместо этого сделал y, а вы ответили не b,но, напротив, сделали c.

— Ну допустим, — нахмурился Стирлинг. — Но послушайте, в этом же нет никакой логики. Как могли произойти и x,и y,когда совершенно очевидно, что имело место только x?

— Тут все дело в квантовой физике, — терпеливо пояснил Милонас. — Или, точнее, фрактуральной физике — впрочем, эту дисциплину пока даже не все квантовые физики понимают.

— Фрактуральная физика? — переспросил Стирлинг. — Это еще, черт подери, что такое?

— Чертова Нобелевская премия, — хохотнул Седрик Беннинг, салютуя полупустым стаканом.

Милонас укоризненно покосился на Беннинга.

— Вот именно. Если только министерство когда-нибудь позволит нам опубликовать результаты. — Вид у парня сделался еще более испуганным. Стирлинг прищурился: до него вдруг дошло, что Милонасу хотелось бы,чтобы министерство внутренних дел засекретило эту работу. Странное дело, остальных это, похоже, не тревожило совершенно. За столом царило достаточно буйное веселье. Что такого известно Милонасу, чего остальные еще не углядели?

— Будьте добры, продолжайте, — мягко произнес Стирлинг, пригубив из второго стакана. — Что такое фрактуральная физика?

— Математическая форма описания… или учета невозможностей в наблюдениях, не поддающихся объяснению с позиций квантовой физики или ее математических схем. Вам наверняка уже известно, что простой факт того или иного наблюдения в буквальном смысле слова вызывает объект из небытия — на квантовом уровне. Наблюдение равно творению. Другими словами, если вы зададите верный вопрос, вселенная не может не отозваться на это ответом, которого прежде не существовало. А если какой-либо объект существует, его можно разложить на что-то другое — и время в этом смысле не исключение. Собственно, не будь фрактуральной физики, ничего бы и не существовало.

Стирлингу все это представлялось безумным бредом; впрочем, он и неевклидову геометрию представлял себе достаточно туманно.

— Так вот мы здесь, — Милонас мотнул головой в направлении лаборатории, — занимаемся попытками понять, как функционируют законы фрактуральной физики. И мы выяснили, что все бесконечно многие будущие и все бесконечно многие прошлые сосуществуют в раздробленных проекциях, скользя друг мимо друга и друг сквозь друга — точь-в-точь как в детском калейдоскопе, где узор меняется с перемещением цветных стеклышек. В общем, фрактуральная физика единственная позволяет научно объяснить физические явления. Человеческий мозг представляет собой миллиарды нейронов, подключенных к нервной системе и органам чувств. Столь сложного инструмента мы пока не создали.

Я скорее догадываюсь, чем знаю, что предвидение имеет место, когда индивидуум с особо острым восприятием встречается с пересечением фрактуральных проекций, поставленный, таким образом, перед двумя вероятными будущими. Двумя или больше. Имеются люди, чувства которых «настроены» на будущее фрактуральных проекций; у других они «настроены» на прошлое. Их можно сравнить с приборами, настроенными на создание радиопомех или на передачу микроволн. Люди, научившиеся переключать свои чувства с одной проекции на другую — так называемую астральную проекцию нашего бестелесного существования, — и в самом деле воспринимают происходящее в этих проекциях. Так вот нам удалосьуправлять процессом, с помощью которого человеческое сознание — а оно в конечном счете сводится к специфически структурированной энергии, которую можно закодировать, — перемещается из одной точки в другую сквозь фрактуральные проекции…

— Постойте, постойте. — Стирлинг с трудом удержался от соблазна потереть ноющие виски.

Милонас осекся на полуслове, и брови его недоуменно поползли вверх.

— Что же тут непонятного? Это предельно просто — по крайней мере в теории. Вот практическое воплощение — тут уже начинаются некоторые сложности…

— Может, для вас это и просто, — буркнул Стирлинг, — но с моей колокольни это представляется совершенно невозможным. Послушайте, я готов проглотить все, что вы говорили насчет перемещения сознания из проекции в проекцию. Я и сам повидал всякого занятного. Знал, например, одного парня, который клялся всем святым, что не первый год путешествует в астрале, — и ведь при этом никак не походил на кандидата в психушку. Так что не спорю, я могу еще принять проецирование чьего-то сознания куда-нибудь еще. Но в другое время? Вы меня за дурачка считаете?

— Ни в коем случае, — очень тихо сказал Милонас, и Стирлинга снова потрясло выражение ужаса в его глазах.

— Пожалуй, объясните-ка еще. Представьте себе, я какой-нибудь репортер-газетчик или что-нибудь в этом роде с познаниями в науке как у… у пивной бочки. Или нет, лучше опустим то, какэто все действует, — попытайтесь-ка объяснить мне хотя бы то, почему эта штука может оказаться опасной, попади она в руки террористам, ладно? — Он с трудом удержался, чтобы не покоситься в сторону Бренны МакИген.

— Они вполне могут заинтересоваться открытием, — терпеливо пояснил Милонас, — благодаря возможностям менять характер изменения фрактуральных проекций. Изменение, даже самое маленькое, может привести к катастрофическим последствиям. Я пытался предупредить доктора Беккета, говорил, чтобы он не торопился так с опытами, а сначала дождался, пока будут приняты необходимые меры безопасности, но его разве остановишь… Как вы думаете, кто обратился в министерство за помощью? Уж не доктор Теренс Беккет, это точно. Господи сохрани и спаси, если террористы наложат лапы на эту работу.