Муж амазонки - Калашников Сергей Александрович - Страница 23

А про то, что для стрельбы из крепостного арбалета нужно применять гранату с другим взрывателем, это понятно. Только сначала придётся его придумать.

У герцога Болоцкого очень мало людей. Меньше сотни. Примерно половину этого количества составляют женщины и дети. Тот факт, что среди женщин много амазонок, означает возможность использовать их в дозорах и секретах, но для строительных работ определённо требуются мужские руки. И для погрузочно-разгрузочных, и на вёслах шлюпок, которыми по Болотке доставляется всякий припас, прибывший по морю из Амазонии и Большого Королевства.

При этом четверо мужчин занято на каменной кладке постоянно, потому что эту работу прерывать не стоит, а то крепости у них не будет никогда. Вот такой расклад сил, когда работы больше, чем работников, и конца-краю этому не видно.

Весной много времени и сил было отдано аграрной сфере — в этом году посадили много самых разных культур, и на оборудование плантаций усилий приложили уйму. Зато всходы радуют.

Теперь — новая проблема. Неподалеку открыли хорошие земляного масла выходы на поверхность земли. Черпать его поблизости значительно удобней, чем возить из далёких стран. А это и тепло, и свет. Но, для того, чтобы пользоваться таким удобством, необходимо обустроить место добычи, проложить от него до будущей крепости брусья конорельса, по которым будет легко катать установленные на колёса бочки. Словом — хлопот невпроворот. И на возведение капитального жилья просто не остаётся свободных рук.

Их земляной дом неплохо послужил этой зимой. Выявленные слабые места подкрепили, протечки в кровле перекрыли и надёжно утрамбовали глиняную засыпку. Плетёные перегородки оштукатурили, а в период, когда вставляли стёкла в окна надстроек катамаранов, устроили в потолке кухни светозаборник. И так это всем понравилось, что появилось огромное желание этих прозрачных фрагментов наставить повсюду: на перекрёстках внутренних коридоров, в спальнях и столовой, в прачечной и кладовых — расхаживать по жилью днём со светильником неудобно.

Главное — такое усовершенствование не требует задействования в работах большого количества людей, зато на качество быта это влияет прекрасно. И полы из колотых плах, что готовили для будущих домов, легко можно здесь настелить, а тогда их временное жильё становится очень комфортным и здоровым.

Правда, заросшая ровнёхонькой травкой крыша превращается в городок низких будочек, крытых стеклом на манер пирамидок, но это никого не смущает, тем более что сам-то дом оказался значительно больше, чем Базиль первоначально планировал — помещения, требовались и требовались то для одного, то для другого, и их пристраивали, расширяя постройку до того, что превратилась она в своеобразный пещерный городок.

Ну что же, пора оживлять печку для варки стекла, благо, трудами друга Тимохи горелки для жидкого топлива они теперь делают прекрасно, а уж воздушные насосы у них получаются — закачаешься. Не надо хлопотать о том, как бы не испортить варки углем, который немудрено упустить в стекольную массу.

Базиль довольно улыбнулся, спеша в мастерскую к другу: все шло просто замечательно!

Разбить зеркало — это всегда великое горе. Они безумно дороги, потому, что для образования отражающего слоя используется золото — материал редкостный, можно сказать — диковинный. Мало того, что само оно стоит безумно дорого, ещё и для того, чтобы уменьшить его желтизну, в него добавляют крупицы блестящих веществ, которые получают в лабораториях после длительных многоступенчатых процессов. То есть, если само золото находят изредка в песках горных речек, то добавки — это что-то умопомрачительно сложное.

Так вот, одно из пересчитанных по штукам зеркал расколошматили. Дозорный катамаран цапанул правым поплавком о притопленную кочку, отчего его крутануло, и вывешенный рог дальномера напоролся на сук стоящего у самой воды дерева. И надо же было — точно в зеркало угадали!

Погоревали, отправили в Большое Королевство слёзное прошение о присылке нового, а осколки пошли в варочную печь. Как ни крути, а основную массу отражающих устройств составляет отличное стекло, так зачем ему пропадать? А плёнку отражателя аккуратненько соскоблили и эти комочки упаковали в стеклянную пробирку, чтобы отослать в зеркальную мастерскую.

Так вышло, что добавление останков горько оплаканного зеркала произошло в конце исчерпания предыдущей варки, когда в углублении днища печи стекольной массы оставалось уже немного готового материала. Базиль, после помещения в печь осколков и их расплавления, раскатал всего два новых листа и, убедившись, что на третий всё равно не наскребётся, отправился писать умоляющее письмо папеньке. При этом видимо от расстройства, забыл перекрыть краник поддува горелок, установленный на трубе от накачанного меха, подгруженного солидным камнем. И даже оставил последний готовый лист прямо на полированном гранитном столе рядом с печью.

А потом, когда Базиль проводил расчеты весов компонентов для следующей загрузки печи, за спиной его прозвучал голос:

— Ваше Высочество! — донеслось из-за чуть приоткрытой двери.

«Высочество», застигнутое врасплох, буквально подпрыгнуло на месте. «Задумался!» — со вздохом констатировал он, узнав стекольщика.

— Что случилось? — чуть смущенно, но все же твердо, спросил посетителя.

— Дык, тут такое дело, — тот замялся. — Пошел я, значит, в мастерскую, стекло забрать, — немного испуганно покосился на своего герцога, будто ожидая наказания за своеволие. Но герцог молчал. — Надо было, очень надо! Уж простите меня, господин Базиль!

— Ну, взял, а дальше что? — отмахнулся от извинений Базиль.

— Принес я его к себе, инструменты взял, — приободрившись, продолжил стекольщик. — Разрезать попытался — а стекло ни в какую! Я и так и эдак, да все равно не разрезать!

— Хм, интересно, — задумчиво произнес Базиль. — Покажи-ка мне это стекло! Или выбросил?

— Нет, как же можно, чтобы руками Вашего Высочества сделанную вещь, и взять, и выбросить! — странный испуг у человека. Ведь не боятся люди своего правителя, а тут — будто подменили мастера.

Обычно стекло отламывается по линии царапины, оставленной на нём алмазом стеклореза, а вот это — нет. Оно не лопнуло по линии, сделанной инструментом, как полагается любому добропорядочному оконному материалу. Упруго выгнувшись, что потребовало приложения к себе заметно большего, чем обычно усилия всё-таки отломилось. Мастер сказал — намного сильнее пришлось приналечь. А линия излома прошла так, как будто стеклорез к нему вообще не прикасался — то есть практически произвольно. А еще, перед тем как давить со всей дури, снизу под царапиной по нему постучали, рассчитывая на обычное в таких случаях возникновение трещин под ослабленным местом. Так вот — не было их, этих трещин.

Базиль сильно заинтересовался этим происшествием. Дело в том, что подобные материалы никто получать не умел. Но, тем не менее, получали. Изредка в стеклодувных мастерских обнаруживали, что какой-то из листов стал необыкновенно прочным. Бывало — один единственный, бывало — вся варка. Но ещё ни кому ни разу не удавалось получить это по собственному желанию, потому что причину такой метаморфозы установить так и не удалось. А сами эти стёкла расходовали на инструменты — самые лучшие, кстати. Редкие и безумно дорогие.

Вот и стала понятна причина испуга стекольщика — ведь, не иначе, человек долго колебался, раздумывая, то ли доложить, то ли припрятать это сокровище для себя.

Но сейчас, отчётливо припомнив события приготовления последней партии оконных листов, Базиль сообразил, что у него есть шанс разгадать этот древний секрет. Весь лист изрезали вдоль и поперёк, ломая, подстукивая и иными методами уговаривая непокорный материал подчиниться мастерам. Абразивному брусочку он, конечно, покорился, а вот на иные воздействия отзывался неохотно. Потом, когда сравнивали с обычным стеклом, выяснилось, что ещё одно стекло ведёт себя аналогично, правда прочность его значительно ниже.