Ты против меня (You Against Me) - Даунхэм Дженни - Страница 44

Он проводил ее до угла дома, ко входу в лифт, где можно было укрыться от дождя. Она взяла волосы и отжала их одной рукой. Он снял куртку и протянул ей.

– Вот, – сказал он. – Возьми, а то еще воспаление легких заработаешь на обратном пути.

Она молча надела куртку и застегнула молнию. Сунула руки глубоко в карманы. Он надеялся, что они не набиты грязными носовыми платками, презервативами или бумажками, на которых записаны телефонные номера знакомых девчонок.

– Ты самый добрый человек из всех, кого я знаю, – вдруг сказала она.

Должно быть, ее знакомые – настоящие гады, раз она так расчувствовалась просто из-за того, что он отдал ей куртку.

– Ладно, – ответил он, – я пошел. Она взяла его за руку:

– Мне надо тебе кое-что сказать.

– Не хочу знать.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Ты единственный, кому я могу признаться.

Она смотрела на него так, будто он был птичкой, которую она пыталась покормить с руки – осторожно, рассчитывая, как близко можно подойти. Такое отношение было ему очень непривычно.

– Даю тебе две минуты, – наконец сказал он.

Они вместе сели около стены напротив дверей лифта. Пол здесь пах мочой, но ничего лучше они не нашли.

– Ну что, – проговорил он, – опять с кем-нибудь поругалась?

– Не совсем.

– С братом, что ли?

Она покачала головой и уставилась на твои туфли.

– Знаешь, если речь о твоем брате, мне вообще все равно. Правда может оказаться любой, и меня это даже не удивит. Может, Карин и лжет.

– Не лжет. – Она медленно повернулась к нему лицом. В ее глазах то вспыхивал, то угасал страх. – Мне так хотелось верить, что Том невиновен. Несколько недель пыталась себя уговорить. Но я уверена, что он это сделал, и не буду выступать в его защиту.

– И что?

Она в растерянности нахмурилась:

– Но это же важно! Я должна пойти в суд и дать показания, что ничего не видела и не слышала в ту ночь. Должна свидетельствовать, что мой брат – чудесный человек и не смог бы обидеть твою сестру. Но теперь я этого делать не стану.

Но у нее же нет видеозаписи, подтверждающей ее слова, подумал Майки. Да тысяча других людей в суде встанут и будут защищать ее брата, даже если она откажется.

– Ничего не изменится, Элли.

Она тихо всхлипнула, чем потрясла его. Он почему-то думал, что такие, как она, не плачут. Разве ум не управляет эмоциями?

– Эй, – попытался успокоить ее он, – эй, с тобой все в порядке?

Он обнял ее, и она прильнула к нему на минутку. Ей было неловко, она пыталась спрятать лицо и вытирала нижние веки, чтобы не размазалась тушь.

– Извини, – пробормотал он, – не хотел тебя огорчить.

Она взглянула на него; ее щеки раскраснелись.

– А теперь почему ты со мной такой милый?

– Ты мне нравишься.

Она рассмеялась. Он тоже. Это было так здорово – слышать свой и ее смех.

– Знаешь что, – сказал он, – давай, может, погуляем? Если хочешь.

– Но у тебя же работа.

– Да к черту эту работу! Давай уедем куда-нибудь подальше.

Она кивнула:

– Да, пожалуйста. Шикарно. И как неожиданно.

– И куда поедем?

Она вытерла глаза рукавом:

– Уж точно не ко мне домой.

– Ладно.

– И не в город.

Он знал, что это неправильно, понимал, что снова тянется к тому, от чего отказался. Но Элли стояла перед ним и говорила, что ее брат виновен; теперь ее семья ее за это возненавидит. Он был ей нужен.

Он огляделся, надеясь, что его осенит. К нему домой они пойти не могли из-за Карин, домой к Элли – из-за ее брата, ну а в город – из-за всех остальных. Надо было решать, причем быстро. Как только дождь прекратится, народ высыпет на улицы, кто-нибудь спустится в лифте и увидит их вместе, это точно.

– А ты можешь попросить у друга машину? – спросила она.

Хотел бы он, чтобы это было так, но Джеко должен был заехать за ним через минуту, а сталкивать их с Элли не хотелось.

– Может, просто на автобус сядем? – предложила она. – Отсюда куда автобусы идут?

– Через весь город, а потом на побережье.

Она взглянула на него с таким видом, будто что-то задумала:

– А до залива?

И он понял, о чем она думает. Посмотрел на нее, умоляя, чтобы она не переменила решение, чтобы ей хватило храбрости пойти до конца.

– Автобус почти до конца доезжает, – ответил он. – Там немножко можно пешком пройти.

– У моей бабушки там домик.

Он попытался не выказать своего счастья. В день, когда они купались в речке, она уже рассказывала ему про этот дом. Он стоял прямо на пляже и пустовал – ее бабушка жила в доме престарелых. Идеальный вариант.

– А у тебя ключ есть?

Она замялась лишь на секунду.

– Запасной всегда спрятан в саду на экстренный случай.

Что ж, случай как раз такой. Более экстренного не придумаешь. Двое под дождем, им некуда идти, а хочется лишь одного – побыть вместе.

Она закусила губу:

– Отец убьет, если узнает.

– Тогда давай останемся здесь, хочешь?

Они оглянулись по сторонам: кучи мусора у лифта, мокрые стальные двери, ржавые капли дождя, падающие в грязные лужи под ногами.

Она встала и протянула ему руку, как тогда, в пабе:

– Пошли.

От радости ему даже показалось, что он услышал аплодисменты.

Он выключил телефон, чтобы не доставали звонками с работы, и натянул капюшон. Элли встряхнула головой, чтобы волосы упали на лицо и прохожие бы ее не разглядели. Они были похожи на преступников. Даже забавно. Им так нравилась эта таинственность; оба с волнением оглядывались по сторонам, забираясь в автобус. Сели на заднее сиденье. Пассажиров было немного: слишком холодно и дождливо для дневных поездок на море. Их колени соприкасались. Майки подумал о том, что это значит и понимает ли Элли, что происходит. Он наклонился к ней чуть ближе. От нее пахло дождем и ванилью.

Ехали молча. Он не мог разговаривать, касаясь коленом ее колена. Все усилия воли пришлось пустить на то, чтобы прямо сейчас не потянуться и не поцеловать ее. Знала ли она об этом? Знала ли, что, когда ее нога случайно касается его колена, все его тело начинает дрожать?

Автобус проехал по главной улице мимо булочной и магазинов, жилых кварталов в противоположной части города и наконец оказался в предместьях. По обе стороны дороги появились поля, коровы, встретились несколько ободранных овец. Дождь колотил в окна, от печек под сиденьями тянуло горячим воздухом. От одежды их пошел пар, и, увидев это, они снова засмеялись.

Наконец на горизонте показалось море, и она толкнула его локтем:

– Я тут однажды кита видела.

– Не может быть.

– Видела-видела. Мы с дедом поднимались на вон тот утес и садились на край где-то на полпути. В прилив там были потрясные волны – огромные, они бились о скалы. Мы по нескольку часов там сидели и глазели на корабли и лодки. А однажды видели кита.

– Я вот никогда китов не видел, а живу тут уже черт знает сколько.

Она рассмеялась; ее глаза сияли.

– Ты просто не там смотрел.

А ведь она была права. Они с Карин и Холли в детстве часто сюда приходили, но всегда шли прямо на пляж. Ели пирожные и пончики, а мама снимала туфли. В солнечные дни тут было полно народу с детьми, и перегревшиеся, потные дети бегали за мячами и бултыхались в воде в нарукавниках и на резиновых кругах. Но китов он никогда не видел. Поняв это, он почему-то расстроился. Странно, что двое людей живут в одном месте, а видят совсем разное.

Автобус обогнул залив и снова поехал вглубь, от моря, вверх по холму.

– Уже рядом, – сказала она, – может, дальше пешком?

На углу они вышли и долго смотрели вслед уезжающему автобусу. Когда он скрылся из виду, на дороге стало совсем тихо. Тут и запах был другой, не такой, как в городе, более дикий, что ли. Дождь шел уже не так сильно, но все не кончался. И Майки был рад. Если бы дождь кончился, она могла бы сказать, что пора им расходиться. Они шагали по дороге. Тут не было ни тротуаров, ни машин. Они словно очутились в прошлом.