Дымная гора - Хантер Эрин - Страница 22

— Давай теперь я поплыву с Лусой, — предложил он, когда подружки выползли на берег. Пригнув голову, он пролез под низкой веткой металлической конструкции. Что эта за штуковины такие? И почему все эти островки такие странные? Токло не нравилось, что они такие ровные и расположены на одинаковом расстоянии друг от друга. Так не бывает. Неужели эти острова построили плосколицые? Но как они ухитрились заставить землю выпрыгнуть из реки?

— Я отлично справляюсь! — заспорила Луса. — Мне нравится плавать, честное слово!

«Ага, расскажи кому-нибудь другому! Будто я не вижу, как у тебя лапы дрожат», — подумал про себя Токло, но вслух ничего не сказал.

— Все нормально, не волнуйся, — поддержала подругу Каллик. — Плыви впереди, Токло. Мне гораздо проще следить за тобой, чем за Уджураком.

Что ж, пришлось Токло и к третьему острову плыть первым.

Голова у него отяжелела, словно ее набили мокрыми колючками. Все силы уходили на то, чтобы держать нос над водой и грести лапами. Уджурак кружил над головой у Токло и резкими криками направлял его, когда тот сбивался с пути или терял из виду остров.

На третьем острове медведям было уже не до разговоров. Все так устали, что не было сил даже рот открывать. Они просто лежали на камнях, закрыв глаза и тесно прижавшись друг к другу, а чайка-Уджурак носился вокруг них и нетерпеливо клевал в шерсть.

— Уджурак, оставь нас в покое! — раздраженно рявкнул Токло.

— Может, поспим немного? — еле слышно прошептала Луса.

Токло видел, что она совсем выбилась из сил, поэтому кивнул и теснее прижался к ней боком, стараясь согреть своим теплом. Спал он беспокойно, то и дело открывая глаза, и во сне ему снились плосколицые, вода и страшные омуты.

Вскоре чайка-Уджурак снова принялся клевать их. Открыв глаза, Токло увидел, что небо над берлогами плосколицых посерело и ночь уступила место утру. Уджурак нетерпеливо хлопал крыльями.

— Ладно, ладно, успокойся, — вздохнул Токло и, тяжело поднявшись, вошел в воду.

Этот отрезок пути запомнился лишь надрывной болью измученных мышц и волнами горькой вонючей воды, перекатывавшимися через голову. А потом огромная ветка дерева, покрытая грязной желтой пеной, неожиданно врезалась Токло в бок. Острая боль прожгла все его раны, и на миг ему захотелось опустить лапы и отдаться течению — пусть несет его, куда хочет. Может быть, в конце этой реки он встретит маму и брата…

Когда новая волна захлестнула его с головой, Токло вдруг увидел сквозь мутную воду клочок серого неба с последней бледной звездой. И тогда он вдруг вспомнил, как Ока рассказывала ему об одиноком медведе, которого преследуют другие звезды. Может быть, они за ним вовсе не гонятся? Что если они просто идут за ним, как Каллик и Луса плывут за ним, за Токло?

Он не мог сдаться! Каллик и Луса рассчитывают на него. Он должен провести их через эту реку. С новыми силами Токло заработал лапами и вскоре уже встал на песок. Он добрался до четвертого острова!

Поджидая остальных, он решил обойти остров, чтобы оглядеться. Уже почти совсем рассвело, поэтому Токло отчетливо увидел выступающий из воды длинный берег — только на этот раз очень длинный и очень высокий…

Это был не очередной остров, а другой берег реки! Они почти доплыли.

— Луса! — закричал Токло, когда Каллик втащила маленькую медведицу на берег. — Каллик, смотри! Мы почти добрались. У нас все получилось!

— Уаууурк! — крякнул с неба Уджурак. Токло догадался, что он хотел закричать: «Ура!», но не сумел.

От усталости Луса не могла произнести ни слова, только глаза ее радостно заблестели.

На этот раз Токло плыл рядом с медведицами. Теперь они все хорошо видели берег, поэтому не нуждались в проводнике. Длинные лучи восходящего солнца сверкали на бурой воде, плескавшейся под их лапами.

Луса выбивалась из сил. Задние ее лапы бессильно болтались, а нос то и дело скрывался под водой. Каллик пыталась поддерживать ее, но ей мешало сильное течение, и Токло видел, что подружек неуклонно сносит все ниже и ниже.

Решительно развернувшись, он занял место Каллик около Лусы и, с силой отталкиваясь задними лапами, вытолкал маленькую медведицу на поверхность.

Наконец трое измученных медведей добрались до берега. Головы у них кружились, они откашливали воду и с трудом переставляли лапы. На берегу их ждал Уджурак, уже превратившийся в медведя. Он выглядел веселым и полным сил. Подбежав к Токло, он прижался к нему носом и прошептал:

— У тебя все получилось! Мы на другой стороне Большой реки!

Токло, моргая, огляделся по сторонам. Дымная гора, ставшая намного ближе, возвышалась впереди, а вокруг нее темнели силуэты других гор, вершины которых скрывались в темноте.

На этой стороне берлог плосколицых было гораздо меньше и выглядели они тоже по-другому — маленькие, с блестящими серебристыми стенами, словно растущими прямо из черной земли. И еще тут на каждом шагу стояли те же дурацкие ногастые конструкции, которые медведи уже видели на островах. Повсюду сновали огнезвери какой-то новой породы — ярко-оранжевые, как одуванчики.

Но сейчас Токло был слишком измучен, чтобы отправляться на разведку. Самое главное, что река осталась позади и все они живы. Нет, больше Токло ни за что в жизни даже лапу не сунет в Большую реку!

Уджурак бросился к Каллик и Лусе. Маленькая черная медведица обессиленно лежала на земле, смаргивая воду с глаз.

— Почему тут снова пахнет плосколицыми? — еле слышно спросила она. — Я думала, мы от них отделались.

— Не совсем, — ответил Уджурак. — Тут чуть выше по склону есть огромный овраг, он тянется вдоль реки. На дне его проложена длиннющая серебристая штуковина, и от нее пахнет черной грязью, которую мы видели на островах. Кажется, сначала нам нужно перебраться через этот овраг, а потом вдоль реки к Ледяному морю, стараясь держаться под деревьями.

— А это что за жуткие штуки? — спросила Луса, не делая даже попытки сесть. Она просто кивнула мордой на огромных бесформенных огнезверей, сидевших на вершине склона.

— По-моему, они едят землю, — смущенно проговорил Уджурак. — С неба я видел, что некоторые из них сидят на дне оврага с полными когтями земли.

— Зачем они это делают? — спросила Каллик, растягиваясь прямо на берегу, отчего белая шерсть на ее животе стала бурой от глины.

— Не знаю, — признался Уджурак и повернулся к Токло: — Ты заметил, что здесь совсем нет птиц? Обычно они любят копаться в глине у берега. Я говорил с одной старой чайкой, и она рассказала мне, что плосколицые продвигаются в обе стороны от реки. Они копают, роют и грызут землю, а потом строят вот такие странные штуковины. Старая чайка говорит, что плосколицые качают из земли какую-то черную маслянистую жидкость, от которой склеиваются птичьи перья, а еда становится невкусной, и птицы от нее болеют. Поэтому чайки тут больше не живут.

Токло фыркнул. Какое ему дело до птиц вообще и чаек в частности? Он так устал, что ему хотелось впасть в спячку, хотя до конца сезона Прыгающей рыбы было еще очень далеко.

— Нужно идти, — нетерпеливо воскликнул Уджурак. — Мы слишком близко к огнезверям и плосколицым.

— Нет, никуда мы сейчас не пойдем, — отрезал Токло. Даже если бы он нашел в себе силы передвигать лапы, то Луса точно не смогла бы сдвинуться с места. — Мы слишком устали. Нам нужно поспать.

Уджурак заколебался, испуганно глядя на оранжевую полосу рассвета, полыхающую над берлогами плосколицых.

— Ладно, — с усилием ответил он. — Но только недолго! Мы должны уйти отсюда до того, как плосколицые проснутся.

У медведей едва хватило сил добрести до редких кустов, росших недалеко от воды. Отсюда были хорошо видны землегрызы, стоявшие слишком близко для того, чтобы медведи могли чувствовать себя в безопасности. Токло решил, что это даже к лучшему — по крайней мере опасность не застигнет их врасплох.

Перед тем как уснуть, он еще раз посмотрел на реку. В обе стороны, на сколько хватает глаз, тянулись берлоги плосколицых, землегрызы и горы вывороченной земли.