Непристойное предложение - Гир Керстин - Страница 2

– Олли! – раздалось снизу бурчание Штефана. – Тебя не затруднит немного поторопиться?

– Но мне совершенно нечего надеть, – проворчала я в ответ.

С потолка посыпалась штукатурка. Я констатировала этот факт, слегка пожав плечами. Ничего особенного. Все одно к одному. Впрочем, если говорить серьезно, это было еще чудо, что на потолке вообще до сих пор что-то держалось. Потому что потолок в этом доме не ремонтировали с 1950 года. Это, кстати, был год его постройки. Это был единственный из всех виденных мной домов, который скорее всего обречен превратиться в руины, так и не будучи отделан до конца. При этом – хоть в это и верилось с трудом – на всем протяжении истории существования дома здесь обязательно кто-то жил. И никто из жильцов не удосужился привнести в его устройство хоть что-то сделанное со вкусом. Наряду с повсеместными изъянами и доме имелось большое количество поверхностей, отделанных плитками самых невообразимых расцветок (преобладали желтая и ядовито-зеленая), обоями (преимущественно в цветочек) и облицованных покрытиями из поливинилхлорида (чаще всего под дуб). В совокупности все помещения были настолько отвратительны, что взгляд никак не мог привыкнуть к этому даже за долгие годы, и каждое утро приходилось удивляться чему-то новому, от чего хотелось только морщиться.

Здесь требовалось столько переделать, что невозможно было сказать наверняка, а решится ли кто-нибудь когда-нибудь затеять ремонт. И это было весьма веским основанием для того, что мы даже никогда об этом не заговаривали. Впрочем, подлинной причиной нашего нежелания что-либо делать было, конечно, полное безденежье.

Дом напоминал мне кексы с прослойкой из какао, которые любила печь моя свекровь. Очень сухие, рассыпчатые и, к сожалению, абсолютно безвкусные. Употреблять их в пищу можно было лишь с очень большим количеством кофе. Тем не менее, теперь я чувствую, что мне их иногда недостает, этих кексов. С тех пор как свекровь умерла, свекор принципиально покупает выпечку в кондитерской. Сливочные торты, выпеченные «поза-позавчера», идут там за полцены. Мой свекор последователен лишь в одном: он никогда не упускает возможности приобрести что-нибудь за полцены или на распродаже. При этом в отличие от нас ему совершенно не нужно экономить деньги. Старый скряга!

– Олли! Ты что, уснула там?! – донесся крик Штефана.

– Я лишь ищу, что бы надеть, – повторила я. Крошится и крошится.

– Боже мой, это же всего лишь завтрак в кругу семьи, а не торжественный прием! – продолжал кричать Штефан. – Просто надень что-нибудь!

Легко сказать. Я честно сделала усилие, чтобы решиться на что-нибудь, но было слишком тепло, чтобы облачиться в коричневый шерстяной пуловер, и слишком холодно для легкого платья малинового цвета. В серых брюках-бриджах я тоже не могла предстать перед своим свекром, равно как и в подвенечном платье с блестками. Остальные же вещи годились разве что для коллекции древней одежды или для карнавала. Я решила в ближайшее время заняться их сортировкой. Лучше всего прямо завтра утром. Время, которое я провела перед платяным шкафом, можно было использовать куда с большей пользой: например, для изучения иностранного языка. Я принялась считать, как далеко смогла бы продвинуться в этом нелегком деле, если бы провела все время, что простояла перед шкафом за последние десять лет, заучивая итальянские глаголы. Получилось, что невероятно далеко! (Incredibile! [1])

– Олли! – кричал снизу Штефан. – Я считаю до десяти, и если ты за это время не донесешь свою задницу до машины, то утром я подам на развод. Раз…

Моя жена никогда не может найти, что ей надеть, – лучшей мотивации для расторжения брака придумать невозможно.

– Поднимись наверх и посмотри сам, если мне не веришь!

– Три, четыре…

Я судорожно принялась выдвигать ящики комода, чтобы по меньшей мере успеть натянуть на себя нижнее белье. Так, мои любимые черные трусики здесь, но где же подходящий к ним черный бюстгальтер?

– Пять, шесть…

– Не так быстро!

– Семь, восемь… я серьезно, Олли. Если подсчитать все то время, что я прождал тебя, то в совокупности наберется на несколько лет жизни! Ты такая копуша, что никто не сможет выдержать!

Копуша! Уж что-что, а позволить себе упрекнуть меня в неповоротливости и вялости, для этого надо иметь слишком веские основания. Я выхватила из ящика недостающий бюстгальтер и джинсы и в рекордное время всунула себя в них. Вот уж никогда в жизни не была копушей!

– Девять с половиной, десять! – произносил Штефан, когда я, скатившись по лестнице, триумфально замерла в шаге от него.

– Я не копуша, – перевела я дух, застегивая пуговицу на джинсах. – Возьми свои слова назад.

Штефан уставился на меня с открытым ртом. Но когда он представал в таком дурацком виде, то становился для меня лучшим мужчиной на всем белом свете. Коротко постриженными светлыми волосами и слегка потемневшим от загара лицом он очень походил на Брэда Питта. И в каждом его жесте и взгляде появлялось нечто завораживающее. В ближайшей округе не было ни одной девушки, которая хотя бы раз не загляделась на него при встрече. А что уж говорить о девчонках из университета! Он, пожалуй, смог бы заполучить любую. (И насколько я знала, он особенно и не противился. Но все это было до меня.) Я до сих пор не переставала удивляться чуть ли не каждый день, что женился он в конце концов на мне. На мне, маленькой, не особенно привлекательной Оливии, которая за все время совместной жизни так и не смогла навести порядок в своем платяном шкафу. Я никогда в жизни ничего и никого так не хотела, как этого мужчину. Замечание моей приемной матери, что «с красивого блюда есть не пристало», я бездумно игнорировала. Стыдно мне было лишь от того, что я не выглядела как Дженнифер Энистон. Я выглядела – ну, если быть справедливой по отношению к себе… Нет, аналогий с какими-то персонами у меня не было. Впрочем, случались дни, когда я выглядела как кочан цветной капустки. [2]Я натуральная блондинка с кудрявыми волосами, чему завидуют очень многие люди из моего окружения.

– Мой Бог, ты в самом деле собираешься так пойти? – спросил Штефан.

– Ты же не захотел подождать, пока я подберу что-то другое. – Я надела туфли. – Что касается меня, то я готова!

– Мне все равно. Опозоришься ты, а не я.

Штефан повернулся, пожимая плечами, и принялся искать ключи от машины. Он был одет, как всегда, безукоризненно. В джинсы и рубашку поло. И то и другое украшали марки престижных фирм. Штефан, конечно, мог бы не вкладывать столько в одежду. Немного желания и денег, которые он не потратил бы на свои дорогие туфли, – и можно было бы отремонтировать спальню. При этом следует ради приличия отметить, что в первые полтора года, как мы въехали в эти руины, он покупал новые туфли так же редко, как и я.

– Где этот проклятый ключ?

– Ха-ха, это ты копуша, – сказала я. – Считаю до десяти, и если ты за это время не найдешь ключи, то завтра утром иду подавать на развод…

Позже, в машине, я пожалела, что не позволила себе как следует подобрать сегодняшний наряд. Я уже представляла себе осуждающие взгляды золовки, которая, как всегда, прибудет одетая с иголочки. Совершенно точно, я – единственная, кто явится на этот завтрак в неприлично узких джинсах и коротком топе выше пупка с надписью на груди: «Мне уже исполнилось тридцать – пожалуйста, переведите меня через дорогу».

Ну ладно, зато мне удалось весьма определенно доказать, что я совсем не копуша.

Глава 2

В противоположность нашему дом свекра был в куда более привлекательном состоянии. Это был даже не дом, а вилла, окрашенная в розовый цвет и очень напоминающая некое кондитерское изделие, с множеством различных деталей, эркеров, с закругленными окнами, башенками. Венчал все это великолепие портал со стороны главного входа с двумя толстыми, лукаво ухмыляющимися ангелочками. Вилла не была старинной. Ее построили в шестидесятые годы для местного управляющего сберегательным банком, который, как было установлено позднее, прикарманил некоторое количество банковских денег для этого великолепного строительства. Однако вместо того, чтобы занять место в тюрьме на нарах, господин директор был отправлен на несколько лет в психиатрическую лечебницу, что, впрочем, совершенно не удивило моего свекра: «Если человек полностью запутался в себе и потерял ощущение реальности, то для него предпочтительнее побыть в сумасшедшем доме», – высказался он по этому поводу. Моя свекровь настояла на покупке виллы, когда та была выставлена на аукцион, и это был один из немногих случаев, когда ей удалось довести до конца свои намерения. Этот удивительный домик был под стать своему бывшему хозяину: абсурдный внутри и снаружи, он прекрасно подходил, чтобы вырастить в нем некоторое количество детей и принимать время от времени гостей. Свекор никогда не скрывал своего недовольства покупкой виллы, называя ее не иначе как «наш ужасный, безвкусный свадебный торт с марципанами, в котором я волей обстоятельств вынужден жить». Но по каким-то неведомым причинам он продолжал содержать этот «торт», несмотря на то, что для него одного дом был определенно великоват и одно лишь поддержание внутреннего убранства стоило куда больше, чем, по моему мнению, готов был платить старый скряга.