Адвокат - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 17

— Меня зовут Сергей, — сказал Челищев, обращаясь к тому, кто сидел за рулем. Детина заворочался и открыл левую заднюю дверь.

— Садись, поехали…

Ни тебе «здравствуйте», ни вообще какого бы то ни было выраженного интереса. Тот, что сидел рядом с водителем, деловито жрал мороженое — сахарную трубочку, откусывая от нее огромные куски. Еще две сахарные трубочки были зажаты у него в левой руке. Устраиваясь на заднем сиденье, Сергей спросил любителя мороженого:

— Горло не заболит?

Тот на мгновение оторвался от своего занятия и повернулся к Челищеву, недоуменно приподняв плечи:

— Это же протеин!…

«Четверка» рванула с места. Они кружили по центру Петербурга, и минут через двадцать Челищев понял, что «быки» проверяют, нет ли за «четверкой» хвоста.

— В шпионов играть не надоело еще?! — раздраженно бросил Сергей. Вопрос повис в деланно равнодушном молчании, прерываемом лишь методичным чавканьем пожирателя мороженого. Когда он засунул в пасть остатки последней трубочки, машина, словно повинуясь непроизнесенному приказу, взяла курс на Петроградскую сторону. На середине Кировского проспекта «четверка» притормозила и, мягко свернув, ушла под арку дома в проходной двор. Началась карусель по дворам, сменявших друг друга, словно в калейдоскопе.

Наконец у какого-то подъезда сидевший за рулем мордоворот резко нажал на тормоза, так что Челищева резко бросило на спинку переднего сиденья.

— Третий этаж, квартира пятнадцать, — равнодушно сказал кому-то любитель мороженого. Челищев с трудом догадался, что информация предназначена ему. Сказав вместо «до свидания» короткое слово «блядь», Сергей вылез из автомобиля, от души шваркнув дверью на прощание. «Быки» от удара дверцы дернулись, но выдержку и внешнюю невозмутимость сохранили. Когда Сергей поднялся на площадку между вторым и третьим этажами и выглянул из лестничного окна во двор, машина все еще стояла у подъезда и, похоже, никуда уезжать не собиралась.

Сергей присел на подоконник и закурил. Что-то держало его, не давало легко проскочить на третий этаж. Странное что-то творилось в душе Сергея. Это не было страхом в прямом смысле этого слова. Скорее, Челищеву казалось, что он стоит на пороге чего-то важного, чего-то, что может перевернуть всю его жизнь. Он не колебался, подниматься ему наверх или развернуться и пойти вниз, — просто Сергей «собирался» перед броском. От докуренной почти до самого фильтра сигареты Челищев прикурил новую, когда на площадке третьего этажа вдруг лязгнул дверной замок. Сергей вздрогнул.

Ближайшая к нему справа дверь медленно открылась, и в лестничном полумраке появилась стройная женская фигура, цокнув по каменному полу высокими каблуками.

— Ну, и долго ты там курить собираешься?

Сигарета выпала из руки Челищева, а сам он кулем свалился с подоконника, скинутый с него бешеными ударами сердца. «Да что же это творится-то, Господи!» — едва не заорал вслух Сергей, потому что на него сверху вниз смотрела Катя Шмелева, та самая, которую он больше десяти лет напрасно пытался вычеркнуть из своей памяти; та самая, из-за которой, в конечном итоге, не заладилась у Челищева жизнь с Натальей, потому что он сравнивал их мысленно все время; та самая, увидеть которую он уже не рассчитывал никогда…

— Катя…

Он не помнил, как оказался в квартире, как Катерина закрывала дверь. Вновь адекватно воспринимать действительность Челищев начал, сидя рядом с Катериной на диване в огромной комнате с высоким потолком. Он держал ее за руку и, как заведенный, повторял, сглатывая комок в горле:

— Катя…

Тряхнув головой, Сергей попытался сконцентрироваться и задал естественный вопрос:

— Почему ты здесь?

Катя встала и отошла к серванту. Челищев узнал ее по голосу сразу, но внешне она очень изменилась. Симпатичная девчонка стала очень красивой, стильной, уверенной женщиной, внутренняя сила которой ощущалась почти физически.

— Чай, кофе? — С прошлых лет у нее осталась манера, задавая вопрос, чуть склонять голову к правому плечу. — Может быть, с коньяком?

— Можно и с коньяком. — Челищев окончательно пришел в себя и, доставая пачку «Родопи», сказал с нажимом:

— Меня сюда прислал Олег…

Катя кивнула, достала из бара две пачки сигарет: «More» и «Кэмел». «Кэмел» она деликатно, словно невзначай, положила на стол перед Сергеем, а себе достала длинную коричневую «More».

Выдохнув первое облачко дыма и прислонившись бедром к серванту, она негромко сказала:

— Олег мой муж.

Три негромко произнесенных слова стали очередным нокдауном для Сергея.

Впрочем, он понемногу начинал привыкать держать удары новостей.

— Муж, значит… И давно вы?…

— Четыре года…

Катерина смотрела на Челищева как-то странно, казалось, еще вот чуть-чуть — и она заплачет… Или засмеется… Терялся Сергей под ее взглядом, словно завороженный, с трудом собирал предложения из осколков мыслей, которые с сумасшедшей скоростью налетали одна на другую.

— Четыре года?! Здесь?! А что же мне-то даже не сказали ничего… Четыре года. Друзья называется…

И так это обиженно, по-детски вырвалось у Челищева, что Катерина резко отвернулась, не давая ему увидеть свои влажно заблестевшие глаза, и ушла на кухню делать кофе… Сергей посидел немного, тупо глядя в стенку, потом, игнорируя лежавший на столе «Кэмел», достал свою «родопину», прикурил и пошел за Катей на кухню.

— Может быть, ты мне все-таки хоть что-нибудь расскажешь и объяснишь? — спросил Челищев с нарастающим, нет, не раздражением, скорее, с нажимом.

Катерина обернулась к нему, сморщилась от запаха дыма его сигареты, помахала рукой и в обычной своей манере ответила вопросом на вопрос:

— А почему ты не стал курить «Кэмел»?

— К хорошему привыкать не хочу, — нетерпеливо ответил Сергей. Катя молчала.

— Катя, я жду… Расскажи, что случилось… С Олегом, с тобой… Я тебя больше десяти лет не видел, ничего о тебе не знал. Как ты вышла замуж — так и все… Олег из-за тебя с факультета ушел… Где вы встретились? Что вы оба, в конце концов, строите из себя неизвестно что, тайны тут какие-то разводите!…

Катерина прижалась к раковине и словно съежилась под напором тяжелых слов Сергея. Глубоко затянувшись сигаретой, она тихо заговорила:

— Дело не в тайнах… Хотя и в них тоже… Просто прошло столько лет, столько всего случилось… А у нас так мало времени, и я не знаю, как тебе все рассказать… Столько всего было — вспоминать боюсь, все равно вспоминаю, а потом хожу сама не своя…

Катина сигарета догорела до фильтра, и она, глядя на носки своих туфель, надолго замолчала…

Крутые перемены в жизни Кати Шмелевой, студентки второго курса юридического факультета Ленинградского университета, начались весной 1982 года. Она предчувствовала наступление этих перемен, ждала их и боялась. Катя томилась. Ее начинало тяготить затянувшееся, как ей казалось, девичество, и она злилась на Олега и Сергея, которые, отпугнув от нее всех ухажеров, сами не предпринимали никаких решительных шагов. Сама она не могла до конца разобраться в своих чувствах, ей нравились по-своему оба парня, но она не могла даже подумать о том, чтобы первой оказать кому-то из них особые знаки внимания. К Олегу ее больше влекло чисто физически, он, пожалуй, чаще выступал героем ее ночных фантазий. Ее отношение к Челищеву было более сложным, непонятным ей самой. Катя чувствовала к Сергею какую-то пугающую ее нежность, чуть ли не материнскую гордость за его ум, способности и не раскрывшийся еще внутренний потенциал. С Олегом ей было проще, потому что свою власть над ним она чувствовала абсолютно, с Сергеем было сложнее, он плохо прогнозировался и мог как-то выскользать из поля ее внимания.

Дошедшая уже чуть ли не до настоящего отчаяния от своих сомнений и безынициативности друзей, Катерина подсознательно желала хоть какого-нибудь, но разрешения создавшейся «патовой» ситуации.

Однажды она возвращалась домой из библиотеки, где почти до самого закрытия честно конспектировала из разных источников материал для своей курсовой. Была середина апреля, и вечера перестали быть темными и страшными. На Невском Катя вышла из троллейбуса и решила прогуляться до дома пешком. На углу Невского и Восстания к ней прицепились два молодых азербайджанца, Катерина сначала не обратила на них особого внимания, подумав, что они сами отстанут, но азербайджанцы не отставали, и когда Катя отошла от Невского на три квартала, они вдруг стали хватать ее за руки, щупать грудь через тонкое пальто. Катерина пыталась закричать, позвать на помощь, но прохожих было мало, а те, что были, отворачивались и делали вид, что их не касается скандал, разыгравшийся, скорее всего, между девицей легкого поведения и ее южными дружками.