Разбег Пандоры - Дмитриев Павел В. - Страница 8

Катю с дочкой забирал из роддома вполне традиционно. Машина, цветы, фотоаппарат, радость, сюсюканье, яростный шелест погремушек, и как говорят, традиционно описанные брюки… Дома небольшая веселая пьянка, на работе ее продолжение. С младенцами мне дело иметь пару раз приходилось – оставшаяся в 2010 году сестра даром что младшая – успела выскочить замуж, и родить аж двоих, на радость родителям. Да и знакомые… Но там эпизодически, а тут – постоянно. Впрочем, от желающих чему-нибудь научить счастливого папашу отбоя не было. А уж сколько вещей и игрушек натащили – на двоих бы хватило.

Меня остро корежило сравнение двух миров. Тут, в 66-м, к детям относятся намного проще, но в тоже время… лучше. Сложно объяснить это словами. Просто есть какая-то внутренняя радость у людей от появления нового человечка. Любого, а не только за своего, любимого. Нет скрываемой настороженности, внутренней зависти, непонятного, но гложущего страха за будущее.

На этом фоне я чувствовал себя больным. Неправильным, душевнохолодным и одновременно сверхзаботливым циником. Не верящим в светлое будущее эт… моей страны.

Какой страны!? Мироощущение зашаталось, как курс коммунистической партии. Мир перестал быть «их», а страна «этой». Нелепо так говорить о Родине моей Надежды! Не тут, а здесь, черт возьми. Не прилетит волшебник в голубом вертолете, не перенесет меня обратно в уютный 2010 год. Да и… Черт возьми, пусть он только попробует это сделать, скотина! Буду отстреливаться до последнего патрона!

Впрочем… Если вместе с Катей и ребенком – пусть прилетает. Слишком много тут такого, от чего хочется бежать без оглядки. Вот, к примеру, садисты-врачи все же заразили мою малышку какой-то сыпью по всему телу. Говорят не опасной, но приходится мазать странным антисептиком синего цвета. И даже пожаловаться толком некому…

3.2. Вопросы экономики

В огромном кабинете Председателя Совета Министров СССР висела вязкая тишина, изредка прерываемая тихим шелестом переворачиваемых страниц. Несмотря на плавящий асфальт июньский день, собранные в складки бежевые французские шторы и шуршащие у окон заморские диковины Daikin исправно поддерживали комфортную температуру. На украшенном государственным гербом подносе сиротливо стояли чашки с остывающим чаем, в вазочке скучали коричневые бока сладких пряников. Но прервать работу Премьера хрустом еды – немыслимое кощунство, и Виктор Михайлович Глушков терпеливо дожидался, когда товарищ Косыгин закончит чтение специально подготовленного исследования по эффективности планирования на промышленных предприятиях Советского Союза.

Результат работы был неожиданно серьезным, поэтому академика переполняла тщательно скрываемая радость. Он был уверен, что после осознания полученных данных у правительства СССР не останется иного выхода кроме полномасштабного развертывания «Общегосударственной автоматизированной системы учёта и обработки информации», или, кратко, ОГАС. Главного дела жизни, из-за которого последнее время пришлось получить немало неприятностей…

…Еще недавно казалось, что потеряны все шансы осуществить масштабный проект по автоматизации управления в СССР. Два года назад запрошенные на систему 20 миллиардов рублей вызвали в Совмине, мягко говоря, резкое неприятие. Виктор Михайлович кожей ощущал неприятный шлейф смешков и перешептываний, судя по всему никто не поверил в реальность ОГАС и обещанный экономический эффект «на 100 миллиардов». Было обидно, но многочисленные попытки доказать свою правоту проваливались в бесконечное болото комиссий и согласований. Потом из ЦК вообще прямо намекнули прекратить пропаганду идеи, и для начала заняться чисткой сараев, в смысле, системами нижнего уровня.

Однако осенью прошлого года ситуация изменилась. Сначала последовало неожиданное приглашение от Косыгина «сходить за грибами». Кроме Премьера, там присутствовал молодой журналист Петр Воронов, задавший целую кучу странных вопросов. Только под конец разговора Глушков понял, что именно их сумбурный спор был настоящей целью Алексея Николаевича. После осторожного наведения справок, поводов для раздумий прибавилось. Петр на самом деле оказался не безобидным щелкопером, а директором НИИ «Интел». Непонятного института в шестом главке МЭПа, явно служащего прикрытием для операций Комитета Госбезопасности, причем с прямым подчинением лично Председателю Семичастному. Особую пикантность ситуации придавали тесные, возможно родственные, связи молодого «журналиста» с восходящей звездой советского аппарата, товарищем Шелепиным.

Не успела погаснуть обида от беззастенчивого использования «в темную», как последовало новое приглашение в Совмин. Невозможно отказаться, если лично Премьер предлагает – «ваш организаторский дар и математический талант нужен для проведения широкого исследования эффективности использования производственных мощностей в народном хозяйстве». Хотя Глушкову показалось, что этот проект Косыгин затеял чувствуя свою вину, только из желания восстановить хорошие отношения с академиком. И особых открытий не предполагалось. Но…

Полученные результаты оказались чрезвычайно интересными. После просчета математической модели на ЭВМ получалось, что при существующей системе планирования на каждом производственном звене надлежит резервировать не менее 30 % мощностей для покрытия непредвиденных потребностей. Это непозволительно, даже дико много, и уже само по себе должно быть поводом для использования автоматизированных систем управления.

Но при всем этом Госплан смело закладывал резерв лишь 2 %, или в пятнадцать раз меньше математически обоснованного минимума. Удивившись столь значительному расхождению теории с практикой, Глушков запросил министерства: как они распоряжаются госплановским резервом. Благо, личный контроль Премьера открывал любые двери. Ответ обескураживал своей простой логикой – указанные 2 % немедленно догружались дополнительными заданиями для покрытия возможных в плане нестыковок.

Окончательно утратив теоретическое понимание практических чудес и засомневавшись в своих способностях ученого, Глушков организовал массовое обследование производственных мощностей предприятий. Естественно, силами своих сотрудников и на условиях анонимности, дабы начальники разных уровней не искажали истину. И тут оказалось, что попавшие под исследование руководители, все до единого, скрывали от своего начальства не менее 50 % возможностей вверенного в управление предприятия. Средние показатели были близки к 70 %! [31]

…Наконец Косыгин перевернул последний листок. Тяжело по-стариковски вздохнул, снял очки, и на секунду замер, прикрыв глаза ладонями.

— Ну, Виктор… — поднял глаза на собеседника. — Ты ведь понимаешь, что все это означает? Ну, кроме систематического вранья во всех эшелонах?

— Существующее планирование неэффективно. — Отчеканил Глушков заранее подготовленную фразу. — Необходимо срочно внедрять ОГАС, с его помощью мы в течение одной пятилетки сможем снизить уровень резервирования до десяти процентов!

— Думаешь, это реально?

— Было проведено моделирование, методика и результаты отражены в отчете…

— Ох, Михалыч, — устало перебил Косыгин Академика. — Давай без этого… Ты мне прямо скажи, головой ручаешься?

— Если все наши условия будут выполнены… — Глушков отвел глаза в сторону, не выдержав взгляда собеседника. — Все равно производственники спрячут часть. Крепко их научили!

— Понятно… — протянул Премьер. — Ведь я с 36-го на производстве. Директором фабрики успел поработать. Но у меня такого не было!

— Тогда, наверно, и плана по валу… валовой продукции не было, — осторожно заметил Глушков. — Натуральные показатели нельзя гибко перебрасывать по технологическим цепочкам.

— Да, все было проще, и…

Мысли невольно перенеслись в прошлое. Тридцать два сорта ткани делала бывшая Сампсониевская ткацкая фабрика под руководством недавнего кооператора Косыгина. Время было суровое, за срыв плана отвечали головой в самом прямом смысле этого слова. Зато карьеры получались головокружительные. За полтора года Алексей Николаевич прошел путь от мастера небольшой бумаго-прядильной мануфактуры до директора крупного предприятия. И, сказать честно, толком вникнуть в тонкости производства при этом не успел.