Дикие - Конран Ширли - Страница 4

Она прошла по коридору и посмотрела на портрет своей прабабки в натуральную величину.

— Их ограбили? Изнасиловали? Похитили? Как ты думаешь, прабабушка?

У Лоренцы были такие же пышные, но более тонкие каштановые волосы с красноватым отливом, как и у той взволнованного вида женщины в бледно-сером сатиновом бальном платье, но в талии у нее, конечно, не было 20 дюймов; Лоренца была полноватой — в мать, — а в особенности теперь. Наконец-то она была беременна! Они поженились с Эндрю 16 месяцев назад, в июне 1983, и со дня возвращения после медового месяца ее мать смотрела на нее с надеждой. Лоренце довольно было посмотреть, как ее мать гладит шесть своих черных кошек, — гибких маленьких пантер — чтобы увидеть в ее жестах любовь и стремление покачать на руках внука или внучку.

Ступая босиком, в чулках, Лоренца миновала анфиладу приемных, соединенных двойными дверями; никаких признаков жизни в «утренней» комнате, в салоне, библиотеке или бальном зале, которые уходили в глубь дома и вели в оранжерею.

Проходя через библиотеку, Лоренца заметила очки для чтения, принадлежащие ее матери, лежащие поверх листков бумаги на серебристо-сером ковре. Значит, ее мать бьиа где-то поблизости. Нехотя она подняла с ковра две пригласительные открытии, газету и рекламную брошюру бюро путешествий. Она с интересом посмотрела на нее: на обложке была помещена фотография пляжа в тропиках; пальмы под небом цвета аквамарина, а надо всем этим полные обещаний слова: «На Пауи вы окажетесь в Раю». Лоренца пролистала брошюру и увидела фотографии невысокого современного отеля, тропических садов, темнокожих женщин с розовыми цветками, воткнутыми в волосы за ушами, подносы с напитками, декорированными цветами; молодых, стройных, загорелых белых мужчин и женщин, улыбающихся друг другу в глаза, обедающих под звездным небом, купающихся в лазурном бассейне, размахивающих клюшками для гольфа и теннисными ракетками или наслаждающихся пикником с шампанским на пустынном пляже. «Немного севернее Австралии и южнее экватора вы сможете зарезервировать райский уголок и для себя, — предлагала брошюра. — Делайте заказы по телефону 1-800-545-ПАУИ».

Лоренца уронила обратно на пол листки, вернулась в холл и снова позвала, обратив лицо к старинным лестницам. Ее голос эхом отозвался в отделанной дубовыми панелями музыкальной галерее, но и на этот раз ответа не последовало. Она вернулась обратно в холл и посмотрела сквозь двойные стеклянные двери на террасу, где били три фонтана, окруженные цветочными клумбами. Хотя у Грэхемов работали три садовника, ее мать можно было частенько найти подстригающей траву в «итальянском» садике, за которым лужайка спускалась прямо к реке Огайо. Сегодня здесь не было видно ни души.

Лоренца направилась налево по коридору, ведущему мимо столовой и кабинета отца в крыло для прислуги. В кухне никого… В кладовой никого… И в гостиной для прислуги… И в цветочной комнате. Но в этом доме находились дворецкий, повар, три горничных-филиппинки и личная горничная ее матери. Где же все они?

Гладильная комната находилась напротив гостиной для прислуги. Перед кучей смятых простыней сидела в кресле-качалке бесформенная женщина в белом рабочем халате, рукава которого были закатаны и обнажали ее худые руки с хорошо развитыми мускулами и вздутыми синими венами.

Лоренца подкралась на цыпочках, пощекотала ухо женщины и гаркнула:

— Чао, Нелла!

Женщина вскрикнула и вскочила на ноги, схватившись за сердце.

— Ох! Вы очень плохая девочка, мисс Лоренца! Лоренца обняла ее, и Нелла добавила приглушенным голосом:

— У меня будет удар, и готовить еду будет некому. Неллу вызвали из Рима, когда мать Лоренцы впервые прибыла в Питтсбург в качестве миссис Артур Грэхем.

— Где мама? Где все? — прокричала Лоренца. Нелла была туговата на ухо. Она использовала свою глухоту как очень удобное извинение, чтобы не слышать того, что ей не хотелось бы обсуждать. Если настаивали на ее мнении, она постукивала по квадратному холщовому мешочку, висевшему у нее на груди и скрывавшему устаревшую модель слухового аппарата, приговаривая при этом:

— Опять эта штуковина сломалась, надо починить. На этот раз Нелла сказала:

— Ваша мама дала всей прислуге выходной после обеда, потому что завтра предстоит работать допозна на приеме по случаю дня рождения вашего отца. А сама она отправилась за покупками.

— Что покупать?

— Одежду.

— Но мама всегда покупает себе одежду в Риме. Нелла смутилась.

— Ну, может быть, и не одежду, но это — секрет.

— Скажи же, Нелла.

У Неллы был заговорщицкий вид, но какой итальянский повар способен долго хранить тайну?

— Ваша мама пошла за покупками вместе с декоратором, чтобы выбрать вещи для ваших комнат наверху. Ваша мама переделывает ваши комнаты из-за ребенка.

— Но мы с Эндрю живем в Нью-Йорке, и ребенок будет жить с нами там, а не здесь.

— Ваша мама говорит: на всякий случай.

— Какой случай?

Внимание Лоренцы переключилось, когда она услышала вдалеке негромкий ровный рокот двигателя. Она распахнула окно, высунулась наружу и помахала белому «ягуару Ван дер Плас», который медленно приближался по гравиевой дорожке.

— Мама, должно быть, единственный человек во всем мире, который водит шестицилиндровый «ягуар» со скоростью 15 миль в час.

— Ваша мама часто попадала в аварии на своих машинах. Хоть ваша мама и не ездит быстро, но водит неосторожно. Она всегда думает о чем-то другом. Ваш папа хочет нанять для нее шофера, но ваша мама не хочет никого беспокоить.

Но Нелла уже говорила эти слова в воздух. Лоренца выбежала навстречу матери.

Сильвана Грэхем взбежала по ступенькам, бросила наверху лестницы два свертка в подарочной обертке и обняла свою дочь.

— Обуйся, дорогая! Тебе нельзя простужаться — это вредно для ребенка.

У нее был низкий напевный голос, похожий на голубиное воркование, тембр, характерный для жительниц Рима, но редко слышимый в Пенсильвании. Этот размеренный голос Сильваны постоянно раздражал ее мужа, потому что ему казалось, что она пытается все время успокоить его и тем самым напоминает ему о его повышенном кровяном давлении.

Лоренца поцеловала мать в губы. Именно за эти восхитительные губы и полюбил Сильвану Артур Грэхем, встретив ее впервые, когда она сидела и смеялась в приморском кафе в Санта-Маргерита на итальянской Ривьере в 1956 году. Образованный космополит Артур удивился собственной реакции на чувственность и беззаботность большегрудой, веселой семнадцатилетней девушки с громким смехом. Спустя 28 лет от прежней Сильваны остались только те же губы. Большие темные глаза утратили свой блеск, густые черные волосы не вились больше по плечам, а были собраны в тугой седеющий пучок.

Обе женщины направились в библиотеку. Босая Лоренца ступала важной походкой беременной женщины; по-королевски медленная поступь ее матери отличалась тяжеловатостью, которая грозила перерасти в грузность, и даже ее высоко поднятая голова не могла больше прятать намечающийся второй подбородок. Женщины находили Сильвану Грэхем элегантной, но неприступной; мужчины считали, что для нее уже все позади, лишних 25 фунтов веса не располагают к заигрываниям. Сильвана двигалась по жизни в летаргическом сне, поддерживаемая только своим расписанием.

«Мы не должны заставлять слуг ждать», — было постоянным наставлением в маленьком римском палаццо, неподалеку от садов Боргезе, где родилась Сильвана и где по-прежнему жили ее родители.

В библиотеке Лоренца подняла с пола рекламную брошюру.

— Что это значит, мама? Ты убегаешь в конце концов? Сильвана рассмеялась их старой шутке.

— Нет, это деловая поездка. На следующей неделе мы уезжаем в Австралию. В этом году «Нэксус» проводит свою ежегодную конференцию в Сиднее. После нее у нас будет обычная поездка для высшего руководства. Твой отец выбрал Пауи, потому что никогда еще не рыбачил там, и, очевидно, потому что там полно акул. Ему никогда не удавалось поймать акулу.