Осторожно: TERRA! - Новиков Юрий Федорович - Страница 21

Жизнь древних наших предков была, по всем данным, не очень сладкой. Учитывая неопределенность родства в племени (отцы, как правило, своих детей не знали, а следовательно, на их шее они и не сидели) трудиться приходилось сызмальства. Лодыри, надо думать, появились несколько позже, в более благоустроенный период истории. Так что первый лодырь первого плуга выдумать никак не мог. Значительно большее право на патент плуга имеет труженик.

…Человек взрослел. Он расстался с юношескими иллюзиями; и хотя в его словаре появились не совсем хорошие слова: «алчность», «собственность», «мое», — он стал сильнее. Вместе с желанием обладать собственностью, шло стремление увеличить сферу обладания — следовательно, расширить, интенсифицировать производство насущных благ.

А надобность в орудии для интенсивного бороздования земли была основательной.

Одно из крупнейших завоеваний человека в рассматриваемый период — завоевание права на подвижность. С первого взгляда это звучит парадоксально. В самом деле, кочевник, предшествовавший земледельцу, кажется просто вечным скитальцем. И в то же время, пока люди придерживались цыганских традиций, они были очень неподвижны. Находясь в полной зависимости от природы, доземледельческие народы никогда не осмеливались на быстрые и далекие миграции, оставаясь в пожизненном заключении внутри своей привычной (пусть даже и достаточно обширной) зоны скитаний.

Ключи от кухонного стола в те времена лежали в кармане природы. Но вот приходит оседлость, начинаются скотоводство и земледелие. Зависимость от капризной природы резко уменьшается, а вместе с тем отпадает и необходимость оставаться на старом месте обитания.

Появление техники обработки почвы позволило людям покинуть детскую колыбель земледелия и выйти за пределы пойм рек и предгорий. С этого момента начинается и в течение многих веков продолжается непрерывная экспансия земледельческих и скотоводческих народов. Необходимость передвижений вызывалась процессом концентрации производства при растущей плотности населения в старых, сравнительно небольших районах обитания.

Но колонизация новых земель немедленно ставила новые задачи. Прошла пора, когда земледелие было сказочно простым и прибыльным делом, когда за человека все делала река: «Палит пермяк проплеши в борах и корчует могутные корни до кровавого поту, и взрывает освобожденную землю… Запрягает пермяк своих жен и детей в упряжку из виц. На вицах этих продет кол, на колу — малая железка. Железка эта прорезает в земле тонкую нить, и в нитку зерно за зерном укладываем мы драгоценное жито».

Так описывает подсеку коми-пермяцкий эпос о Кузым-Оше. Процесс обработки поля, как видим, дает мало оснований для гипотезы Левенталя. Если даже плуг и изобрел лентяй, то, безусловно, себе на голову. Точнее, на шею. Надо было срочно перекладывать ярмо на чужие плечи: ведь в то орудие, которое предшествовало пахотному, властный домохозяин запряг прежде всего своих любимых чад и домочадцев. Последним ничего не оставалось делать, как изобрести упряжь и возложить часть тяжести на домашних животных.

До нас не дошли патентные описания первого пахотного орудия. В ту далекую эпоху еще не было Комитета по делам изобретений и открытий. Наверное, это было на руку умельцу, создавшему аппарат для рыхления планеты — по крайней мере, в новизне ему никто не отказывал. Историкам известно немало доисторических изображений сцен пахоты. Периодически при раскопках обнаруживают остовы или части плугов. Но ни на одном из найденных археологами инструменте нельзя приколотить табличку «первый». Возможно, что первый плуг был похож на вот это изображение из старинного китайского манускрипта. Кстати, не напоминает ли оно вам описания пермяцкого «кола, на колу — малая железка»? А в общем, картинка достаточно загадочная. Посмотрите на нее внимательнее.

На первый взгляд все ясно. Мы видим перед собой обработку почвы весьма примитивным деревянным орудием, состоящим из вертикального кола (грядиля), на нижний конец которого надет железный лемешок. Орудие нехитрое, а вот тянут его хитрым способом. Пахарей двое: первый тянет, второй управляет орудием, нажимая на рукоятку. Тянут орудие за веревку, нижний конец которой закреплен на грядиле, а за верхний держится передний из работающих. Дополнительно (в этом-то и необычайность) есть еще одна веревка, закрепленная пониже первой, второй конец которой укреплен посредине жерди, лежащей на плечах обоих рабочих. Картинка для человека, не знакомого с элементарными законами механики, действительно загадочная. А объясняется все просто.

Вспомните, как вы передвигаете в квартире такую вещь, как, скажем, платяной шкаф. Если потянете его за верхнюю часть — у вас ничего не выйдет: влекомый по горизонтали шкаф не переместится, а просто упадет. То же самое и с китайским плугом: если тянуть его за верхушку грядиля, то появляется опрокидывающий против часовой стрелки момент и орудие немедленно выскакивает из земли. Тянуть надо поближе к тому месту, где на лемех давит поднимаемый пласт (шкаф — не за верх, а близко к центру тяжести надо тянуть). Однако за эту точку не ухватишься — мешает почва. Поэтому-то и нужна вторая веревка: сложение сил тяги вдоль обоих канатов снижает опрокидывающий момент, а давление заднего рабочего на рукоятку и вовсе его уравновешивает. Орудие идет устойчиво.

Хитроумные механики были эти древние ребята! Сразу и не разберешься…

Нетрудно заметить на этом рисунке немалое внешнее сходство китайского плуга и обычного заступа. А вот египетский плуг, напротив, очень похож на древнеегипетскую же мотыгу: достаточно лишь несколько увеличить ее в размерах да «приделать» к ней сзади рукоятку для управления — и плуг готов.

Так что прообразом пахотного орудия могли быть и мотыга и лопата.

Однако важно не то, какой инструмент послужил образцом для первого плугостроителя, а лишь то, что плуг все же был построен. Изобретение плуга поразило человечество не меньше, чем овладение атомной энергией, а значило для него, несомненно, больше. Прекрасно говорил об этом академик В. П. Горячкин: «Даже не тронутые цивилизацией люди инстинктивно сознавали, что под грубой, неуклюжей формой примитивного орудия скрывается то, что освободило человека от рабства, от подчинения его природе, и окружили это скромное орудие ореолом высокого почитания и даже святости. И действительно, применение орудий вообще, а пахотных в особенности, оказывает человеку неоценимые услуги. В то время как человек может непосредственно собрать все силы своего ума, остановить все свое внимание на одной мысли, он не в состоянии без помощи орудия сосредоточить все свои физические силы на одном предмете, в одной точке. Орудие позволяет человеку прилагать свои усилия в измененном по величине и направлению виде сообразно условиям работы».

И конечно же, плуг был изобретен не потому, что нашелся человек, придумавший, как превратить в пахотное орудие мотыгу или заступ, а потому, что создание такого орудия стало необходимостью. Маркс писал: «Человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия ее решения уже существуют или, по крайней мере, находятся в процессе становления».

Обусловленность изобретения плуга обусловила и характер его воздействия на почву. Первоначально плуг — орудие специфически бороздильное, выполняющее весьма узкую задачу: «утопить» семя в неглубоком слое рыхлой земли, прикрыв его от ветра и спрятав от птиц. Для первичного освоения новых земель его вначале не использовали. Узкий лемех примитивного рала был беспомощен против буйной дикой растительности. Для ее уничтожения применяли главным образом испытанное средство — огонь, иногда мотыгу или заступ. Лишь впоследствии плуг стали применять и для поднятия целины.