Слоеный торт - Коннолли Дж. Дж. - Страница 63

Глаза привыкают к темноте. Из окон дома льется яркий свет. Нужно двигаться, но мне страшно. Дышать могу только поверхностно. Пытаюсь сделать глубокий вдох, но он получается почти оглушительным и застревает в глотке. Хочется покашлять. Приподнявшись на цыпочки, вижу, как Джимми из зеленого шланга поливает лужайку и клумбы. Рядом бегают две собаки. Огромные собаки – прекрасные мишени. Прайс в белом махровом халате. Я подхожу ближе, спотыкаюсь, и под моей ногой с треском ломается ветка. Черт! Собаки залаяли. Они бегут в мою сторону. Последний инструктаж: у тебя только два выстрела, на каждого зверя – по одному. Придется считать. Ты делаешь это ради последующих двенадцати лет свободы. Хватит валять дурака. Они уже почуяли твой запах. Псины врываются в полосу деревьев. Я съеживаюсь. Помни, держать надо обеими руками. Из кустов быстро, рыча и обливаясь слюной, выскакивает Рокки Первый. Я выпрямляюсь. Обе руки. Палец – на спусковой крючок. Зверь меня замечает, тормозит, доля секунды, меняет направление и готовится к броску. Я прицеливаюсь. Милый песик, большой песик. Спусковой крючок. Бах! Ему сносит полбашки. Черт подери! Гильза отлетает куда-то в кусты. Следом, отстав от своего собрата на пару секунд, возникает Рокки Второй. Соберись. Помни, от следующего мгновения зависит остаток твоей жизни. Только не облажайся. Прицелься. Этому можешь подарить два выстрела, второй – наудачу. Крючок – выстрел! Крючок – выстрел! Вот проклятый агрегат. Это не пули, это бомбы. Первая пробивает в груди Рокки Второго огромную дыру. Вторая настигает его в прыжке и разрывает череп. К моим ногам грохается уже мертвое мясо. Тишина. Я становлюсь еще бдительнее. То есть я полагал, что и до этого тоже проявлял бдительность. Всегда есть еще один уровень. Я весь покрыт пеленой пота, а внизу спины вообще скопилась уже целая лужа. В то же самое время неделю назад я пересчитывал шесть с половиной «штук», отваленных мне пижоном Джереми. До меня доносятся крики Джимми. Он кличет собак, подзывает их свистом. Мягко ступая, я осторожно обхожу деревья и двигаюсь влево, постепенно приближаясь к дому и Джеймсу. Джимми рассеянно держит в руках шланг. У него озабоченный вид. Наверное, беспокоится за своих псов. В голосе звучат тревожные нотки. Приятно слышать. Брызги из шланга образуют радугу в луче прожектора. Что, уже не такой значительный без своих гребаных собак, а, урод? Ты собирался сослать меня на двенадцать лет. Хладнокровно. Ну и козел же ты! А пока я буду гнить в вонючих тюрягах по всей Англии, ты стащишь мои кровно заработанные бабки только потому, что тебя, самонадеянного придурка, обставили какие-то ублюдки из страны, названия которой ты даже произнести не в состоянии. Соберись, сынок. Возможно, ему кто-то уже нашептал, и он припрятал в халате какой-нибудь маленький пистолетик. Даже не думай к нему подходить. Выстрел в лицо, погоня, взрывы – все это годится только для кино! Подтянись, сынок. У тебя все прекрасно получается. Ты уже выполнил самую сложную часть операции – разделался с собаками. Прояви смекалку. Замечательное слово – «смекалка». Кто это сказал? Не помню. Да это и не важно. Прижимайся к краю. Не спеши. Один шаг, потом другой. Все ближе и ближе к цели. Шум водной струи из шланга как нельзя кстати. Быстро прокрадись под навесом самой высокой и широкой ели. Теперь я вижу тебя на свету, Джимми-малыш, а ты меня – нет. Мне так уютно в темноте, Джимбо. Жаль, что твой дружок Альби не заскочил пропустить по рюмочке и потрепаться о том о сем. Заодно можно разобраться и с ним. Стоп! Не можешь же ты взять и устранить полицейского, сынок, это не входит в твои планы. Хотя планы всегда можно поменять, Если бы Джимми в воскресенье назвал ему мое имя и это зафиксировалось бы на пленке, пришлось бы убрать и законника. Атакой не опасен. Сбавь обороты. Черт возьми, ты уже входишь во вкус. Джимми продолжает кричать псам. Почва у меня под ногами, похоже, ни разу не видела воды и стала походить на мелкий темный коричневый порошок, почти как «герыч». «Предпочтительнее героин, нежели кокаин» – судьи не любят героин. Можешь устроить двенадцать лет? Да легко, раз плюнуть. Как это только он не слышит стук моего сердца, мое дыхание? Он что, глух как пень, этот старый пердун? Интересно, как это он столько слышит, если такой глухой. Пусть подойдет ближе к пролеску. Иди поищи своих псов, эгоистичный ублюдок. Они сдохли, защищая твою поганую продажную шкуру. Кусаю нижнюю губу. Если не перестану, пойдет кровь. Разминаю пальцы, сжимая и разжимая холодный, обтянутый латексом кулак. Подкрадись ближе. Теперь еще ближе. Уже вижу его темно-бордовые кожаные домашние тапочки и молочно-белые ноги. Прайс, хмурясь, обследует сад и пролесок. Он обеспокоен: его собаки словно взяли и растворились в воздухе. Я двигаюсь за стволом дерева, но вечнозеленые лапы надежно скрывают меня под своей защитой. Ты у меня на прицеле, мистер Джим. Я за тобой слежу. От струи из шланга на лужайке образуется лужа. Джимми стоит так, будто собирается застрелить из него незваных гостей. Прайс медленно приближается к моему дереву. Всматриваясь в темноту, он отступает ко мне спиной. Иди ко мне, папаша. Свист шланга очень напоминает свист на пленке. Теперь медленнее. Это просто подарок судьбы. Очевидно, кто-то там, наверху, питает ко мне добрые чувства. Только не запори дело. Может, хочешь сказать ему что-нибудь напоследок? Черт подери. ПРОСТО ПРИСТРЕЛИ УБЛЮДКА!!! И, ради бога, убирайся отсюда прочь. Уверен, что тебе нечего сказать? Так, не заводи меня. Просто возьми и сделай дело. Здесь не место сентиментальности и жажде отмщения. Чувствую, как биение сердца отдается в корнях нижних зубов. Я – ниндзя. То есть ты уже свихиваешься. Давай выпрямись и тремя длинными шагами продвигайся пол ветвями деревьев по пыльной земле. Один – успокойся; два – отдышись; три – вроде бы я жив. Джимми, не понимая, что происходит вокруг, исследует не тот горизонт, не тот ряд деревьев. Он стоит ко мне спиной, да так близко, что я могу дать ему под зад пинка. Крохотные веточки щекочут его икры. Давай же, ради бога. Он так близко, что я чую запах сигарного дыма, которым пропах его халат. Он только что из ванны, от него несет тошнотворной сладостью лосьона после бритья. Я слышу его глубокое дыхание. Проклятие, вот же он – прямо перед тобой! Сделай это! Давай же! Ощути свое могущество! Ты должен, сынок. Поднимаю оружие, нежно, словно любовница, поглаживаю мочку его уха. Доля секунды, и Прайс с воплем резко разворачивается.

– Что за х…

Спусковой крючок. Бах! Крючок! Ба-бах! Макушка Джимми исчезает в пространстве. Его тело словно груда мусора плюхается на землю. Всади в него еще пулю! Черт, он уже и так мертв. Тебе что, за пули платить? Еще одну всади, говорю. Крючок. Выстрел. Больше нет шеи. Содержимое головы Джимми наконец-то открылось для меня. Отлично сказано. Жаль, что он этого не слышал. Ему бы понравилось. Мозги Джимми, как лягушачья икра, разбросаны по всей лужайке и даже на нижних ветвях елей. Я покрыт брызгами его крови. Этого я как-то не учел. Следовало стрелять с расстояния. Никогда не внимаешь голосу разума. Нужно было, черт подери, лучше подумать. Подать ему какой-то сигнал, что ли. И интересно, кто находится в его гребаном доме? Жена и толстухи-дочери? Может, их тоже прикончить за компанию? Ты что, совсем охренел? Сначала ты чуть ли не обделывался от одной только мысли об этом, а теперь собираешься хладнокровно вырезать мирное население. Тут тебе не игра, сынок. Стоишь тут, дышишь, раздувая ноздри, дрожишь от адреналина. Думаешь, это здорово? Ни хрена подобного. Шланг выплясывает по лужайке, словно зеленый змей, забившийся в эпилептическом припадке. Уходи. По-быстрому. Давай через сад, потом сигай через забор. Не полагайся на случай. Ничего не оставляй на месте преступления, кроме, разумеется, гильз – здесь уже ничего не поделаешь. Бегом к тачке. Поблизости никого. Открой заднюю дверь, отдышись. По аллее проезжает машина. Слава богу, парень меня не замечает. Мешки на заднем сиденье уже открыты и готовы принять «мусор». Мне страшно. Там не было. Я только что убил человека. Серьезное дело. Я дрожу так, что не могу даже расшнуровать ботинки. Спокойствие. Подумай о последствиях, которые могут возникнуть, если тебя поймают. Схлопочешь шестнадцать лет, это пять тысяч восемьсот сорок дней. Срок немалый. И это лишь в том случае, если будешь вести себя примерно и заслужишь досрочное освобождение. Отрезвляет, правда? Ботинки сняты – в мешок; сырой комбинезон – туда же. Стягиваю маску с частичками мозга и брызгами крови – осторожно! Смотри не запачкай материю на задних сиденьях. Любая судебная экспертиза – и тебе кранты. Без паники. Снимай шоферские перчатки, латексные – все сразу отправляй в мешок для мусора. Пистолет спрячь в «бардачок» – на всякий случай. Упакованные в три слоя мешки – в багажник. На рассвете убойный отдел прочешет каждый миллиметр на этом клочке земли, так что убедись, что здесь ничего не осталось. Если наследил, немедленно избавься от следов, как охотник-индеец из ковбойских боевиков. Перепроверь еще разок. Все в порядке? Да. Ну, поехали. Надень очки с прозрачными стеклами и стариковскую кепку на случай, если тебя осветит фарами встречная машина. Пускай тачка двигается накатом с небольшого холма. Прислушайся, нет ли поблизости других автомобилей. Никого. Включай зажигание. «Осторожно! Зона соседского наблюдения!» Счастливо оставаться, Тоттсридж. Следуй маршруту, обозначенному на карте улиц красным маркером. Я специально выбрал узкие аллеи и тихие дороги. Никаких свидетелей, никаких светофоров. У Финчли снова выезжай на кольцевую. Не хочу ехать по главной дороге. «Работа не закончена, пока не произведена уборка» – так гласит вывеска в хозяйственном магазине. «Никаких вызывающих подозрение костров», – говорит Джин. Петляю около часа. В очках и дурацкой шапке. Въезжаю в Актон. Паркую авто. Надеваю черный нейлоновый пиджак от Прады и хирургические перчатки. Перекидываю нового лучшего друга через забор и последний раз протираю его тряпкой. Нахожу лопату, копаю яму глубиной три фута и один фут шириной. Работа не из легких. Пыхчу, задыхаюсь и жутко потею. Над головой кричат вороны. Разбираю «орудие убийства» и отправляю его в могилу. Засыпаю ее, прихлопываю сверху лопатой и покрываю дерном. Проверяю, не оставил ли следов. Все чисто. Снимаю перчатки и выбрасываю в мусорный бак. Не будем загрязнять Британию.