Забытое дело - Коннелли Майкл - Страница 44

Она еще не договорила, как Босх вспомнил все: и о назначенной встрече с Тарой в Си-би-эс, и о тарелке ароматного супа гамбо, запланированного на ленч.

– Тара, пожалуйста, извините. Мне очень жаль. Изменились обстоятельства, и нас сильно поджимает время. Конечно, мне следовало позвонить вам, но… выскользнуло из головы. Давайте перенесем нашу встречу на другое время, если вы, конечно, еще согласны поговорить со мной после такого конфуза.

– Да, разумеется, без проблем. Просто у меня тут болтаются два парня из шоу, которые бы очень хотели с вами поболтать.

– Из какого шоу?

– Ток-шоу. Под названием «Забытый случай». Помните, я вам рассказывала…

– Ах да, шоу. Мне очень жаль.

Босху немного полегчало. Похоже, Тара пыталась использовать встречу с ним в профессиональных целях. Интересно, осталось ли у нее что-то от прежних чувств к Ребекке Верлорен. Словно прочитав его мысли, она спросила:

– Скажите, в деле есть подвижки? Вы из-за этого не смогли прийти?

– В общем-то да. Подвижки, как вы выразились, есть, но говорить об этом пока преждевременно. Вы не вспомнили то имя, которое я называл вчера? Роланд Маккей? Нет?

– К сожалению, нет. Пыталась, но…

– У меня есть еще одно. Уильям Беркхарт. Как насчет него? Или Билли Беркхарт?

Последовала долгая пауза.

– Нет, извините. Не думаю, что я когда-либо о нем слышала.

– Билли Блицкриг?

– Билли Блицкриг? Вы шутите, да?

– Нет, а что? Оно вам знакомо?

– Конечно, нет. Звучит как название рок-группы или псевдоним какого-нибудь «металлиста».

– Нет, к музыке он не имеет никакого отношения. Но вы уверены, что эти имена ничего вам не говорят?

– Мне очень жаль, детектив.

Босх поднял голову и увидел женщину у открытой двери кабинета судьи. Она приглашала их войти. Райдер укоризненно покачала головой и провела ребром ладони по горлу.

– Послушайте, Тара, мне нужно идти. Позвоню при первой же возможности, и тогда договоримся. Еще раз извините. Позвоню. И спасибо.

Не дожидаясь ответа, он опустил крышку и, вспомнив предостережение, отключил телефон. Райдер уже вошла, а женщина, которая, должно быть, и была Кэти Кржановска, все еще придерживала дверь.

Высокое, от пола до потолка, окно в кабинете закрывали тяжелые шторы. Единственным источником освещения была настольная лампа. За большим темного дерева столом сидела хрупкая женщина лет семидесяти с добрым лицом, вселявшим надежду на то, что все закончится благополучно и разрешение на прослушку будет получено.

– Проходите, садитесь, – сказала судья Демчак. – Извините, что заставила ждать.

– Все в порядке, ваша честь, – ответила Райдер. – Мы понимаем, вам же нужно было ознакомиться с ордерами.

Детективы сели на стулья перед столом. Судья не стала надевать черную мантию, которая висела на крючке в углу. Рядом с ней, на стене, Босх заметил фотографию, запечатлевшую Демчак со славящимся либеральными взглядами судьей Верховного суда штата. В груди шевельнулось нехорошее предчувствие. На столе стояли еще две фотографии в деревянных рамках. Пожилой мужчина и мальчик с клюшками для гольфа – должно быть, ее муж и внук – и девочка лет девяти-десяти на качелях – вероятно, внучка. Впрочем, цвета на втором снимке поблекли, так что девочка могла быть и дочерью. Босх задумался.

– Вы, похоже, очень спешите с этим. – Судья постучала пальцем по бумагам. – Можете объяснить, чем вызвана спешка?

Босх взглянул на Райдер, и та подалась вперед. Главная роль была за ней, а он лишь обеспечивал поддержку. Помимо всего прочего, копам приходится быть и лоббистами.

– Да, ваша честь, конечно, – заговорила Райдер. – Причин две. Первая, и главная, заключается в том, что в завтрашнем номере «Дейли ньюс» появится репортаж, прочитав который Роланд Маккей, наш основной подозреваемый, может попытаться связаться с другими подозреваемыми – один из них указан в ордере – и заговорить об убийстве. Как видно из ордера, мы полагаем, что в преступлении участвовали не менее двух человек, но непосредственно связать с ним можем пока только одного, Роланда Маккея. Если мы подключимся к Маккею завтра, когда выйдет газета, то, возможно, сумеем установить личности других.

Судья кивала, но смотрела не на детективов, а на лежащие перед ней бумаги. Лицо ее оставалось серьезным и сосредоточенным, и сомнения Босха в благополучном исходе только укрепились. Помолчав, Демчак оторвалась наконец от документов.

– Вы назвали одну причину. А вторая?

– Ах да, – встрепенулась Райдер. – Вторая причина состоит в следующем: мы считаем, что Роланд Маккей и сейчас может представлять угрозу для общества. Нам неизвестно, в какого рода криминальную деятельность он вовлечен, но мы уверены, что, прослушав его разговоры, сумеем выяснить это и предотвратить преступление. В ордере указано на его причастность по крайней мере к одному убийству, так что, по нашему убеждению, время терять нельзя.

Ответ Райдер Босху понравился. Она все тщательно просчитала и представила ситуацию так, что, отказав полиции, Демчак брала бы на себя ответственность за возможные последствия. Должность судьи выборная, и ей приходится принимать во внимание общественное мнение. Абстрактная защита личных прав преступника не оправдала бы ее в глазах избирателей.

– Понятно, – холодно сказала Демчак. – На каких же основаниях основывается ваша уверенность в том, что Маккей вовлечен в преступную деятельность, если вы не можете определить, какое именно преступление он готовит.

– Есть ряд обстоятельств, ваша честь. Восемнадцать месяцев назад, когда истек срок условного наказания за преступление на сексуальной почве, Маккей сменил местожительство, не указав при этом свой новый адрес. Его имя не числится в списке абонентов телефонных компаний. В настоящее время он проживает в доме, принадлежащем человеку, который уже отбывал наказание за уголовное преступление. Этот человек, Уильям Беркхарт, также значится в ордере. И наконец, что тоже указано в нашем обращении, он пользуется телефоном, зарегистрированным на другую фамилию. Маккей явно пытается остаться незамеченным. Все это вместе взятое и позволяет нам сделать вывод о том, что он скрывает подготовку к очередному преступлению либо уже занят преступной деятельностью.

– Есть и еще одно объяснение: он просто не желает, чтобы государство вмешивалось в его личную жизнь, – сказала судья. – Все это очень слабо, детектив. Что-нибудь еще? У вас имеются другие аргументы? Я готова их выслушать.

Босх искоса взглянул на Райдер. От недавней уверенности не осталось и следа – она молчала и лишь смотрела на Демчак широко раскрытыми, растерянными глазами. Босх знал, Райдер исчерпала все аргументы и в запасе у нее ничего не осталось. Нужно было что-то делать. Он откашлялся и подался вперед.

– Ваша честь, Маккей живет в доме человека, который вместе с ним входил в расистскую группировку и был осужден за преступление на почве религиозной ненависти. В свое время эта банда наделала немало бед, от нее пострадали многие люди.

Он откинулся на спинку стула, надеясь, что сумел добавить хотя бы один пункт к тому, что уже сказала Райдер.

– Когда это было? – спросила судья.

– В конце восьмидесятых. Но нельзя исключать, что группировка действовала и позднее. По крайней мере очевидно, что эти двое, Маккей и Беркхарт, связи между собой не потеряли.

С минуту судья ничего не говорила, углубившись в бумаги. На столе зажглась красная лампочка. Босх знал, что это означает: перерыв закончился, и судью ждут в зале заседаний, где уже собрались участники процесса.

Демчак оторвалась наконец от бумаг и покачала головой:

– Не думаю, что вы смогли меня убедить. Вы установили его связь с пистолетом, но не с преступлением. Возможно, он избавился от него задолго до убийства. – Она отодвинула от себя документы и положила руки на стол. – Тот факт, что его арестовали за кражу в кинотеатре, куда, по вашей версии, ходили убитая и ее подруги, ничего не доказывает. Не знаю, на что вы рассчитывали, предоставляя мне на подпись запрос со столь слабым обоснованием. Здесь ничего нет.