Игра окончена - Андерсон Кевин Джей - Страница 33

Франкенштейн отступил назад, чтобы продемонстрировать эскиз громоздкой антропоморфной машины, размером примерно в десять человек.

– Я назову его Зомби. Он будет моим слугой, моей рабочей пчелкой. – Профессор помолчал с минуту, как бы давая им возможность оценить свою работу.

– Я долго изучал магическую силу, уничтожающую город. Она играет живыми персонажами, как и Хозяин Игры, но ее власть не простирается на ситналтанские машины. Если бы невидимый манипулятор мог управлять нашими машинами, то весь город уже давно сровнялся бы с землей.

Франкенштейн оторвался наконец от эскиза и посмотрел на Вейлрета и Брила.

– Я всю свою жизнь изучал, каким образом функционируют живые существа. Мы с профессором Верном конструировали маленькие автоматы, игрушки, такие, например, как механические рыбки в фонтане или роботы, размером с человека, для каких-нибудь игр. – Глаза Франкенштейна стали совсем печальными. – Невероятный успех, знаете ли! Наши автоматические игроки в кости никогда не мошенничали.

Затем он отогнал от себя ностальгические воспоминания.

– Но то были, так сказать, «пробы пера». А это – мой венец, мое величайшее достижение. Зомби найдет и обезвредит источник этой подлой силы. – Он запнулся, отведя глаза в сторону. – Я только изучал живую природу и раскрывал ее законы, а Верн уже занимался техническими нововведениями. К сожалению. Зомби суждено быть только моим детищем.

Отбросив свои воспоминания, профессор указал на верхнюю часть своего рисунка:

– Человеческий мозг слишком сложен для моего понимания, а тем более для имитации. Я анатомировал немало мозгов, стараясь понять, как они действуют, но такие органы требуют долгого изучения.

Франкенштейн вздохнул, с явной неохотой признавая свое поражение:

– Итак, раз я не могу сконструировать адекватную механическую систему, я буду мозгом моего Зомби. Я сделаю кабину, выложенную свинцом, где будет пульт управления, так что я смогу находиться в ней и заниматься преследованием врага.

Вейлрет смотрел на него, слушал его длинную речь, не в силах отделаться от странного ощущения, что Франкенштейн взялся за решение этой задачи, потому как считал ее вызовом себе лично, а уже потом из-за желания защитить сограждан.

– Дирак мертв, – сказал Вейлрет. Он подумал, что хотя бы это известие выведет профессора из состояния одержимости. – Мы думаем, что вы должны знать.

Франкенштейн все еще не отрывал своего взгляда от чертежа, водя пальцем по схемам узлов своего механизма. За его ногтем чернела дуга из старого смазочного масла и сажи.

– Что? – переспросил он.

– Я говорю, Дирак мертв. Невидимая сила заставила его преследовать нас на своем автомобиле. Дирак пытался прикончить нас, но вместо этого врезался в ваш коммуникационный узел.

– Только не это! – воскликнул Франкенштейн. – Все линии уничтожены?

– Я не знаю. Был большой взрыв. Франкенштейн нетерпеливо отмахнулся:

– Понятно. Вырубились все линии Морзе. Брил даже заморгал от возмущения:

– Вы что, не слышали? Ваш городской глава мертв!

Франкенштейн нахмурился, и его голос стал твердым.

– Многие, что были и получше, и поумнее Дирака, стали покойниками. Так что я не собираюсь рвать на себе волосы. – Он взглянул на гостей с вызовом. – Жюль никогда не вернется – наверное, он уже мертв, и я скорее буду оплакивать его, чем этого задубевшего бюрократа.

Профессор вытащил булавки из чертежа, и тот мгновенно свернулся обратно в узкий рулон.

– Если бы Дирак много лет назад не похоронил идею о том, что ситналтане могут совершить собственное Превращение с помощью новой технологии, у нас не было бы сейчас этой проблемы. Мы бы достигли уже совершенно другого уровня. Родная дочь Дирака Майер была крайне разочарована им тогда.

– Майер? – прервал Вейлрет. – Как она?

– Слишком разгорячилась из-за всей этой кутерьмы. Сердце у нее на месте, но она чересчур буквально понимает вызов. Она будет идти напролом и прошибать лбом стену. Но таким образом трудно чего-нибудь добиться. Гораздо лучше найти дверь. А так можно заработать только головную боль.

Брил шарил среди разбросанных по полу тарелок, словно хотел найти что-нибудь еще годное в пищу.

– А что вы хотите от меня, профессор? Зачем вы притащили меня сюда?

Франкенштейн поднес палец к губам и поднял глаза.

– Ах да! Эта странная сила не имеет научного объяснения, значит, она – результат усилий злого колдуна. Поэтому я много думал о магии. Если Правила действительно нарушены и магия может действовать даже в Ситналте, я должен больше узнать о ней. Видите ли, я смог понять, почему древним Волшебникам удалась их затея с Превращением. О, это заняло достаточно времени, но в итоге я обнаружил нечто удивительное.

Профессор взглянул на Вейлрета, который внезапно почувствовал острый интерес.

– Вероятность точного броска кубиков, который был нужен древним Волшебникам – даже если бы они бросали их постоянно день за днем, сосредоточив все свои усилия, – противоречит законам логики. Пять двадцаток могло выпасть лишь за три миллиона двести тысяч таких попыток! Какая-то сила должна была направлять их руку в этом счастливом броске. А коль скоро Ситналта доверила мне сражаться с магом, я должен понять, как нанести ответный удар. – Он повернулся к Брилу. – Ты проведешь несколько часов вместе со мной, объясняя колдовство и магию. Расскажи, каковы ограничения, как работают заклинания, как ты вызываешь магические силы. Это очень важно.

– Мы тоже пришли просить об одолжении, профессор, – сказал Вейлрет, но Франкенштейн даже не обратил внимания на эти слова.

Брил наконец откопал наполовину съеденный кусок пирога. Он отломил от него часть и, отряхнув крошки со своих пальцев, отправил кусочек себе в рот. Чавкая, он проговорил:

– По крайней мере здесь мы в безопасности.

Глава 14

Ролевая Игра

Пока Корукс и его подручные-мародеры шарили по развалинам Тайра в поисках пропавшего профессора, Верн уже пересек второй гексагон мертвой земли, надрываясь от изнурительного бега.

Ночь была прохладная и ясная. Он задыхался в сухом воздухе, но не переставал двигаться дальше к востоку. По возможности он старался выбирать горные тропы, чтобы скрыть свои следы. Раньше середины утра Корукс вряд ли начнет выслеживать его за городскими стенами.

К рассвету Верн тем не менее рассчитывал оказаться уже на другой стороне заросших травой холмов. Один холм был покрыт высокими, тесно стоящими скелетообразными деревьями. Тонкие ветви были мертвы так долго, что казались совершенно окаменевшими.

За время заточения Верн успел определить, что восток был бы самым предпочтительным направлением для побега. Он мог пойти и к Ситналте, на юг. Он мог бы отправиться и на запад, где горы и лесистая местность. Там ему было гораздо проще спрятаться, но Верн никогда не охотился и у него не было навыков для жизни в лесу, так что любые монстры Серрийка могли бы спокойно отловить его снова. Если бы, конечно, стали искать в правильном направлении.

Его единственный шанс был в том, чтобы запутать преследователей, навести на ложный след. Он направился прямо к запретной зоне, к той местности, где страшная битва со Скартарисом привела к разрушению самого пространства.

Там все должно быть необыкновенно и странно – по крайней мере об этом он слышал. Монстры трепетали перед этим местом. Ни один персонаж не направился бы туда намеренно, и это обстоятельство было решающим для Верна. Кроме того, хотя он сам и не хотел это признать, тайна загадочного места задевала его природное любопытство.

Верн совершенно ослабел. У него не было с собой никакого питья, и вот уже несколько недель ему приходилось довольствоваться малым количеством еды. После того как Серрийк заставил его создать пушку, Верн понял, что не может дольше оставаться на положении пленника. Еще больше терзало его, что во власти мантикора находится еще и ситналтанское оружие.