Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Западноевропейская поэзия XХ века. Антология

Коллектив авторов

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Западноевропейская поэзия XХ века. Антология - Коллектив авторов - Страница 24

Изменить размер шрифта:

ХУАНУ [28]В ДЕНЬ ЗИМНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ

Перевод В. Британишского

Есть повесть, и единственная повесть,

Чтоб ты другим поведал,

Ученый бард или младенец чудный;

Лишь ей должны служить и стих и стиль,

Те, что блестят порой

В простых повествованьях, заблудившись.

Опишешь ли все месяцы деревьев,

Диковинных зверей,

Птиц, что вещают волю Триединой?

Иль Зодиак, что медленно кружится

Под Северным Венцом,

Тюрьмой всех истинных царей-героев?

Вода, ковчег и женщина, и вновь

Вода, ковчег, богиня:

Царь-жертва вновь свершает, не колеблясь,

Круг предназначенной ему судьбы,

Двенадцать витязей призвав следить

Свой звездный взлет и звездное паденье.

Расскажешь ли о Деве среброликой,

К чьим бедрам рыбы льнут?

В левой руке богини — ветвь айвы,

Пальчиком правой манит, улыбаясь.

Как может царь спастись?

По-царски за любовь он платит жизнью.

Или о хаосе, родившем змея,

В чьих кольцах — океан,

В чью пасть герой, меч обнажая, прыгнет

И в черных водах, в чаще тростника,

Бьется три дня, три ночи,

И воды изрыгнут его на берег?

Падает снег, ухает ветер в трубах,

А в бузине — сова,

Страх, сердце сжав, ждет чаши круговой,

Скорби, как искры, вверх летят, и стонет

Рождественский огонь:

Есть повесть, и единственная повесть.

Представь богиню милостивой, мягкой,

Но не забудь цветы,

Что в октябре топтал свирепый вепрь.

Белым, как пена, лбом она манила,

Глаз голубым безумьем,

Но все сбылось, что ею обещалось.

БЕЛАЯ БОГИНЯ [29]

Перевод И. Озеровой

Ее оскорбляют хитрец и святой,

Когда середине верны золотой.

Но мы, неразумные, ищем ее

В далеких краях, где жилище ее.

Как эхо мы ищем ее, как мираж —

Превыше всего этот замысел наш.

Мы ищем достоинство в том, чтоб уйти,

Чтоб выгода догм нас не сбила с пути.

Проходим мы там, где вулканы и льды,

И там, где ее исчезают следы,

Мы грезим, придя к неприступной скале,

О белом ее прокаженном челе,

Глазах голубых и вишневых губах,

Медовых — до бедер — ее волосах.

Броженье весны в неокрепшем ростке

Она завершит, словно мать, в лепестке.

Ей птицы поют о весенней поре.

Но даже в суровом седом ноябре

Мы жаждем увидеть среди темноты

Живое свеченье ее наготы.

Жестокость забыта, коварство не в счет,

Не знаем, где молния жизнь пресечет.

ДИКИЙ ЦИКЛАМЕН

Перевод А. Сергеева

Спросила тихо: — Чем тебе помочь? —

Я дал ей лист бумаги: — Нарисуй цветок!

И, закусив губу, она склонилась —

О, этот смуглый лоб! — над белою бумагой

И мне нарисовала дикий цикламен,

Майоркский, наш (сейчас еще зима),

Чрезмерно пышный, — и с улыбкой

Пустила мне по воздуху рисунок:

— Не получилось! — Я же ощутил,

Что комнату заполнил запах цикламена.

Она ушла. Я спохватился вдруг,

Что я хочу ее улыбкой улыбнуться

И, как она, сверкнуть глазами… тщетно!

Тут я забылся: у меня был жар,

И врач ее впускал на пять минут.

РУБИН И АМЕТИСТ

Перевод А. Сергеева

Их две: одна добрее хлеба,

Верна упрямцу-мужу,

Другая мирры благовонней,

Верна одной себе.

Их две: одна добрее хлеба

И не нарушит клятвы,

Другая мирры благовонней

И клятвы не дает.

Одна так простодушно носит

Рубин воды редчайшей,

Что люди на него не смотрят,

Сочтя его стекляшкой.

Их две: одна добрее хлеба,

Всех благородней в городе,

Другая мирры благовонней

И презирает почести.

Ей грудь украсил аметист,

И в нем такая даль,

Что можно там бродпть часами —

Бродить и заблудиться.

Вокруг чела ее круги

Описывает ласточка:

И это женственности нпмб,

Сокрытый от мужчин.

Их две: одна добрее хлеба

И выдержит все бури,

Другая мирры благовонней,

Все бури в ней самой.

БЕАТРИЧЕ И ДАНТЕ

Перевод А. Сергеева

Он, сумрачный поэт, в нее влюбился,

Она, совсем дитя, в любовь влюбилась

И стала светом всей судьбы поэта.

Дитя, она невинно лепетала —

Ей душу не смущали подозренья.

Но женщина жестоко оскорбилась,

Что из ее любви своей любовью

Поэт без спроса создал целый мир —

К своей бессмертной славе.

ТРАДИЦИОНАЛИСТ

Перевод А. Сергеева

Уважай упрямую непобедимость

Того, кто верен традициям, —

Его руки спокойны, но он

Готов их сжать в кулаки,

Чтобы дать отпор негодяю,

И готов карабкаться в горы

Иль шагать хоть неделю к морю.

А если за ним шли чудеса —

Как и за тобой, — они были

Лишь поблажками возраста тем из мужчин,

Какие и в наше время способны любить

Настоящих женщин — таких, как ты.