Потаенный свет - Коннелли Майкл - Страница 14

В ее взгляде мелькнуло подозрение.

– Вы же говорили, что ушли в отставку.

– Да, но взялся поработать – в качестве побочного занятия. Как говорится, вольным художником. Сейчас с одним фэбээровцем встречаюсь.

– А-а, ну езжайте. Будьте осторожны.

– Так можем мы увидеться как-нибудь вечерком на следующей неделе?

– С удовольствием, Гарри.

Подавшись вперед, Мелисса поднялась на цыпочки, чмокнула меня в щеку, потом повернулась и зашагала по коридору. Я смотрел ей вслед.

Выходя из здания, я размышлял над тем, что я делаю. Я пробуждал в этой женщине надежду, которой не суждено сбыться. С моей стороны это ошибка, которая обернется обидой и разочарованием.

Я сел за руль и твердо сказал себе, что надо закончить прежде, чем началось. В следующий раз я объясню, что я не тот, кого она ищет. Я не сумею удержать улыбку на ее лице.

10

Было уже пятнадцать минуть пятого, когда мой «мерседес» остановился у федерального здания в Уэствуде. Я направился от парковки к дверям, но вдруг зазвонил мобильник. Это была Кейша Расселл.

– Гарри, хочу тебе доложить. Я сделала полную распечатку и уже опустила ее в почтовый ящик. Одну вещь я тебе неверно сказала.

– Какую?

– Материал по тому делу был пару месяцев назад. Сама-то я в Лондон ездила. Я давно в газете, вот мне и дали четырехнедельный оплаченный отпуск. А он пришелся как раз на трехлетнюю годовщину исчезновения Марты Гесслер. И Дэвид Феррелл накатал статеечку. Правда, ничего нового. По-прежнему неизвестно, где она.

– Ты говорила, ее считают мертвой.

– Но это же просто такое выражение. Чего к словам цепляешься, мэн?

– Ты эту статеечку тоже вложила?

– Конечно. Только помни, кто ее тебе прислал. Феррелл – хороший парень, но не звони ему, если у тебя что-нибудь выгорит.

– Ладно.

– Чувствую, ты что-то затеял. Потому и дополнительное задание выполнила.

Я остановился перед входом как вкопанный. Если Кейша Расселл позвонила Нуньесу, тому вряд ли понравилось, что я задействовал настырную журналистку.

– Какое дополнительное задание? – спросил я как можно спокойнее. – Что ты еще натворила?

– Я не только подобрала вырезки. Я и в Сакраменто позвонила. В лицензионное бюро штата. Там мне сообщили, что ты взял лицензию на проведение частных расследований.

– Ну и что? Это каждый полицейский делает, уходя в отставку. Оставляешь значок – получаешь лицензию. Но при этом совсем не обязательно думать: «Ну и ладно, получу удостоверение частного детектива и буду так же ловить плохих парней». Мое удостоверение – в ящике стола, поняла? Я распрощался с работой, поняла? Ни перед кем не отчитываюсь.

– Хорошо, Гарри, хорошо, не заводись.

– Спасибо за вырезки. Мне надо идти.

– Пока, Гарри.

Я выключил мобильник и улыбнулся. Мне нравилось пикирование с Кейшей Расселл. Десять лет писать о грабежах и убийствах и не разочароваться в жизни – большая редкость, тем более для негритянки. Я посмотрел на здание, которое казалось огромным куском железобетона. Сейчас оно заслоняло от меня солнце. Еще десять метров, и я войду в здание. Но вместо этого я подошел к скамейке справа от входа и сел. Часы показывали, что я сильно опаздываю. Что меня удерживало? Я не совсем точно представлял, зачем я туда вообще иду. Фэбээровцы любят пускать пыль в глаза и строго охраняют свою территорию от нежелательных посетителей. Без полицейского значка я там тоже незваный гость.

Я достал мобильник, набрал номер администрации Паркер-центра и спросил телефон Киз Райдер в приемной начальника управления. Абонент сразу же взяла трубку.

– Киз, это я, Гарри.

По тону я старался понять, исчезла ли ее утренняя раздражительность, но голос звучал ровно и бесстрастно.

– Привет, Гарри. Слушаю тебя.

– Как ты? Чувствуешь… э… э… себя лучше?

– Я оставила тебе сообщение – ты его прослушал?

– Сообщение? О чем?

– Я позвонила тебе по домашнему, чтобы извиниться. Я не должна была примешивать личные чувства к служебному поручению. Ты уж прости меня.

– Ладно, Киз, ты меня тоже прости.

– Ты-то в чем провинился?

– Наверное, в том, что ушел, не поговорив, не посоветовавшись с вами – с тобой и Джерри Эдгаром. Вы были хорошими товарищами, особенно ты. А я поступил по-свински.

– Забудь про это, уже столько воды утекло. Останемся друзьями.

– Я бы рад, но…

– Что «но»?

– Не знаю, захочешь ли ты оставаться мне другом после вопроса, который я должен тебе задать. Он тебе вряд ли понравится.

Киз застонала, причем так громко, что я был вынужден отодвинуть мобильный от уха.

– Гарри, ты меня убиваешь! Ну, выкладывай.

– Я сейчас нахожусь у входа в федеральное здание в Уэствуде. Встречаюсь с человеком из Бюро, его фамилия Нуньес. Но что-то мне не нравится… Скажи, это люди из ФБР, которые не церемонятся? Они разматывают убийство Анджеллы Бентон? Может, Нуньес? И связано ли это с агентом Мартой Гесслер, пропавшей несколько лет назад?

Она молчала очень долго.

– Киз?

– Да-да… Гарри, я оставила тебе сообщение. Не могу я обсуждать такие дела. Ими занимаются, и занимаются активно, поэтому не лезь.

Что я мог сказать? Киз Райдер вдруг показалась мне совсем чужой. Всего год назад я был готов идти с ней в бой. Всего год назад мы могли встать спиной друг к другу и отбиваться от нападающих врагов. А теперь не знаю, поверю ли я ей, если, не получив «добро» на шестом этаже, она сообщит, что солнце взошло.

– Гарри, ты меня слышишь?

– Да. Ты меня оглушила, Киз. Ты единственная, кто мог сравняться со мной в отделе. Ты, которая…

– Подожди, лучше ответь: ты не совершил ничего противозаконного, проводя свою неслужебную операцию?

– Нет.

– Тогда тебе нечего беспокоиться по поводу встречи с Нуньесом. Выясни, что они от тебя хотят. О Марте Гесслер я ничего не знаю.

– Ладно, Киз, спасибо, – произнес я безразличным тоном. – Ты береги себя, там, на шестом этаже.

Я отключил мобильник, прежде чем она могла что-либо добавить, и вошел в здание. Меня проверили «на металл», заставили снять ботинки, прощупали. Я даже не сразу понял дежурного с металлоискателем, когда он велел мне поднять руки. Он был похож на террориста больше меня, но ничего не поделаешь. Надо принимать бой. Наконец я оказался в лифте и нажал кнопку двенадцатого этажа, который на самом деле был тринадцатым, так как вестибюль за этаж не считался. Выйдя из лифта, я попал в приемную, отгороженную стеной из пуленепробиваемого стекла от служебных помещений. Я назвал в микрофон свою фамилию и сообщил, к кому иду. Женщина за стеклом попросила присесть.

Вместо этого я приблизился к окну. Отсюда было видно военное кладбище, раскинувшееся по ту сторону бульвара Уилшир. Мне вспомнилось, как я стоял на этом самом месте двенадцать лет назад, когда первый раз встретил женщину, которая стала моей женой, потом бывшей женой и вечной возлюбленной.

Я отошел от окна и сел на пластиковый диванчик. На журнальном столике лежал старый номер журнала с портретом Бренды Барстоу на обложке. Надпись под портретом гласила: «Бренда, любимица Америки». Я хотел взять журнал, но в это мгновение дверь в служебные помещения открылась, и оттуда вышел человек в белой рубашке и галстуке.

– Мистер Босх?

Я встал и кивнул. Он протянул руку, а левой придерживал дверь, чтобы она не захлопнулась.

– Кен Нуньес. Спасибо, что приехали.

Он быстро пожал мне руку, затем повернулся и молча повел меня внутрь. Я ожидал увидеть усталого старого служаку, много повидавшего на своем веку. Но передо мной был человек лет тридцати с небольшим. По коридору он не шел, а шествовал, этот молодой карьерист, который еще должен доказать себе и другим, на что способен.

Я не знал, с кем бы предпочел иметь дело – с опытным агентом или с начинающим.

Нуньес подошел к какой-то двери по левой стороне коридора, открыл ее и отступил, пропуская меня. Я заметил, что дверь отворяется снаружи и в ней есть «глазок». Значит, меня привели в помещение для допросов. В общем, нечего ожидать церемонного междусобойчика. Скорее всего мне надают пинков, как и принято в ФБР.