Потаенный свет - Коннелли Майкл - Страница 12

– Из ФБР? Его, случайно, не Нуньесом зовут?

– Да. Зачем ты ему – не сообщил. Ты за новую работу принимаешься?

– Пока только подумываю.

– Лицензию частника имеешь?

– Ага, взял на всякий случай полгода назад. Где-то в ящике валяется… Ты что Нуньесу сказал? Надеюсь, рекомендовал меня как человека необыкновенно мужественного и высоких моральных качеств?

– Держи карман шире. Я ему всю правду-матку про тебя выложил. На Гарри Босхе где сядешь, там и слезешь. И палец ему в рот не клади.

Я слышал смешок в его голосе.

– Спасибо, дружище. Ты настоящий друг.

– Не хочешь рассказать, что ты там затеял?

Я не хотел. Я доверял Эдгару, но всегда придерживался принципа: чем меньше знают о том, что делаю, тем лучше.

– В другой раз, – помолчав, ответил я. – Сейчас мне пора двигать. На встречу опаздываю. Может, посидим как-нибудь за ленчем? Давай в ближайшие дни. Я тебе поведаю, какая замечательная жизнь у нас, пенсионеров.

Я едва сдерживал смех. Приглашение подействовало, как я и рассчитывал. Эдгар согласился. Да, обязательно, в ближайшие дни. Только он предварительно позвонит. По опыту знаю, как трудно назначать свидания, когда приходится возиться со жмуриками. «Будем держать связь», – сказал он напоследок, и наша беседа закончилась. Мне было приятно, что он не держит на меня зла, как Киз Райдер, за мой внезапный уход.

Я набрал номер ФБР и попросил соединить с Нуньесом.

– Удалось связаться с голливудским отделением?

– Удалось, но лейтенанта Биллете не оказалось на месте. Говорил с вашим прежним напарником.

– С Райдер?

– Нет, с Эдгаром.

– А-а, Джерри… Как он поживает?

– Не интересовался. Уверен, вы сами спросили, когда он позвонил.

– Не понял.

Он-таки обвел меня вокруг пальца.

– Не морочьте мне голову, Босх. Эдгар сказал, что обязан позвонить вам и сообщить, что о вас наводят справки. Я, разумеется, не возражал, но попросил ваш телефон, чтобы убедиться, что действительно имею дело с Гарри Босхом, а не с кем-либо еще. Телефон он дал, и я позвонил вам несколько минут назад, но было занято. Вы, конечно, с Эдгаром разговаривали. Так что не валяйте дурака.

Нуньес не только обвел меня вокруг пальца, но и загнал в угол. Я разозлился. Очевидно, действовал алкоголь или неприятное напоминание, что я посторонний.

– Нуньес, вы, конечно, величайший сыщик, у вас блестящие способности к логическим умозаключениям, но вы мне вот что скажите: эти свои способности вы в настоящем деле используете или лишь для того, чтобы тащить и не пущать?

– Я должен знать человека, с которым делюсь информацией. Неужели не понятно?

– Понятно, но мне понятно и то, что правоохранительные органы в этом городе так же эффективны, как система общественного транспорта.

– Напрасно горячитесь, Босх. Просто бросьте трубку.

Я огорченно покачал головой. Значит, я проиграл эту словесную стычку? Или он всю дорогу водил меня за нос?

– Вы упрекнули меня, что я валял дурака. Выходит, что вы валяете дурака, а не я. Или с самого начала решили, что ничего мне не ответите.

Он молчал.

– Разве я о многом прошу? Мне лишь фамилия нужна, Нуньес, лишь фамилия. Кому от этого вред?

Он молчал.

– Ну, хорошо. Вы знаете, о ком я говорю. Давайте сделаем так. Пойдите к ней и назовете мою фамилию и телефон. Пусть сама решает. Мне наплевать, что вы обо мне подумаете. Но вы должны это сделать из профессиональной солидарности.

Все. Это был мой последний козырь. Я молчал, ожидая его реакции.

– Знаете, Босх, я бы сказал ей, что вы ее разыскиваете. Сказал бы даже без звонка Эдгару, но агента, который вам нужен, здесь больше нет.

– Что значит «нет»? Где же она?

Я выпрямился на сиденье. Мой локоть ударил по рулю. Раздался резкий гудок. В памяти мелькнуло упоминание в газетах о какой-то женщине-агенте, но о чем шла речь, я не помнил.

– Нуньес, она погибла?

– Босх, хватит! Не люблю разговаривать по телефону с человеком, которого в глаза не видел. Если хотите, приезжайте к нам. Может, поговорим.

Часы на приборной панели показывали пять минут четвертого. Я посмотрел на вход в «Великолепный возраст».

– В четыре вас устроит? – спросил я.

– Мы будем ждать.

Я выключил телефон и долго сидел неподвижно. Я не захватил записную книжку, и телефонные номера, которые всегда помнил наизусть, за эти восемь месяцев смыло, будто они были написаны на песке. Включив мобильник, я набрал справочную и спросил телефон отдела новостей в «Лос-Анджелес таймс». Там меня соединили с Кейшей Расселл. Она узнала меня, словно я и не уходил из полиции. У нас с ней сложились добрые отношения. Я много лет снабжал ее конфиденциальной информацией, а она помогала мне по редакционной справочной восстановить те или иные события прошлого.

– Гарри Босх?! – воскликнула она. – Как ты?

Я заметил, что у нее пропал приятный ямайский акцент. Интересно, она сознательно избавилась от него или он исчез в результате десятилетней переплавки в котле американизма?

– Нормально. А ты все уголовную хронику пишешь?

– Само собой. Есть вещи, которые не меняются.

Однажды Кейша Расселл призналась, что уголовная хроника – начальная ступень в журналистике, но бросить ее она не собирается. Освещение работы городского совета, или выборов, или торговли – жуткая скука по сравнению со статьями о жизни и смерти, о преступлениях и наказаниях. Она писала увлекательно, и ее материалы отличались полнотой и точностью. Расселл была хорошим репортером, настолько хорошим, что ее пригласили на мою прощальную вечеринку. Такой чести редко удостаиваются люди со стороны, тем более пишущие.

– Я думала, что и ты навсегда приписан к голливудскому отделению. Почти год миновал, а я все не могу поверить, что ты ушел. Знаешь, несколько месяцев назад я по привычке набрала твой номер в связи с одним происшествием. И вдруг слышу незнакомый голос. Пришлось положить трубку.

– Интересно, кто это был?

– Перкинс. Его из автоотдела перевели.

Отстал я от жизни. Не знал, кто занял мое место. Перкинс – неплохой человек, но как сыщик – так себе. Но этого я Расселл не сказал.

– Ну и о чем шухер, мэн?

Она иногда нарочито переходила на жаргон и подпускала акцент. Это означало, что пора говорить по делу.

– А ты не занята?

– Немного.

– Не хочу тебя беспокоить.

– Что ты, никакого беспокойства! Я тебя слушаю. Ты в частники подался, заказ получил?

– Нет, мне просто нужно кое-что разузнать. Но это не срочно. Позвоню в другой раз.

– Подожди!

– Чего?

– Не так уж я занята, чтобы не уделить несколько минут старому товарищу. О чем ты хотел разузнать?

– Помнишь, некоторое время назад пропала женщина, агент ФБР? Кажется, это случилось в Долине. Последний раз видели, как она ехала из…

– Это была Марта Гесслер.

Все встало на свои места. Я вспомнил.

– Точно, она! Что с ней произошло?

– Насколько мне известно, она до сих пор числится пропавшей без вести. Но многие считают, что Марта Гесслер погибла.

– В ближайшее время о ней ничего не было? Статей или иной информации?

– Нет. О ней только я написала, но вот уже года два, как не выдала ни строчки.

– Значит, она пропала два года назад?

– Скорее, три. Помню, я напечатала материал в годовщину ее исчезновения. Это была последняя публикация. Хорошо, что напомнил, спасибо. Надо опять вернуться к этой теме.

– Только подожди несколько дней, ладно?

– Сам решил покопать?

– Да. Правда, не уверен, связано ли это с Мартой Гесслер. Дай мне недельку.

– Ладно, если обещаешь потом обо всем рассказать мне.

– Обещаю, звони. А пока можешь подобрать мне вырезки? Любопытно почитать, что ты тогда писала о ней.

Я знал: журналистская братия по-прежнему называет газетными вырезками то, что сейчас закладывают в компьютер.

– Обязательно. У тебя факс или и-мейл?

Ни факса, ни электронной почты у меня не было.