Последний койот - Коннелли Майкл - Страница 20

Босх взглянул на собственные рубашку и галстук и со значением посмотрел на репортершу.

– Извини, – быстро сказала она. – В любом случае я не знаю, где теперь Монти Ким. И про Конклина ничего не знаю. Это, видишь ли, было до меня, в другую эпоху. А он выиграл тогда выборы?

– Выиграл. Помнится, он отработал в этой должности два срока, а потом вроде как стал генеральным прокурором или еще кем-то. Я точно не знаю, потому что меня тогда здесь не было.

– По-моему, ты сказал, что прожил здесь всю свою жизнь.

– Уезжал ненадолго.

– Во Вьетнам, да?

– Совершенно верно.

– Да, там побывали многие парни твоего возраста. Вероятно, то еще было путешествие. Вы по этой причине все потом копами заделались? Чтобы можно было по-прежнему носить при себе оружие?

– Вроде того.

– Как бы то ни было, но если Конклин еще жив, то, несомненно, превратился в старую развалину. Но Миттель здесь, в городе. Да ты и сам это знаешь. Очень может быть, что сейчас он сидит в одном из этих закутков и обедает за счет мэра.

Она улыбнулась, но Босх ее шутку проигнорировал.

– Да, он стал большим человеком. Что, интересно, о нем рассказывают?

– О Миттеле? Ну, не знаю... Много всего. Говорят, у него крупная адвокатская контора в нижней части города и он водит дружбу с губернаторами, сенаторами и другими могущественными людьми. Последнее, что я о нем слышала, – будто он собирается финансировать политический проект Роберта Шеперда.

– Роберта Шеперда? Ты имеешь в виду того компьютерного парня?

– Я бы скорее назвала его компьютерным магнатом. Да ты что – газет не читаешь? Шеперд хочет баллотироваться, но тратить на это свои собственные деньги ему не улыбается. Миттель же занимается сбором средств для создания фонда, который будет финансировать его пробную кампанию.

– Куда же он хочет баллотироваться?

– Господи, Босх! Положим, газет ты не читаешь, но телевизор-то наверняка смотришь?

– В последнее время я был очень занят. Так куда он все-таки хочет баллотироваться?

– Ну, насколько я понимаю, как всякий эго-маньяк, он собирается баллотироваться в президенты. Но в данный момент положил глаз на сенат. Шеперд хочет стать кандидатом от третьей партии. Республиканцы для него, видите ли, слишком «правые», а демократы – слишком «левые». А вот он, Шеперд, стоит точно посередине. И насколько я понимаю, если кто-нибудь и в состоянии собрать для него деньги, чтобы он мог исполнить танец кандидата от третьей партии, – так это Миттель.

– Итак, Миттель хочет создавать президентов.

– Типа того. Но какого черта ты меня о нем выспрашиваешь? Я – уголовный репортер, ты – полицейский. Какое отношение к нам может иметь упоминающийся в этой заметке Гордон Миттель?

Она ткнула пальцем в фотокопию статьи, которую все еще держал в руках Босх, и тот понял, что, возможно, задал слишком много вопросов.

– Просто пытаюсь понять, что к чему, – уклончиво ответил он. – Как ты совершенно справедливо заметила, газет я не читаю.

– Тебе и не надо читать никаких газет, кроме «Таймс», – засмеялась она. – Если я застану тебя за чтением «Дейли ньюс» или, того хуже, за беседой с каким-нибудь репортером из этой паршивой газетенки, то не знаю, что с тобой сделаю.

– Обольешь меня презрением, да?

– Непременно...

Он почувствовал, что ему удалось отвлечь ее от подозрений. Помахав у нее перед носом фотокопией, он спросил:

– Продолжения не последовало? Полиция так никого и не поймала?

– Полагаю, что нет. Иначе обязательно появилась бы новая статья.

– Я могу оставить это себе?

– Разумеется.

– А как насчет того, чтобы еще разок прогуляться в «морг»?

– Но зачем?

– Поискать статьи о Конклине.

– Можешь не сомневаться, там будут сотни статей. Ты же сам говорил, что Конклин отработал два срока в качестве окружного прокурора.

– Мне нужны только статьи, опубликованные до его избрания. Ну а если у тебя найдется время, поищи что-нибудь и на Миттеля.

– А не слишком ли много ты просишь? Если мой редактор узнает, что я делаю подборку статей для копа, у меня могут быть неприятности.

Она надулась и картинно свела на переносице брови, но Босх и это проигнорировал. Он знал, к чему она клонит.

– Может, скажешь, зачем тебе все это надо, Босх?

Он продолжал хранить молчание.

– Похоже, не скажешь. Ладно, тогда послушай, что скажу тебе я. Сегодня мне необходимо взять два интервью. Так что на месте меня не будет. Единственное, что я могу сделать, – это попросить практиканта подобрать соответствующие материалы и оставить их для тебя у охранника в холле издательства. Копии статей будут лежать в закрытом конверте, так что никто не узнает, что там находится. Такой вариант тебя устраивает?

Он согласно кивнул. Ему приходилось бывать на Таймс-сквер. Он заходил туда несколько раз, чтобы встретиться с репортерами. Редакционно-издательский комплекс протянулся на целый квартал и имел два холла. В центральном, у главного входа, был установлен огромный глобус, который вращался день и ночь, как бы давая понять посетителям, что новые события в мире происходят постоянно.

– А неприятностей у тебя не будет, если ты оставишь конверт на мое имя? Ты же сказала, что за слишком тесное сотрудничество с полицейским редактор может устроить тебе головомойку. Как я понимаю, такого рода отношения противоречат существующим у вас в редакции правилам.

Она улыбнулась, заметив прозвучавший в его словах сарказм.

– Не беспокойся. Если редактор или кто-нибудь еще спросят меня о содержимом конверта, я скажу, что это инвестиции в будущее. И ты, Босх, тоже помни об этом. Дружба – это улица с двусторонним движением.

– Не беспокойся. Я об этом никогда не забываю. – Он наклонился к ней через стол, чтобы лучше видеть ее лицо. – Хочу, чтобы ты кое-что запомнила. Я не рассказываю тебе, для чего мне нужны эти статьи, потому что сам еще не до конца это понимаю. Если вообще когда-нибудь пойму. Так что ты чрезмерного любопытства по этому поводу не проявляй. И не вздумай наводить справки. Если вмешаешься, можешь испортить все дело. Хуже того, можешь основательно навредить и мне, и себе. Улавливаешь?

– Улавливаю.

У их столика появился официант с нафабренными усами и начал расставлять тарелки.

– Сегодня вы приехали пораньше. Следует ли мне надеяться, что вам хотелось побыстрее здесь оказаться?

– Сомневаюсь. Просто я обедал с другом в ресторанчике в нижней части города и сразу после этого отправился к вам.

– Хорошо уже то, что вы выбрались из дома, чтобы встретиться с товарищем. Полагаю, это положительный признак.

Кармен Хинойос сидела за столом прямо, положив сцепленные пальцы на свой служебный блокнот, словно опасаясь, что малейшее ее движение может нарушить плавное течение диалога.

– Что у вас с рукой?

Босх с преувеличенным вниманием оглядел свои забинтованные пальцы.

– Случайно ударил молотком. Делал кое-какую работу по дому.

– Мне очень жаль. Надеюсь, ничего страшного?

– Жить буду.

– По какой причине вы сегодня приоделись? Надеюсь, вы не чувствовали себя обязанным сделать это в связи с нашими сеансами?

– Нет. Я, знаете ли... Короче говоря, у меня такая привычка. Даже если не иду в свой отдел, все равно одеваюсь как для работы.

– Понятно...

Потом доктор Хинойос предложила Босху выпить кофе, а когда он отказался, перешла к вопросам по существу.

– Скажите, о чем бы вы хотели поговорить сегодня?

– Мне все равно. Сейчас вы мой босс.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы рассматривали наши взаимоотношения таким образом. Я не ваш босс, детектив Босх. Я просто человек, который должен помочь вам выговориться. То есть облечь в словесную форму и избыть все то, что вас тяготит.

Босх молчал. Не знал, о чем говорить и с чего начать. Прежде чем перехватить инициативу, доктор Хинойос некоторое время легонько постукивала карандашом по желтой обложке своего блокнота.