Первые испытания - Хантер Эрин - Страница 30

— Потому что она больна, — ответила Аша. — Когда мать теряет своих медвежат, у нее может разбиться сердце, и тогда она сама не знает, что говорит.

«Медвежата! — внезапно догадалась Луса. — Так вот кто такие Тоби и Токло!»

Но Ока не говорила о Токло, как о мертвом… Может быть, он еще жив?

— Теперь ты понимаешь, как опасно жить на воле, — продолжала Аша. — У медведей за Оградой нет будущего. Нам повезло, малышка. Здесь мы всегда сыты, всегда накормлены и живем в безопасности. Плосколицые заботятся о нас, — с этими словами мама потерлась мордой о морду Лусы. — Я и думать не хочу о дикой жизни! Не хочу, чтобы мне пришлось бы самой добывать еду и кормить тебя, как этой бедной гризли. — Аша зябко поежилась от такой мысли и спихнула Лусу с коленей на землю.

— Слушайся отца, малышка, — ласково проворчала она. — Ты сразу повеселеешь, когда перестанешь забивать голову всякой чепухой и думать о воле.

Она повернулась и ушла обратно в берлогу. Луса проводила маму взглядом, а потом снова посмотрела в небо на звезду Арктур. Разве можно перестать думать о воле? Тем более сейчас, когда ветер приносит с собой будоражащие запахи пробуждения и роста? Луса подошла к самому высокому дереву и забралась на его верхушку. Там она устроилась на ветке и задрала морду к Медвежьей Хранительнице.

— Я знаю, ты меня слышишь, — горячо зашептала Луса. — Я знаю, ты меня понимаешь, а вот мама с папой ни капельки не понимают! Если ты… если ты можешь… если ты в силах как-нибудь устроить, чтобы… чтобы я хоть одним глазком посмотрела на вольную жизнь, то сделай так. Пожалуйста, прошу тебя! Мне очень нужно самой узнать, хорошо там или плохо!

Луса моргнула, и ей почудилось, будто далекая звезда тоже подмигнула ей в ответ.

Глава XV

ТОКЛО

У Токло урчало в животе. Вот уже несколько дней он питался одним мхом, который ему удавалось соскрести с корней деревьев. Он не раз пробовал ловить рыбу, но в реке ее почти не осталось, а та, что была, слишком быстро плавала.

Снег быстро таял и смешивался с землей в грязную хлюпающую кашу, в которой вязли когти и мокли лапы. Река стремительно неслась мимо, кипела вокруг высоких черных скал и ревела, не умолкая ни днем, ни ночью, ничуть не лучше Черной Тропы.

Токло почуял запах еды и задрал нос, принюхиваясь. Запах доносился из-за деревьев, росших чуть выше по течению, на вершине крутого берегового вала.

Токло начал взбираться по обледенелым скалам, глубоко впиваясь когтями в трещины, чтобы не поскользнуться. Острые обломки камней впивались ему в подошвы, цеплялись за шерсть, но медвежонок упрямо преодолел последний уступ и очутился под деревьями. Толстый слой сосновых игл покрывал землю, заглушая терпкий запах зелени, к которому примешивался головокружительный аромат близкой дичи. Токло опустил нос к земле, принюхался и пошел по запаху до того места, где четыре дерева росли так плотно друг другу, что соприкасались стволами. Густо переплетенные ветки деревьев не пропускали солнечный свет, поэтому у корней все еще лежал снег.

Токло осторожно шагнул ближе. Запах остался на месте, значит, дичь не заметила приближения медведя. Когда запах очутился у Токло прямо перед носом, он оттолкнулся задними лапами и бросился под деревья. Он шлепнул обеими лапами и принялся яростно разбрасывать в сторону комья земли вместе со снегом. Вскоре лапы его наткнулись на нечто новое, непохожее ни на снег, ни на землю. Пасть у Токло наполнилась слюной, он всхлипнул и торопливо разбросал снег. Перед ним лежали две белки, горностай и еще несколько зверьков, которых он никогда не видел прежде. Судя по виду, зверьки были убиты совсем недавно, и у Токло даже голова закружилась от восхитительного запаха свежего мяса.

Он перевернул лапой горностая и увидел отметины когтей на брюхе у зверька. Токло снова принюхался и на этот раз учуял под запахом дичи слабый, но отчетливый след медведя. Наверное, этот медведь был сыт, поэтому закопал свою добычу до лучших времен. Токло даже в жар бросило от зависти. Это несправедливо! Почему одни голодают, а кто-то так объедается, что прячет на потом такуюдичь!

«Конечно, его-то мама не бросала одного в горах! Его, наверное, учили охотиться!» — подумал Токло.

Он воровато огляделся по сторонам и снова принюхался. Чужого медведя нигде не было видно. То-то он разозлится, когда узнает, что кто-то украл его добычу… Мама не раз говорила, что чужую дичь ни в коем случае нельзя брать.

«Да какое мне дело до того, что она говорила? Она бросила меня, ей наплевать, жив я или умер! Значит, и мне тоже наплевать на ее запреты! Что хочу, то и делаю, и никто мне не указ!»

Токло с голодным урчанием впился зубами в теплое беличье мясо. Он чувствовал, как с каждым куском к нему возвращаются силы, а мысли об Оке тают, как снег на солнце.

Он ел, ел и ел, пока не насытился. После этого Токло забросал оставшуюся дичь землей и снегом. Он хотел выровнять землю лапой, чтобы захоронка выглядела нетронутой, но побоялся оставить свой запах. Он так перепугался, что нашел какие-то пахучие листья и разбросал их вокруг припрятанной дичи, чтобы сбить с толку хозяина. Может быть, медведь и не заметит, что кто-то хозяйничал на его территории?

После еды Токло заметно повеселел и с новыми силами бросился в лес. Ничего, он тоже обзаведется своей территорией, когда подрастет! А сейчас ему нужно просто выжить, искать еду и держаться подальше от других медведей, особенно больших и сердитых. Когда он вырастет, никто не посмеет перейти ему дорогу, но пока придется вести себя осторожно.

Токло бодро шагал в горы. Через каждые несколько шагов он настораживал уши и прислушивался, не идет ли за ним грозный медведь, обнаруживший пропажу дичи. Токло так боялся погони, что старался не идти по мокрой земле, чтобы не оставлять следов. Это оказалось совсем нетрудно, поскольку чем выше он забирался в горы, тем чаще попадались ему обширные участки, покрытые мерзлым, даже не начавшим таять, снегом.

Здесь было заметно холоднее. Сильный ветер пробирался под шерсть, выжимал слезы из глаз. Токло с пыхтением карабкался на склон, усыпанный обломками огромных камней, когда вдруг увидел впереди себя чей-то темный силуэт, полускрытый за деревьями. Токло испуганно юркнул за ближайшую скалу и замер.

Судя по запаху, это был тот самый большой медведь, у которого он украл дичь. У незнакомого медведя были широкие плечи и вымазанная грязью шерсть. Токло оцепенел, он знал, что даже едва заметное движение не укроется от взгляда маленьких медвежьих глазок, а хруст ветки под лапой может стоить ему жизни. К счастью, ветер дул в нос медвежонку, относя его запах вниз, в сторону реки.

Токло сжался в комочек, надеясь, что скала укроет его от глаз большого зверя. Внезапно ветер стих, и в наступившей тишине вдруг оглушительно заверещала какая-то глупая птица, словно хотела крикнуть медведю: «Вот он, воришка! Хватай его!»

Сердце Токло бешено заколотилось. Он увидел, как медведь медленно поднялся на задние лапы и повел носом.

«Пожалуйста, не находи меня! — взмолился медвежонок. — Прошу тебя, иди своей дорогой!»

Не выдержав муки ожидания, Токло с беззвучным воплем уткнулся мордой в лапы, ожидая, что сейчас тяжелая лапа с размаху обрушится ему на спину.

Он ждал долго, но ничего не случилось. Тогда Токло открыл глаза и увидел, как большой медведь спускается с горы к реке. Он не заметил съежившегося за скалой медвежонка!

«Только бы он не направлялся к своим припрятанным запасам!» — подумал Токло, со всех лап бросаясь в другую сторону.

Яркий солнечный свет хлынул из-за стволов деревьев, и Токло выскочил в широкую долину. Золотое тепло окружило его со всех сторон, и на миг медвежонку почудилось, будто он выбежал прямо на солнце. Он поморгал, привыкая к ослепительному свету. Токло стоял в поле желтых цветов, словно в озере расплавленного солнечного сияния. Желтый цвет одновременно будоражил и успокаивал его, словно обещание удачи. Вдалеке, за лугом, в небо вздымалась огромная гора. Токло молча смотрел на нее. Гора была похожа на голову большого медведя, который, задрав нос к небесам и широко разинув пасть, рычал на медленно садящееся солнце.