Америка. Чудеса здоровой пищи - Кингсолвер Барбара - Страница 12

Понедельник:фирменный салат с крутыми яйцами или сосиской, зеленым луком, сушеными помидорами с хлебом.

Вторник:куриный суп с морковью, белокочанной капустой и рисом.

Среда:запеченный картофель с тушеным весенним луком (лук-шалот), брокколи и сыром.

Четверг:омлет из спаржи или яичница с молодым салатом.

Пятница:пицца с сушеными помидорами, оливками, сыром фета и тушеным луком.

Суббота:отбивные из молодой баранины, салат из смеси разных сортов салата и ароматических трав, спаржа и хрустящий пирог из ревеня и яблок.

Воскресенье:жареный цыпленок с травами и картофелем, свеклой и морковью.

Глава 3

Рывок вперед

Апрель — самый безжалостный месяц, писал Т. С. Элиот. По-моему, это надо понимать так, что (кроме всего прочего) в весеннюю пору люди впадают в безумие. Мы ждем слишком многого, мир изобилует побегами обещаний, которые не может выполнить, весенние страсти — только подготовка, настройка, и мы обречены на то, что наши сердца разобьются в очередной раз. Однако лично я считаю, что не так уж все и страшно.

В самый канун весны я стою на парадном крыльце, заслоняя глаза рукой от слабого утреннего света, высматриваю, не приобрели ли холмы зеленый оттенок, принюхиваюсь, не пахнет ли свежеразрытой червями землей… и такой меня охватывает восторг! Совсем как медведя, вылезшего из берлоги после зимней спячки. Почки на клене отливают розовым, в саду солирует ярко-желтый цветок форсития. В такие дни мы не можем больше оставаться в четырех стенах, не верим тому, что видит глаз — что вокруг нас по-прежнему гигантская грязная лужа, только потерявшая свой защитный покров льда. И вот одна пара сапог, за ней другая совершают пробежку по двору, и возвращаются они заляпанные грязью — у каждого из нас в этом доме больше обуви теперь, чем было до сих пор, и ее становится все больше, как диких шампиньонов на компостной куче у парадной двери. Ну и что? Наверняка точно так же чувствовали себя дети Ноя, когда потоп почтивысох; да и наплевать на грязные сапоги. Главное, что меня радует: наконец-то пришел конец темным дням, а все остальное — ерунда! И можете считать меня недалекой, пожалуйста.

После недели безумства весенней лихорадки мы с Лили решили, что пора рискнуть — вынести часть нашей рассады, которую мы выращивали в доме на самодельных полках под лампами дневного света. Наш замысел — в течение года питаться исключительно тем, что вырастет на собственном участке, — подвиг нас начать свои запасы продукции с посева семян. Мы с января втыкали в землю семена помидоров, потом перешли к лиственным зеленым культурам и брокколи, кабачкам, перцам, гибискусу и еще некоторым растениям с таинственными названиями, которые присмотрели в каталоге семян и рискнули заказать на пробу: горные дыни, шариковые цветы! К середине марта наши полки для рассады были переполнены.

Потом началась любовная игра с партнером — редким мерзавцем: мартовской погодой. Сегодня она уговаривает нас ей поверить, рассыпая улыбки и солнечный свет и доводя дневную температуру до +25 °C, и все для того, чтобы в ту же ночь опалить нас жестоким морозом. На нашей ферме есть небольшая необогреваемая теплица, она служит, образно говоря, убежищем для дефектных сеянцев: здесь мелкие зеленые ростки могут наслаждаться солнечным светом, но прячутся от ночных заморозков. Обычно этой теплицы хватает, чтобы их обезопасить. Но бывают ужасные вечера, когда по радио сообщают, что ночью ударит мороз, и мы всей толпой бегом тащим растения в дом через заднюю дверь, раскладываем поддоны по всем столам и полкам, и наша кухня становится похожей на лавку рассады.

Вот чем жестоко весеннее время: как бы оно тебя ни истязало, ты все равно его любишь. Если по календарю наступил первый день весны, значит, для тебя так оно и есть. Мы с Лили, соблазненные поманившей нас весной, двинулись по садовой дорожке, буквально волоком таща поддоны с рассадой брокколи, шпината, семена кинзы — в теплицу, построенную на насыпи прямо над нашим домом.

Самая большая радость от проживания в старом фермерском доме — это наличие на участке террас и садов, если их никто до вас не успел переделать. Нам повезло — у нас есть и то, и другое. Все уступы гор вокруг нас поросли цветущими кустарниками, и холмики усыпаны бутонами многолетников, они никогда не устают радовать и поражать нас, как старые друзья, вдруг выскакивающие из-за шкафа с криком: «Сюрприз!» Эти цветы — дар прошлого века, сказка, рассказанная в цветах, в ней говорится о любви жены предыдущего фермера к красоте и к этому месту. Через несколько месяцев мы будем упиваться ароматами сирени и жасмина, но скромное зрелище разворачивается уже в апреле — крошечные цветки морозника восточного, подснежники с белыми лепестками и дикие мелкие бледно-желтые нарциссы (они называются жонкилью), которые акклиматизировались на всех травянистых склонах. Когда мы с Лили гуськом шли по тропе к теплице, я заметила эти цветы над нами, их тупые желтые носики торчали между кружевной листвы.

— Ой, мама, — закричала Лили, — посмотри, что распускается! Это же дикие нарциссники, да?

Тут у меня в сердце растаяла последняя зимняя иголочка, и я поняла, что теперь всю жизнь буду называть жонкиль дикими нарциссниками. Лили — моя младшая. Вы небось и сами знаете, как это бывает. У нас в семье, например, розовых птиц с длинными шеями именуют флингмы, потому что именно так переиначил их настоящее название один из моих племянников — ох и давно это было, лет двадцать назад.

Вот такими весна нас и застала: с широкими улыбками, от уха до уха, волочащими ящики с рассадой как раз тогда, когда соседи начали вытаскивать из чуланов и ставить на лужайках пластмассовые фигурки птичек, целующихся ребятишек и прислонять к дереву смахивающих на привидения фанерных ковбоев. Учтите, в южных штатах украшение лужаек возведено в ранг высокого искусства. Тут, в нашем Диксиленде, народ не ограничится тем, что просто швырнет на клумбу две-три гирлянды мигающих лампочек в декабре и назовет это праздником года, ну уж нет, господа. В нашем городке живут люди с фантазией. Так, например, в Пасху, по неустоявшейся традиции, местные жители подвешивают к дикой яблоне чучела зайцев, а вокруг несчастного животного — пластмассовые яйца невероятно веселой раскраски.

Я выросла на этой земле и сохранила свои детские воспоминания: как в каждом муниципалитете был как минимум одинжитель, двор которого празднично украшался — например, как у моей бабушки по папиной линии: все знали, что у нее талант украшать двор, — но среднему горожанину достаточно было бросить у себя во дворе шину и засадить ее изнутри петуниями. (Эстеты могли высадить маргаритки в выброшенном фарфоровом унитазе.) Но те дни ушли, мой друг, и угнаться за какими-нибудь Джонсами нам больше не удастся.

После недавних строительных работ палисадник нашей фермы превратился, говоря в переносном смысле, в tabula rasa [3]. (А если не в переносном, то попросту в грязь.) Я прикинула, не посадить ли на месте лужайки салат и краснокочанную капусту, воссоздав посадками облик, скажем, Моны Лизы. Или составить фразу — что-нибудь вроде «ВЫКОСИ МЕНЯ». Однако, сообразив, что наш дом с проезжей части все равно не виден, я отказалась от мысли выступить в роли дизайнера. Вышеназванная зелень будет посажена на овощную грядку, хотя я в принципе не вижу ничего унизительного в том, что один-два помидорных куста украсят собой симпатичный многолетний бордюр. Овощи великолепны, особенно весенняя зелень, они такие яркие.

Бронзовый салат стреловидный, ромен-салат, похожий по окраске на пятнистую форель, красная кормовая капуста — вот радуга моего апрельского сада, и вам предложат похожий ассортимент на любом фермерском рынке или у зеленщика. Вот поэтому я и стала выращивать свои овощи из семян, а не брать рассаду из местной оранжереи: у меня большое разнообразие великолепных овощей. Я замечала, как женщины смотрят на рекламу драгоценностей: глаза затуманены, рука прижата к груди; я хорошо понимаю их. Сама в январе читаю каталоги семян с таким же замиранием сердца. И представляю, как растет и ширится мой огород, приклеивая ярлычок заказа на каждую страницу, где нахожу нужные мне семена. Я впадаю в экстаз от таких названий, как арбуз «Луна и звезды», гибискус «Алмаз», вьющаяся фасоль «Золото Бакау», перец «Сладкий шоколад», дыня «Колхозница», перец «Джорджианский хрусталь» и даже тимьян ползучий. Проходящий мимо Стивен видит каталог, который в бахроме желтых наклеек стал похож на парик, и спрашивает: «Может, проще отметить только ненужное?»