Год в Ботсване - Рэндалл Уилл - Страница 5

Ко всеобщему удивлению, заведение под названием «Божественный ритм» все еще было там — место «в центре и модное», — по крайней мере, так мне сказал Чарли перед тем, как нырнуть за порог и мгновенно затеряться в огромной трясущейся и скачущей толпе завсегдатаев. Вышибала, казалось, так поразился увидев меня, что едва удосужился взглянуть на мой билет, а входную печать поставил прямо на ремешке моих часов. Я хотел было поинтересоваться у него, когда в «Божественный ритм» последний раз приходили в цилиндре, но передумал — слишком уж громкой была музыка.

— Уилл, дружище, ты ни за что не догадаешься, — заявил Чарли, отыскав меня во дворике за клубом.

Грейси свернулась калачиком под деревом, накрыв голову моим пиджаком, а я после весьма лихорадочного подражания Мику Джаггеру на танцплощадке наверху размышлял о пользе для здоровья еще одной бутылочки пива «Кастл». В основном прежняя магия моей танцевальной манеры сохранилась, не без удовлетворения думал я, и зрители поспешно расступились — вот только я не был уверен, от восхищения или же в целях самосохранения. Не подлежало сомнению лишь то, что я совершенно выдохся.

— Знаешь, кто это, Уилл? Нет, скажи, кто это? — Чарли склонил голову к некой личности, несколько пониже его ростом, вроде бы из чувства товарищества, но одновременно и с намерением удержать вертикальное положение. А затем торжественно провозгласил:

— Это Фил, мой старый друг и земляк Фил!

Он убрал руку и представил мне жилистого, дочерна загоревшего мужчину с проседью, примерно моего возраста. Из-за выбритой головы, бриллиантовой сережки в ухе и татуировки на накачанном бицепсе Фил смахивал на пирата, однако улыбка его была чрезвычайно дружелюбной.

— Как делишки, братан? Чарли, друг! Хорошо повеселились? Классная была свадьба?

Множество людей, которые во время моих путешествий за последние несколько лет пользовались моим расположением и которым я искренне симпатизировал, оказывались австралийцами, и Фил являл собой тип истинного оззи — человека, который совершенно не озабочен принадлежностью к австралийцам. И действительно, он, кажется, перепробовал все способы сбежать со своего континента, когда достаточно вырос, и с тех пор так и оставался в пути. Теперь, впрочем, он объявил о своей нескончаемой любви к Африке. Здесь-то он и захотел остаться.

— Ты уже много здесь повидал? — спросил он меня, когда мы прислонились к стене во дворе и он постучал себе по шее, чтобы немного облегчить неудобства, возникшие в процессе оказания помощи Чарли.

— В Кейптауне?

— Не, в Африке, братан, — здесь, повсюду! — Он взмахнул перед собой рукой в манере, предполагавшей, что и он не совсем трезв.

— Ну, я был на виноградниках и прочем. Довольно занятно.

— Пффф, да это ничто, братан. Это почти Европа — а я спрашиваю про Африку. Буш, братан. Еще пивка? — Он напомнил мне профессора Невиля Боттинга, только еще более болтливого, и меня вновь охватило любопытство.

— О, нет, не стоит благодарностей. Отлучусь на минуту… Нет, честно. Не стоит! — И Фил исчез в баре, оставив меня с блаженно улыбающимся Чарли, который покачивался из стороны в сторону и несколько раз выдавил из себя: «Просто охренительно».

Что уж точно не было «просто охренительным», так это мое состояние — как физическое, так и душевное, — когда я на следующее утро наконец-то повстречался со своими друзьями за поздним завтраком в увенчанном листвой заведении под названием «Зеленое местечко». Плотный завтрак — если верить знатокам, панацея от всех алкогольных напастей — взирал на меня с тарелки, которую передо мной поставили в этом стильном бистро, весьма хмуро; оглушительно грохочущая музыка также отнюдь не ободряла.

Чарли, которому все казалось великолепным — видимо, он еще не до конца протрезвел, — был до отвращения бодр.

— Что, Уилл, не хочешь сосисок?

Ответить я не мог и потому лишь безразлично взирал, как он берет сосиску с моей тарелки и заглатывает ее целиком.

Фил, очистив свою тарелку, довольно причмокнул и глотнул темного пива из бутылки — атрибут, являвшийся, по моим наблюдениям, едва ли не неизменным.

— Ну что, друзья, вам пора бы уже двинуть в аэропорт, — живо объявил он, осушив бутылку.

Чарли и Грейси отбывали тем утром в Австралию, куда собирались заехать по дороге к себе на острова. Испытывай Чарли хоть часть страданий, выпавших на мою долю, — весь этот кошмар я описать не в силах, — путешествие наверняка показалось бы ему ужаснейшей перспективой, однако он без малейшей жалобы поднялся и собрал бесчисленные сумки и то, что представляла собой Грейси. Хотя меня и переполняло облегчение, что самому мне не надо сию минуту отправляться в долгий путь, я все-таки ощутил легкую панику, подумав о своем собственном будущем. Возможный визит в бюро путешествий для заказа обратного билета в Лондон будет предпринят, осознал я вдруг, и на сердце у меня стало тяжело.

— Так, я сейчас подгоню грузовик, — провозгласил Фил и исчез на автостоянке.

— Слушай, Уилл, а тебе вовсе не обязательно ехать, если не хочешь… Возвращайся-ка ты лучше в кровать!

— Да нет, я в порядке. Правда. В порядке. — Со своими друзьями я виделся не так уж и часто. И рассудил, что проводить их было самое малое, что я мог для них сделать.

Перед кафешкой со стоном пневматических тормозов остановился большой желтый грузовик, с водительского места нам улыбался Фил. Я доковылял до тротуара и, к своему удивлению, обнаружил, что грузовик переделан в автобус-внедорожник, в задней части которого прорезаны окна. Сбоку распахнулась тяжелая дверь, и, словно альпинист, страдающий от нехватки кислорода, я вскарабкался внутрь. Там я обнаружил ковровое покрытие и вполне сносные скамейки, привинченные к полу. Водительское место было отгорожено от салона ячеистым щитом; сообщение между передней и задней частями осуществлялось при помощи белого телефона, прилаженного к переборке.

Мы с громыханием влились в полуденный транспортный поток, и я провалился в состояние, весьма незначительно отличавшееся от комы, в котором меня тревожили лишь стуки и лязг смены передач, да завывавшие порой гудки мчавшихся по автомагистрали машин.

Наше прощание у выхода на посадку было отчасти безмолвным, но мне все же удалось кое-как улыбнуться и помахать Чарли и Грейси, пока они, используя свои тележки — как, впрочем, и все остальное — в качестве опоры, брели в сторону паспортного контроля. Будет просто чудом, если им разрешат подняться на борт самолета.

Когда я вновь ехал в желтой махине, на этот раз спереди рядом с водителем, мое состояние приблизилось к обморочному. Опустив окошко, я высунулся глотнуть свежего воздуха.

— Хватай, братан!

Я медленно повернулся и обнаружил, что Фил открыл крышку сумки-холодильника, стоявшей меж сиденьями. Ряды серебристых верхушек пивных бутылок смахивали на патроны в обойме. Я неистово — насколько это мне удавалось — покачал головой, однако Фил отточенным движением невозмутимо выудил бутылку и зубами ловко сорвал с нее крышку. Не отрывая глаз от дороги, он так же натренированно выплюнул эту крышку в коробочку, привинченную к приборной панели. Когда же он протянул прохладную бутылку мне, я взял ее с воодушевлением человека, которому предлагают боевую гранату.

— Да ладно, давай хлебни! Тебе поможет!

Не знаю, не знаю. Я поднес ее к губам так же неохотно, как и Сократ свою чашу с ядом.

— Ну и как тебе этот старый грузовик?

— М-м-м… Просто замечательный… А, э-э-э… Что это такое? То есть… что ты с ним делаешь?

— Спокойно, Уилл. Сейчас сам все увидишь. Слушай, а поехали в буш, в самую гущу. Класс, тебе понравится.

— А, ты имеешь в виду, типа сафари на грузовике? — отважился я. Последнее, что мне хотелось делать в тот момент, так это ехать «в самую гущу».

— Ну да, типа того, братан. Видишь, эта красотка полностью оснащена. Возим группы. Бивачное снаряжение, весь запас, какой только пожелаешь, кухонное оборудование. Все, что надо. Мы можем устроить поездку где-то для двадцати PAX’ов. Ну, в смысле — пассажиров, клиентов.