Год в Ботсване - Рэндалл Уилл - Страница 24

В 1948 году в Южной Африке к власти пришли белые африкандерские националисты, и британцам было заявлено, что если Серетсе позволят остаться вождем бангвато, то у проанглийской оппозиционной партии никаких шансов на победу на следующих выборах для белых в стране не будет. Рьяные сегрегационисты никогда бы не смирились со смешанным браком, особенно с королевским, тем более что все эти страсти кипели всего лишь в двух шагах от границы.

Лейбористское правительство Великобритании, весьма прагматичное и настроенное отнюдь не романтично, отчаянно нуждаясь в южноафриканском золоте и уране, согласилось воспрепятствовать монаршеству Серетсе. Министр по делам Британского Содружества отрицал, что правительство лебезит перед расистами, и повторял эту ложь перед палатой общин. Затем было организовано судебное расследование с целью доказать личную непригодность Серетсе к правлению. Однако некий непредубежденный судья, которого звали Харрагин, пришел к заключению, что Серетсе в высшей степени годен к исполнению своих обязанностей; самое поразительное, что его отчет замалчивался британским правительством на протяжении тридцати лет. В 1951 году Серетсе и его жена были высланы в Англию, а в следующем году вновь избранное правительство консерваторов объявило эту ссылку пожизненной.

Подобное обращение британского правительства с Серетсе и Рут Кхама широко освещала мировая пресса, что вызвало волну негодования среди представителей самых разных убеждений — борцов за права человека, шотландских, западноафриканских, индийских и западно-индийских националистов, британских коммунистов, консерваторов — приверженцев аристократических традиций — и огромного количества простых людей, которым так не хватало трогательной любовной истории. В итоге, в 1956 году, новый министр по делам Содружества наконец-то осознал, что Британии необходимо дистанцироваться от узаконенного в Южной Африке расизма, и решил позволить Серетсе и Рут вернуться на родину, но лишь в качестве частных лиц, они должны были забыть о своем королевском статусе.

Вернувшись на родину, Серетсе обнаружил, что его все так же почитают как честного и принципиального человека, однако в целом воспринимают как отставшего от жизни — так сказать, застрявшего во вчерашнем дне. Естественно, не набравшись необходимого опыта в лондонском пригороде, он оказался не слишком успешным скотоводом, а впутавшись в местную политику, проявил себя несведущим в местных обычаях и древних традициях. Да еще, как на беду, у Серетсе постоянно ухудшалось здоровье, пока в 1960 году ему не поставили наконец диагноз: диабет в начальной стадии. А в следующем году, ко всеобщему удивлению, он начал активную деятельность в качестве политика националистского толка.

Демократическая партия Бечуаналенда (ДПБ) с Серетсе во главе добилась поддержки огромного числа как прогрессистов, так и консерваторов из сельских районов. В 1965 году либеральная ДПБ с легкостью обошла в многочисленных фермерских городках, растянувшихся от столицы Габороне до второго по величине города страны Франсистауна, панафриканских и социалистических конкурентов и победила на первых всеобщих выборах. Серетсе стал премьер-министром, а затем, 30 сентября 1966 года, и президентом Республики Ботсвана. К сожалению, президент Кхама и новая республика поначалу столкнулись с проблемой — как преодолеть сложившийся неприглядный стереотип в глазах всего мира. Повсеместно предполагалось, что у его родины нет иного выбора, кроме как продаться своему всемогущему белому соседу, Южно-Африканскому Союзу, в состав которого тогда входили Юго-Западная Африка, современная Намибия, и Южная Родезия, ныне Зимбабве.

Ботсвана не без основания считалась беднейшей страной Африки. Кстати, почти все тридцать самых бедных государств планеты, за исключением Бангладеш, располагаются в Африке. Бедная нация, естественно, не вызывает у стран побогаче ни восхищения, ни уважения. По сути, ее редко когда вообще воспринимают всерьез. Порой в такую страну наведываются президенты, в частности американские, снизойдя до нескольких часов пребывания там. В «развитом» мире, кажется, существует устоявшееся мнение — которое живо и сегодня, — будто Африка суть одно огромное противоречие: с одной стороны, просто мечта — идеальное место для отдыха и развлечений белого человека, край бесконечного очарования и красоты; а с другой стороны, подлинный кошмар — финансовая коррупция и немощность. В основе подобного мнения лежит редко когда озвучиваемое, но глубоко укоренившееся предубеждение, что африканцы просто-напросто не ровня представителям Запада. Поначалу новое ботсванское правительство не могло покрыть административные издержки налогами и потому неизменно и мучительно для себя вязло в долгах Британии.

Первой задачей президента Кхамы было заложить основы независимой экономики, опирающейся на производство говядины и добычу меди и алмазов. Затем он обратил особое внимание на внешнюю политику, выискивая союзников вроде президента Замбии Каунды, дабы избавить Ботсвану от имиджа покорной страны-«заложника». Используя свои исключительные полномочия для развития местной демократии и подавления власти традиционных вождей, он прививал родной стране нормы права.

Хотя какое-то время Ботсвана воспринималась как «авторитарная демократия» с господством одной политической партии, постепенно ей удалось утвердиться в качестве процветающей и миролюбивой страны. В период между 1966 и 1980 годами Ботсвана переживала на удивление самый быстрый рост экономики в мире. Величественная эпитафия ее первому премьеру. Также она завоевала статус выдающейся державы с высокими принципами: соблюдением либеральной демократии и расового равенства, — и это посреди региона, охваченного гражданскими войнами, расовой враждой и коррупцией. Государственный доход от добычи полезных ископаемых вкладывался в развитие инфраструктур, образования, здравоохранения, выделялись дотации на скотоводство. В результате последовал невероятный рост благосостояния как в сельских областях, так и в городах.

Серетсе был известен своей рассудительностью и прямотой, а также тонким чувством юмора, неизменно уязвлявшим напыщенность тех, кто имел преувеличенно высокое представление о своей персоне. Из-за обострявшегося диабета его здоровье периодически ухудшалось, что усугублялось вспышками депрессии. Супруга президента, Рут Кхама, всегда оставалась на страже семейной жизни и его здоровья, она была весьма целеустремленной женщиной, вызывавшей повсеместное восхищение.

В последние годы жизни Серетсе все более уделял внимание развитию внешней политики. Он был одним из «фронтовых президентов», ведших переговоры о будущем Зимбабве и Намибии. В его видении юг Африки после падения колониализма и апартеида должен был стать мирным, демократическим и процветающим регионом. И Серетсе явился главным основателем того, что со временем трансформировалось в Сообщество развития Юга Африки. Тяготы постоянных перелетов на международные переговоры по провозглашению независимости Зимбабве в конце концов подорвали его здоровье, однако прежде, чем Серетсе умер (а это случилось 13 июля 1980 года), ему все-таки посчастливилось стать свидетелем великого события: открытия и работы в марте-апреле 1980 года Первой конференции Сообщества развития Юга Африки. Он был погребен на семейном кладбище Кхама — небольшом наделе земли в родном Серове.

Искренне увлекшись историей Серетсе, я упрашивал Грэхема продолжить, однако он, как и всякий хороший учитель, решил, что на сегодня нового материала вполне достаточно.

— Давай лучше поболтаем о том, что происходит здесь сейчас. Думаю, это тебя тоже заинтересует, — заверил меня он, переворачивая на гриле большущие куски мяса, вследствие чего я скрылся в клубах ароматного дыма.

Грэхем, как он сказал мне ранее, занимал должность директора небольшой начальной школы, находящейся под патронажем церкви. Хотя на момент основания заведения у них было зарегистрировано лишь семьдесят учеников, за предыдущие несколько лет их число значительно возросло. Когда Грэхем полтора года назад вступил в должность, школа располагалась в бывшем гараже позади роскошного домика для сафари. Хотя гараж этот был красочно и уютно отделан, да и средств на детей как будто выделяли вполне достаточно, не следовало забывать, что помещение было предоставлено лишь временно, да и в любом случае оно уже становилось слишком тесным.