И ангелов полет - Коннелли Майкл - Страница 35

— Когда вернусь, не знаю, — сказал он, не глядя на нее. — У нас сегодня еще много дел. Завтра к расследованию подключается Бюро.

— ФБР?

— Да. Охрана гражданских прав — это их компетенция. Шеф позвонил и попросил о помощи.

— Думает, что это поможет сохранить порядок в южных пригородах.

— Надеется.

— Знаешь, кого пришлют?

— Нет. На пресс-конференции присутствовал какой-то специальный агент из местного отделения.

— Как его зовут?

— Гилберт Спенсер. Но я сомневаюсь, что он сам захочет пачкать руки.

Элеонор покачала головой:

— Нет, я такого не знаю. Наверное, пришел уже после меня. Полагаю, его просто пригласили поучаствовать в шоу.

— Наверное. Завтра утром пришлет свою группу.

— Удачи тебе.

Босх посмотрел на нее и кивнул.

— Номера пока нет. Если что, отправь сообщение на пейджер.

— Хорошо, Гарри.

Он постоял еще немного, потом задал главный вопрос:

— Ты вернешься?

Она снова отвела глаза.

— Не знаю. Может быть.

— Элеонор...

— Гарри, у тебя свое пристрастие, у меня свое.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То чувство, которое испытываешь, когда начинаешь новое дело. Волнение, возбуждение... Ты снова на охоте... снова идешь по следу... Ты понимаешь меня, Гарри, знаешь, о чем я. Так вот, у меня ничего такого больше нет. А что-то похожее я испытываю, только когда вижу на столе перед собой пять карт, открываю их и... Трудно объяснить, еще труднее понять, но в такие моменты я чувствую, что живу. Вот так, Гарри. Мы все наркоманы. Только наркотики у нас разные. Я бы хотела подсесть на твои, да вот не получается.

Босх долго смотрел на нее, не решаясь заговорить, боясь, что голос снова выдаст его. Потом прошел к двери, открыл ее и лишь тогда оглянулся.

— Ты разбиваешь мне сердце, Элеонор. Я всегда надеялся, что живой ты почувствуешь себя со мной.

Она закрыла глаза, словно готова была заплакать.

— Мне очень жаль, Гарри, — прошептала Элеонор. — Зря я так сказала.

Босх молча переступил порог и закрыл за собой дверь.

Глава 17

Когда через полчаса Босх подошел к офису Говарда Элайаса, на душе все еще было тяжело. Дверь оказалась заперта, и он постучал. Никто не ответил, и детектив уже полез в карман за ключом, но как раз в этот момент за матовым стеклом что-то мелькнуло, дверь открылась, и перед ним предстала Карла Энтренкин. Взгляд ее скользнул по его костюму, и Босх понял — она заметила, что он переоделся.

— Сделал небольшой перерыв. Думаю, работать сегодня придется еще долго. Где мисс Лэнгуайзер?

— Мы закончили, и я отправила ее домой. Сказала, что подожду вас. Вы разминулись с ней на несколько минут.

Она провела его в кабинет Элайаса и уселась в кресло за громадным письменным столом. Хотя уже стемнело, Босх, глядя в окно, видел раскинувшего руки Энтони Куина. На полу рядом со столом стояли шесть картонных ящиков.

— Извините, что заставил вас ждать. Надо было отправить сообщение на пейджер, и я приехал бы раньше.

— Я бы так и сделала, но... задумалась...

Босх посмотрел на ящики:

— Здесь все?

— Да. В этих шести материалы по закрытым делам. А там — по текущим.

Она повернулась и указала на что-то за столом. Босх шагнул в сторону, наклонился и увидел еще две полные коробки.

— Там в основном то, что касается дела Майкла Харриса. Полицейские отчеты, показания свидетелей. И кое-какие материалы по жалобам, которые так и не получили хода. Есть и отдельная папка с письмами, содержащими угрозы и вообще всякую ерунду. Хочу подчеркнуть, что они относятся не только к делу Харриса. В основном — расистская чушь от трусов, не смеющих даже указать свое имя.

— Хорошо. Это то, что вы отдаете. А что оставляете? Что мы не получим?

— Только одну папку. Это его рабочая папка. В ней заметки, определяющие стратегическую линию защиты в деле Майкла Харриса. Думаю, вы не имеете права знакомиться с ее содержимым, так как информация имеет конфиденциальный характер.

— Вы упомянули о стратегической линии защиты. Что это значит?

— Что-то вроде плана. Говард называл это картой процесса. Однажды он сравнил себя с футбольным тренером, который определяет, на каком месте будет играть тот или иной футболист, какова его задача и все такое. Говард уже до начала процесса точно знал, на что направит усилия, когда и какого свидетеля вызовет, когда и какую улику представит, какого эксперта пригласит и какие вопросы задаст. Между прочим, первые вопросы для каждого свидетеля уже записаны. Здесь же, в папке, есть и его вступительное заявление.

— Хорошо.

— Я не могу дать вам эти материалы. На мой взгляд, адвокат, к которому перейдет это дело, обязательно воспользуется стратегией Элайаса. Блестящий план. Так что в руки департамента полиции он попасть не должен.

— Думаете, он победил бы?

— Нисколько в этом не сомневаюсь. А вы, как я понимаю, придерживаетесь противоположного мнения?

Босх опустился на один из стоящих возле стола стульев. Странно, но, даже отдохнув, он не избавился от ощущения усталости.

— Я не знаю деталей дела, но знаю Фрэнки Шихана. Харрис обвинил Фрэнки в том, что тот надевал ему на голову пластиковый мешок. Так вот я уверен, что Шихан этого не делал.

— Откуда такая уверенность?

— Из прошлого. Когда-то мы с ним были напарниками. Давно. Но это не важно — важно знать человека. Я не могу представить, что Фрэнки способен так поступить. Да и другим бы он ничего подобного не позволил.

— Люди меняются.

Босх кивнул:

— Меняются. Но обычно не в главном.

— Что вы имеете в виду?

— Позвольте рассказать одну историю. Однажды мы с Фрэнки задержали парня. Угонщика. Сначала он просто угонял оставленную без присмотра машину, какое-нибудь старье, раскатывал на ней по городу и отыскивал добычу, что-нибудь поприличнее. Находил и бил ее сзади. Не сильно, чтобы не было серьезных поломок. Хозяин «мерседеса» или «порше» выходил посмотреть, в чем дело, наш герой прыгал за руль и давал газу, а бедняга оставался с угнанной рухлядью.

— Насколько я помню, когда-то угон машин был прибыльным бизнесом.

— Да, на хлеб с маслом хватало. Так вот этот парень проделывал свой фокус месяца три и успел прилично заработать. Однажды он врезается сзади в «ягуар». Старушка за рулем забыла пристегнуться, и ее бросает на руль. Воздушной подушки в машине не было, так что досталось ей крепко, а одно ребро пробило легкое. Парень подбегает, открывает дверцу и выкидывает ее из машины. Старушка лежит, истекая кровью, а он сматывает удочки на ее же «ягуаре».

— Я помню это дело. Когда это было, лет десять назад? В газетах о нем тогда много писали.

— Верно. Один из первых угонов со смертельным исходом. Дело поручили нам с Фрэнки. Работали мы как проклятые и в конце концов вышли на парня через один автомагазин, где скупали краденое. Жил он в Венисе. Мы подъехали к дому. Фрэнки постучал. Парень перепугался и схватился за револьвер. Три выстрела. Одна пуля разошлась с Фрэнки на дюйм. Он носил тогда длинные волосы, так она через них и прошла. В общем, парень выскочил в заднюю дверь, и нам пришлось гнаться за ним по всему району. Из машины вызвали подкрепление, но первыми, как обычно, примчались репортеры. Даже вертолеты прилетели.

— Если не ошибаюсь, вы его схватили?

— Мы преследовали его до самого Оуквуда. В конце концов парень укрылся в заброшенном доме, бывшем стрелковом тире. Мы знали, что у него оружие, и он уже стрелял в нас, так что могли запросто уложить его на месте, и никто бы не задавал никаких вопросов. Но Фрэнки вошел в тир и уговорил парня сдаться. Кроме нас троих, там никого не было. Никто бы не узнал, что случилось. Но Фрэнки... он думал о другом. Сказал парню, что знает, как все случилось, что старушка умерла не по его воле. Убедил, что у него еще есть шанс сохранить жизнь. Фрэнки хотел спасти парнишку и не думал о том, что тот четверть часа назад едва не застрелил его самого. — Босх помолчал, вспоминая, как все было, потом продолжил: — В общем, он вышел с поднятыми руками. И с револьвером. Фрэнки мог запросто спустить курок и уложить его на месте. Но нет. Он подошел к парню, забрал у него револьвер, надел наручники. Вот и все. Хотя у этой истории мог быть и другой конец.