Разведывательно-диверсионная группа. «Брат» - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 6

…Через полчаса, Каха, со свежими бинтами на руках, стоял посредине директорского кабинета…

— Ну, что ж! — Произнёс директор, и грозно сдвинул на переносице брови.

— Я хочу услышать то, что ты придумал!

Каха поёжился под этим взглядом и тихо произнёс:

— Я порезался…

— Это я видел, молодой человек! И даже понял, как это ни странно, что ты не застрелился, а именно порезался! Меня интересует, где и когда! И при каких обстоятельствах?!!

— Я жонглировал…

— Жонглировал?!! — Директор даже приподнялся со своего стула. — Вот как? И, наверное, в цирке?

— В цирке…

— Понятно… — Брови директора вдруг сошлись вместе. — Ты, наверное, подумал вдруг, что я полный идиот? Или на более интересную сказку и тебя мозгов не хватило?!!

— Это правда, Лэри Георгиевич!..

— Ну, вот что! — Директор хлопнул ладонью по столу. — Сегодня ты идёшь домой, а завтра… Завтра приведёшь ко мне своего отца!.. У меня возникло желание пообщаться ещё и с ним!.. В присутствии инспектора из детской комнаты милиции!.. Не хватало мне ещё в школе малолетнего преступника!..

— Я не преступник! — Каха гордо поднял голову. — Я сказал вам правду!

— Вот завтра мы и выясним, насколько ты правдив, Кахабер Сабиашвили! Всё! Иди домой, и без отца в школу не возвращайся!..

…В тот день Каха, едва ли не единственный раз в жизни заплакал… Дома, закрывшись в туалете… Его душила такая обида, что она обязательно должна была вырваться наружу! И она вырвалась… В виде слёз… А с той стороны двери по квартире, как тигр в клетке, метался его отец… Он жаждал справедливости, он желал заступиться за своего сына, и теперь никак не мог дождаться следующего дня, и встречи со школьным директором…

Сосо кипятился весь вечер, жаждал этого разговора, и…

Этот разговор состоялся…

На следующий день, в директорском кабинете…

— Сосо Вахтангович! — Проговорил директор школы. — Я пригласил на этот разговор не только вас с сыном, но и вот, товарища капитана, нашего старшего инспектора по делам несовершеннолетних…

Рядом с директором сидела женщина в милицейской форме, с офицерскими погонами на плечах. Но небыло в облике этой женщине должной грозности — она скорее походила на уставшую мать, которая всю жизнь только и делает то, что пытается образумить своего непутёвого сына…

— Я хотел бы от вас, как от отца этого юноши, услышать правдоподобный рассказ о том, почему у него изрезаны все руки! Именно изрезаны! И именно ножом! Это подтвердила наша медсестра! У вас нормальные отношения в семье?

— Лэри Георгиевич! — заговорил отец Кахи. — Понимаете в чём дело… Каха практически вырос у своего деда в Батуми… Он и предыдущие шесть классов там окончил… А в Тбилиси он приехал только две недели назад…

— Ага!!! Значит, вы практически не знаете своего сына?

— Да нет же!!! Он нормальный, хороший парень! И в предыдущей школе учился почти на «отлично»!..

— Откуда же тогда у него эти порезанные руки?

— Это он в цирке…

Директор с силой грохнул кулаком по столу:

— Ну, хватит! — Рявкнул он грозным голосом. — Как же вам не стыдно! Ну, пацану 14 лет — понятно! Но вы, Сосо Вахтангович! Вы же взрослый человек! Неужели вы думаете, что я поверю в эту несусветную чушь?!!

Да только не рассчитывал директор, что Сосо, такой, интеллигентный на первый взгляд, человек, покажет свой, поистине горский характер…

Отец Кахи вскочил со стула, навис над директором, и грозно проговорил:

— Я — Сосо, из рода Сабиашвили! А в нашем роду не принято лгать, батоно! Мой отец так воспитал меня, и так же он воспитал Кахабера!.. Жаль, что я не умею делать с ножами того же, что делает мой сын, а у него поранены руки, иначе я сумел бы доказать вам, батоно Лэри, что мужчины нашего рода никогда и никому не лгут!!!

Директор отклонился на спинку стула, но…

Горцы, гордый независимый народ!..

Он нисколько не испугался слов разозлённого мужчины:

— Знаете, батоно Сосо, на своём веку работы в школе, я слышал столько поистине сказочных историй, что уже впору написать большую книгу сказок!.. Всё то, что вы сейчас сказали, не более чем сотрясание воздуха! А факт порезанных рук у четырнадцатилетнего подростка налицо! И я желаю разобраться в этом! В присутствии представителя милиции!..

Отец как-то беспомощно посмотрел на Каху, словно теперь уже он искал у него поддержки — слушком уж твёрд характером оказался директор школы!..

И тогда…

Каха поднялся со стула, и подошёл к отцу:

— На надо, папа… Не волнуйся!.. Я сейчас покажу…

— Но у тебя ещё швы не затянулись!

— Но ведь, я же джигит!.. — Улыбнулся Каха как-то даже беззаботно. — Потерплю!..

Он подошёл к большому стеллажу, стоявшему в кабинете, и, отыскав что-то на его многочисленных полках, обернулся к директору:

— Вы разрешите, Лэри Георгиевич?

И не дожидаясь ответа, стал жонглировать…

Под потолок директорского кабинета полетели какие-то, совершенно разные, и не похожие друг на друга предметы.

Два довольно увесистых деревянных шара, сделанных учениками на уроках труда. Пара, изготовленных там же, но уже на токарном станке, и совершенно непонятно для каких целей, килограммовых полугантель.

Какая-то статуэтка-бюст. Маленькая, и довольно хрупкая модель корабля-парусника…

Всё это кружило и летало, сменяя друг друга в руках юного жонглёра…

Директор смотрел широко раскрытыми глазами даже не на Каху, а на его руки, которые очень ловко ловили, и вновь подбрасывали к потолку всё то, что их хозяин нашёл на полках стеллажа…

— Хватит! — Рявкнул вдруг директор. — Хватит, я сказал! Ну-ка, Каха, бегом в медпункт!

Мальчишка положил предметы на свои места и только попом посмотрел на бинты на ладонях, которые опять начали набухать от крови — швы всё-таки разошлись… Но боли Каха не чувствовал…

— Только не надо никому говорить про это, Лэри Георгиевич! — Проговорил он тихо. — Пожалуйста!

Когда за мальчишкой закрылась дверь, директор подошёл к отцу Кахи:

— Вы уж простите меня, батоно Сосо! Очень уж всё это выглядело неправдоподобно!

— Я-то прощу, батоно… А вот простит ли Каха — это теперь большой вопрос! — Проговорил мужчина, и глубоко вздохнул. — Он характером весь в деда своего пошёл! Джигит!.. Абрек малолетний!..

— Я поговорю с ним… — Улыбнулся директор. — Попрошу прощения за обиду! Он меня поймёт…

— Надо бы, Лэри Георгиевич… Он и в самом деле никогда и никому не врал, и для него это очень серьёзно… Да и возраст у парня, сами знаете какой!..

— А что там с цирком, на самом деле? — Спросил директор. — Жонглировать он умеет — это уже понятно… А причём же здесь изрезанные руки?

— Он жонглирует шестью кинжалами!

— Чем?!! — Воскликнула женщина-милиционер, опередив директора. — Чем?!! Кинжалами?!! Да вы с ума сошли! Да как же вы, отец своего ребёнка, ему это позволили?!! Это же очень опасно!!! А если он не поймает кинжал вовремя, тогда что?!! Это смертельно опасно! Да и нет такого номера в нашем цирке! Да и ни в каком другом цирке нет, и быть не может!!! Как же вы допустили такое?!!

Сосо только грустно улыбнулся в грустно:

— Вот в этом весь мой сын!.. Я и сам до последнего момента не знал, что он хочет показать директору цирка… Такого номера, жонглирование острыми ножами, оказывается уже больше сорока лет не существует… Так он сказал…

— И что же теперь? — Спросил директор.

— Каха зачислен в цирковую труппу, и будет выступать с этим номером, когда руки заживут…

В кабинете повисла минутная пауза, которую прервал сам директор:

— Вот так, так… Но ведь он уникальный, ваш сын!

— Вы помните, батоно Лэри… Каха просил никому, ничего не говорить и не рассказывать… Наверное считает, что так будет правильно… Он очень скромный парень… И если он так хочет, то надо уважать его желание…

Директор переглянулся с женщиной-милиционером, и произнёс:

— Хорошо… Мы сохраним этот его секрет… Сколько будет возможно… Хотя… Люди ходят в цирк, поэтому…