Когда правит страсть - Линдсей Джоанна - Страница 33

— Я зол потому, что кто-то пытался причинить тебе зло!

— Когда же вы поверите, что я та, за которую себя выдаю, и что кто-то, может, те самые люди, которые восемнадцать лет назад желали мне смерти, хотят добиться своего сейчас? Я... я боюсь...

Он приподнял пальцем ее подбородок.

— Я доберусь до сути всего этого. Мало того, сейчас же пойду посмотреть, не очнулся ли злодей.

Кристоф схватил сапоги и шинель и, направляясь к двери, бросил на ходу:

— Запри за мной.

Ему послышался язвительный ответ:

— Буду счастлива сделать это!

Не важно. Она не сможет уберечься от него, потому что второй ключ — в кармане шинели. Но она скорее всего заснет еще до его возвращения. Даже если его люди сумели привести в чувство вора, он не станет торопиться выслушать исповедь. Ему нужно сорвать на ком-то злость.

26 глава

Алана спала неспокойно и то и дело просыпалась от кошмаров. Ей снилось, что она снова тонет, снова задыхается. Два жутких события подряд были почти одинаковы по своим возможным последствиям, и неудивительно, что все смешалось в ее снах.

Но она постоянно напоминала себе, что Кристоф спас ей жизнь. И поймал убийцу. С ним она чувствовала себя в полной безопасности, и сознание, что он здесь, рядом, убаюкало ее.

Да и большая кровать была так удобна! Она даже не чувствовала, что халат больше ее не стесняет. Должно быть, она сбросила его, когда под одеялом стало жарко. Но теперь ей было так хорошо и уютно, как сегодня в деревенской хижине у очага, когда его тепло вернуло ей жизнь. Он и сейчас согревал ее, и неудивительно, что она вновь хочет поцелуев. Странно только, что она так хорошо запомнила их вкус.

Но Алана тут же поняла: должно быть, она закричала во сне и разбудила его. И это способ успокаивать ее страхи, чтобы снова убаюкать. Бархатистая мягкость губ, шершавость языка, ее тревожно бьющееся сердце... какое уж тут спокойствие!

Его волосы пахнут снегом, и она жадно вдохнула этот запах, когда его губы скользнули по ее шее. У Аланы мурашки выступили на коже. Она чувствовала все то же, что раньше, и может, чуть-чуть больше.

Его ладонь легла на ее грудь. Его губы припали к ее груди! Жаркие губы, вырвавшие у нее стон и пославшие трепет наслаждения по ее телу. А между ног... трение... о Боже, до этой минуты с ней никогда не случалось ничего подобного. То, что накапливалось в ней, было так чудесно, так поразительно хорошо, что она затаила дыхание, ожидая, что случится дальше. И оно случилось, оно настало, пришло это наслаждение, захлестывавшее ее волнами и вырвавшееся криком, пронзительным и счастливым.

Нежно улыбаясь, Алана по-прежнему ощущала пульсацию между ног. Но она так устала... слишком устала, чтобы задаться вопросом о происходящем. Завтра она...

Но теплый кокон, окружавший ее, неожиданно отяжелел. Она раздвинула ноги, чтобы не мешали. Что-то твердое скользнуло по тому месту, где пульсация все еще продолжалась, Алана вздрогнула, не понимая, в чем дело.

— Открой глаза, Алана. Ты растаяла для меня. Теперь растаешь вместе со мной. Я хочу дать тебе еще большее наслаждение. И хочу почувствовать, сколько наслаждения получу, сделав тебя своей.

Только тогда Алана открыла глаза. И увидела над собой лицо Кристофа. Синие, как небо, глаза. И улыбку, готовую растопить снег.

— Вот так лучше. Я уже подумал, что ты снова заснула.

Она едва не рассмеялась. Спать, когда тут такое происходит?

Но она все еще наслаждалась восхитительными ощущениями и истомой, в которой плавала, как в облаке. Даже тяжесть его тела не мешала, наоборот, теперь он был так близко, совсем близко.

Она поддалась порыву коснуться его, положить руки на его голые плечи, провести ладонями до самых кончиков его пальцев. Он был по-прежнему обнажен. Неужели она возражала против этого? О чем только думала?

Его золотистое тело было так великолепно, что она окончательно потеряла голову. Он был почти варварски мужествен, но так красив! Сможет ли она точно описать его Генри, чтобы тот смог вырезать из дерева его портрет? Ей бы так этого хотелось!

Он пристально наблюдал за ней и, казалось, был заворожен ее ласками. Но ей все равно. Она ничуть не стесняется! Мало того, улыбнулась ему и поддразнила:

— Какой прекрасный сон!

— Хотел бы я, чтобы все мои сны были столь эротичны! Впрочем, обычно так оно и есть. Но давай не просыпаться от этого, согласна?

Он так жарко целовал Алану, что, похоже, не желал услышать ее мнения. Но она все равно выразила его, ответив на поцелуи.

И похоже, это отрезвило ее. Истома мгновенно испарилась, сожженная запылавшей страстью. И страсть исходила не только от него. Она словно не могла им насытиться!

От них, казалось, поднимался пар. Его спина стала скользкой от пота, и Алана не в силах вцепиться в нее пальцами, обхватила шею. И между ее бедер тоже стало скользко.

— Ты уверена, Алана?

Если он скажет еще слово, она закричит. Эта потребность, растущая в ней, была сродни панике. Она притянула его голову к себе и охнула. Это боль? Кольнула и исчезла, слишком быстро, чтобы понять наверняка. Но она наполнена жаром. Наполнена глубоко, и... и...

— О Боже!

Крещендо страсти достигло пика, но теперь все было иначе. Потому что он по-прежнему двигался в ней, продлевая изысканное наслаждение. Ее захлестывала такая нежность к человеку, принесшему этот дар! Какая роскошь — хоть ненадолго продлить эти эмоции.

Но тепло осталось. Даже после того, как он разделил с ней этот прекрасный дар и обмяк на ней, она крепко прижимала его к себе. Но он боялся придавить ее своей тяжестью. Легкие поцелуи в щеку и шею, и Кристоф перекатился на матрац. Но не отстранился от нее. Наоборот, притянул к себе и даже положил ее ногу себе на бедро, прежде чем крепко ее обнять одной рукой и осторожно откинуть волосы со щеки другой.

Алана довольно вздохнула и свернулась клубочком.

— Это было чудесно, — сонно пробормотала она, прежде чем снова погрузиться в сладостную истому.

27 глава

Что за невероятный день был вчера! Неужели все это действительно случилось всего за один день, даже...

Но Алана решительно отогнала крамольную мысль.

Она понятия не имела, который час. В спальне Кристофа не было окон... непонятно, день сейчас или ночь. Но лампа на каминной доске зажжена. Алана чувствовала себя спокойной, полностью освеженной и совершенно не хотела спать с того момента, как осознала, что голова ее лежит не на подушке. А греет ее спину и попку вовсе не одеяло, а жар, исходивший от тела Кристофа. Огонь в камине погас, но он и не нужен. Кристоф заменит любую печку.

— Как чувствуешь себя сегодня утром?

Откуда он знает, что она проснулась? Алана не шевелилась и едва слышно дышала, чтобы не разбудить его, прежде чем сможет собраться с мыслями!

— Я сделал все, чтобы утешить тебя прошлой ночью, после того как кошмар тебя разбудил, — задумчиво продолжал он. — И рад, что ты мне это позволила. Потребность в близости другого человеческого существа вполне естественна после столь травмирующих событий.

Алана попыталась встать, но он крепче прижал ее к себе и твердо сказал:

— Это был не сон, Алана.

— Знаю. Вчера я пошутила, предположив, что это сон. Но этого не должно было случиться.

— И все же назад ничего не вернешь. Наслаждение, подобное этому, навсегда останется с нами, как и прекрасные воспоминания.

— Пожалуйста, не нужно это обсуждать! — простонала она. И немедленно оказалась на спине. Кристоф навис над ней, глядя в раскрасневшееся лицо. Хочет проверить, как горячи ее щеки? Нет, он улыбается ослепительный улыбкой, от которой перехватывает дыхание, а сердце сжимается предвкушением счастья, когда он медленно наклоняется поцеловать ее.