Когда правит страсть - Линдсей Джоанна - Страница 2

Наконец, оказавшись в полной безопасности, он спокойно сел в седло и сунул ребенка за пазуху. Девочка молчала. Леонард пришпорил лошадь. Всю ночь до рассвета он скакал по Альпийским горам и остановился только в узкой лощине, вдали от городов и деревень, больше не опасаясь погони. Время настало. Он сделает свое дело быстро и чисто.

Вынув из-за пазухи теплый комочек, он развернул наволочку и бросил на землю. Одной рукой он держал спящего ребенка, другой — вынул из-за сапога кинжал и поднес к крошечной шейке. Невинные не заслуживают смерти. В отличие от того, кто заплатил Леонарду. Но у него нет выбора. Он всего лишь орудие. Если он не сделает этого, сделает другой. По крайней мере он постарается не причинить младенцу лишней боли.

Впрочем, Леонард колебался на мгновение больше, чем следовало бы. Лежащее на сгибе его руки дитя проснулось. Открыло глазки, взглянуло на него... и улыбнулось...

1 глава

Длинное лезвие шпаги согнулось, когда Алана вдавила кончик в грудь стоявшего перед ней человека. Удар был бы смертельным, не защищай противника специальная жилетка на толстой подкладке.

— Следовало бы сделать этот выпад еще три минуты назад, — проворчал Поппи, снимая маску, чтобы она могла увидеть неодобрительный взгляд его ярко-голубых глаз. — Что так отвлекает тебя сегодня, Алана?

Возможности выбора. Три дороги перед ней, три пути... Как она может сосредоточиться на уроках, когда мысли заняты совсем другим? Ей предстоит принять решение, которое изменит всю ее жизнь! Каждая дорога имеет свои преимущества, а время почти истекло... Сегодня ей восемнадцать. Откладывать решение больше невозможно. Дядя так серьезно относится к ее урокам фехтования! Нет, теперь не время говорить о выборе, который стоит перед ней. Но так или иначе, необходимо все обсудить с ним, и она сделала бы это гораздо раньше, если бы в последнее время он не казался таким озабоченным. Странно, на него это не похоже. Когда Алана пыталась узнать, что случилось, он только улыбался и отвечал, что все прекрасно. И это тоже было не в его характере.

Она старалась скрыть собственную озабоченность... до сегодняшнего дня. Впрочем, дядя учил ее скрывать эмоции. И вообще все эти годы учил множеству весьма непонятных вещей.

Подруги называли его чудаком. Представить только, учить племянницу пользоваться оружием! Но Алана всегда защищала право дяди отличаться от окружающих. В конце концов, он ведь не англичанин! И ее подругам не стоило сравнивать его со своими соотечественниками! Она даже потеряла нескольких, из-за того что Поппи настаивал на получении возможно более широкого образования. Но ей было абсолютно все равно. Та снобка, которая поселилась по соседству, была прекрасным примером такого узколобия. При первой встрече Алана упомянула о том, как восхищается математикой.

— О, вы напоминаете мне моего старшего брата, — пренебрежительно бросила девица. — Что нам, женщинам, необходимо знать о мире? Самое главное — уметь вести дом и хозяйство. Это вам знакомо?

— Нет, но если вы подбросите яблоко в воздух, я насажу его на шпагу, прежде чем оно упадет на землю.

Они так и не стали подругами, о чем Алана ничуть не жалела. У нее было множество приятельниц, пораженных ее необычайной образованностью.

Поппи не настоящее имя дяди. Так назвала его Алана в детстве, потому что любила притворяться, будто он ей отец, а не дядя. И хотя ему было уже за сорок, на лице не появилось ни единой морщинки, а в темно-каштановых волосах — ни единой серебряной нити.

На самом деле его звали Мэтью Фармер, чисто английское имя, звучавшее весьма забавно из-за сильного иностранного акцента. Он был одним из многих европейских аристократов, вынужденных покинуть родную страну, спасаясь от нашествия Наполеона, чтобы начать новую жизнь в Англии. Он привез с собой племянницу, потому что других родственников у него не было. Родители Аланы умерли, когда она была совсем ребенком. Трагически погибли в чуждой им войне. Они решили навестить жившую в Пруссии бабушку Аланы со стороны матери, получив известие, что она умирает. Но в дороге их застрелили ревностные сторонники французов, принявшие несчастных за врагов Наполеона. Поппи считал, что во всем повинна их аристократическая внешность, а недалекие крестьяне считали всех аристократов врагами французов. Подробности так и остались неизвестными, и каждый раз, рассказывая эту историю, он ужасно расстраивался. Но все же так много поведал ей о родителях, что она словно успела хорошо их узнать.

Сколько она себя помнила, брат отца всегда был ее опекуном, учителем, компаньоном, другом — словом, другого отца она не могла бы и пожелать. И Алана любила его, как отца. Трагедия, случившаяся с родителями, была ужасной, но Алана всегда оставалась благодарна за то, что Поппи взял ее в свой дом и дал образование.

Поскольку он был богат, ее жизнь была полна роскоши и невероятных событий. У нее было много наставников, так много, что она им и счет потеряла. Каждый учил ее чему-то, но оставался всего несколько месяцев. Исключением была леди Аннетт. Обедневшую молодую вдову, вынужденную искать работу, нанял Поппи, чтобы обучать Алану этикету и всему тому, что должна знать леди. Гувернантка так и осталась в доме, но теперь уже в качестве компаньонки, и с тех пор жила с ними.

В десять лет жизнь Аланы стала еще более наполненной, потому что именно тогда ее стали обучать военному искусству. Дядя отвел ее в комнату, из которой вынесли всю мебель, а стены были увешаны шпагами, кинжалами и огнестрельным оружием. Только тогда Алана вспомнила, как дядя когда-то обронил, видимо, думая, что она слишком молода и не запомнит:

— Когда-то я убивал людей. Но больше этим не занимаюсь.

Дядя, разумеется, сражался с Наполеоном в войнах, от которых позже им пришлось бежать в Англию. Но та фраза показалась ей несколько странной. Показав на шпагу, она спросила:

— Ты убивал этим?

— Нет, но тренировался, чтобы овладеть всеми видами оружия. А это требует немалых упражнений и большой ловкости. Быстроты реакции, сообразительности и хитрости, так что владение им своего рода искусство. Оно поможет тебе укротить любого мужчину, который посчитает, будто может сломить тебя силой. Это научит тебя сохранять безопасную дистанцию, какое бы оружие ни подвернулось тебе под руку.

— Но возможно, мне никогда не потребуется защищаться.

— Нет, ты, разумеется, не станешь носить с собой шпагу. А вот пистолет — дело другое.

Фехтование было просто видом упражнения, чтобы сохранять форму. Это она понимала. И каждый раз с нетерпением ждала встреч с Поппи в оружейном зале. В отличие от некоторых ее наставников он всегда был спокоен и терпелив с ней.

Аннетт рисковала потерять работу, когда осмелилась поспорить с Поппи о новом аспекте образования подопечной. Алана уловила самый конец беседы.

— Оружие? Господи помилуй, она уже и без того дерзка и своевольна, и теперь вы вложили в ее руку оружие?! Мало того, дали мужское образование. И как прикажете это исправлять?

— Я не ожидаю от вас никаких исправлений, — спокойно возразил Поппи. — Просто учите Алану, чтобы у нее всегда был выбор, как обращаться с тем или иным человеком. И то, что вы считаете дерзостью и своеволием, станет для нее преимуществом.

— Но это не подобает леди! Ни в малейшей степени!

— Довольно и того, что вы научите ее манерам, — хмыкнул Поппи. — И всем вещам, которые должна знать леди. И заметьте, что вы не создаете леди из ничего. Она уже леди высокого полета. И я не собираюсь отказывать ей в настоящем образовании только потому, что она женщина.

— Но она подвергает сомнению все, чему я пытаюсь ее учить! Совсем как мужчина.

— Рад слышать это. Я учил ее быть тщательной и прилежной, даже скрупулезной, в анализе любой ситуации. Если что-то кажется ей странным, она не отмахивается, а старается понять, в чем дело. Я уверен, что вы добьетесь своего, не отрицая того, чему ее уже научили.