Когда правит страсть - Линдсей Джоанна - Страница 14

— Ты этого не сделаешь!

— Поезжай домой, Надия.

Она не была бы так уверена, что сумеет заставить его передумать, если бы ей не сказали, что за год до ее рождения семьи поговаривали о том, чтобы обручить детей и породниться. Но все планы нарушила гражданская война в Лубинии, и теперь Кристофу предстояло самому выбрать себе жену. И конечно, не Надию. Ее семья впала в немилость еще во время войны, и вряд ли что-то переменится, учитывая их связи со старым режимом. Это они в числе остальных оказались дурными советниками и стали виновниками мятежа и низложения прежнего короля.

Семья Кристофа тоже была верна короне, хотя и выступала против многих решений короля, едва не уничтоживших страну. Поэтому Бекеры были в чести и при новом короле, а сам он чувствовал, что должен сделать все, дабы положение его семьи не пошатнулось.

Но Надия, зная, что была почти помолвлена с Кристофом, отказывалась признать, что этому не бывать. Пока они росли, он тоже хотел этого, поскольку она хорошела на глазах. Блондинка с карими глазами и золотистой кожей, унаследованной от восточных предков, была неотразима.

Да, когда-то он подумывал, что рано или поздно они поженятся. Пока не упомянул об этом отцу и не обнаружил, что отныне Надия — неподходящая для него партия. Это сообщение и сознание того, как до сих пор встревожен отец его признанием, побудило Кристофа сделать все, чтобы заслужить абсолютное доверие короля. И к тому времени, когда пришлось покинуть дом, он уже презирал раздражающие своеволие и капризы Надии, которые становились все более невыносимыми по мере того, как она взрослела. В шестнадцать лет красота ее затмевала все недостатки, и Кристоф искренне радовался всем политическим препятствиям, мешавшим ему поддаться искушению. Теперь она стала настолько несносной, что даже не нравилась ему.

— Я устала ждать, пока ты передумаешь, — не унималась она.

— Так не жди. Бессмысленно.

— В этом месяце мне исполнится двадцать два года. Кто еще из благородных семей захотел бы тебя в зятья и простил за то, что взялся за работу простолюдина? Кто еще так подходит тебе, кроме меня! Впрочем, и выбирать тебе почти не из кого.

Он скрипнул зубами, задыхаясь от раздражения.

— Кто сказал, что я должен жениться непременно на лубинийке и именно на тебе? Или жениться вообще?

Он круто развернулся, чтобы дать ей понять, что его терпение на исходе.

— Мы прекрасно проводили время в детстве. Были друзьями и соседями, но и только. Неужели ты омрачишь даже эти воспоминания своими бессмысленными настойчивыми притязаниями?

Молодая горничная Надии жалась в углу, стараясь казаться невидимой. Когда-то он не заметил бы ее, как не замечает сейчас Надия, но теперь работа выработала в нем редкую наблюдательность.

— Что тут бессмысленного? Если бы ты не перебрался сюда, когда я была еще совсем молодой, наша дружба постепенно переросла бы в любовь. Вернись домой, Кристоф! Все увидишь сам. Твоей семье вернули все земли и титулы. Что ты доказываешь, оставаясь в столице?

Она никогда не поймет его, потому что ей все равно. Ее род потерял почти все земли, но богатство осталось. Поэтому ее воспитывали в роскоши, словно с семьей ничего не случилось. Но он не собирался ставить под удар свое положение, породнившись с Браунами, до сих пор покрытыми бесчестьем. И он не сомневался, что последнее обстоятельство имело немалое отношение к упорству Надии. Отец поощрял ее, а может, и приказывал. В ее семье и раньше совершались браки по расчету, и она была единственной, кто мог улучшить положение семьи. Он уже говорил об этом раньше и тогда пояснил:

— Я восстанавливаю честь своейсемьи, не ожидай, что сделаю то же самое для твоей.

Она не отрицала и ни в чем не призналась. Но воспользовалась возможностью снова оскорбить его, презрительно бросив:

— Восстанавливаешь, унижаясь перед всем и каждым?!

Давным-давно позор короля разжег гражданскую войну, так разительно и так бессмысленно изменившую их жизни. Был и иной выход, тот самый, которым воспользовались другие маленькие королевства и герцогства, когда Наполеон потребовал денег на содержание своей армии на континенте.

Лубинии следовало послать деньги. Она никогда не содержала армию, и было бы абсурдно создавать ее сейчас. Но аристократы не желали отдавать деньги французу, желавшему завоевать всю Европу. И отец Надии громче всех требовал послать войска вместо денег. Теперь не одни Брауны до сих пор не могли вымолить за это прощение. Но как простить глупость, едва не уничтожившую страну?!

Надия по-прежнему не сдвинулась с места, тупо отказываясь сдаваться.

Черт с ним, с уважением к прошлому, решил Кристоф. Они уже не дети. И она давно заслуживает только презрения.

— Жаль, что ты никак не хочешь меня услышать. По-моему, я достаточно ясно дал понять, что не хочу тебя. Или объяснить прямо? Я никогда не женюсь на тебе, иначе просто убью через месяц или отрежу язык. И это неизбежно случится. А сейчас убирайся.

Она ответила лишь злобным взглядом. Неужели даже сейчас не поверила?

Его терпение лопнуло. Он шагнул к ней, чтобы выкинуть за дверь, но замер при виде торжествующего блеска в ее глазах. Она хочет, чтобы он сжал ее плечи? Ну конечно! Вообразила, будто потащит ее прямо в постель, а потом она побежит к папаше и нажалуется! Тогда Брауны будут вправе потребовать от него жениться. Идиоты, какие идиоты! Неужели воображают, что его так легко провести?

Кристоф промаршировал к двери и послал двух стражников вывести Надию из дворца. С ними она спорить не будет: это ниже ее достоинства. Скорее, сделает вид, будто уходит по собственной воле.

11 глава

Алану проводили в большую приемную дворца, где стояло несколько крайне неудобных на вид стульев, на которых никто не сидел. Она тоже не села: слишком нервничала, чтобы расслабиться. Ее почти тошнило от волнения. Она встретится с отцом, королем Лубинии, сегодня! Алана понимала, что король будет вне себя от радости и потрясения, узнав, что дочь все еще жива, а у него появилась законная наследница. Она надеялась, что сможет сохранить отчуждение между ними и без сожаления вернется в Лондон, как только подавят восстание. Но что, если она и отец, обуреваемые чувствами, полюбят друг друга? Это было бы великолепно при условии, что ей не придется жить в маленьком отсталом королевстве.

Она не могла не сравнивать дворец с тем, который посетила в Англии. Этот куда меньше и интерьеры более экзотичны. Над крышей возвышается великолепный позолоченный купол. Белые резные колонны украшали коридоры, а изумительная лепнина — потолки.

Сами стены были шедеврами: некоторые покрыты мозаикой, переливавшейся золотом, остальные — розовыми и кобальтовыми изразцами и камнями. Как многие городские здания, дворец был странным смешением западного и восточного стиля.

Оглядывая комнату, она расстроилась, увидев, что аудиенции дожидаются человек двадцать! Как же ей надоели проволочки! Надоело держать в секрете свое истинное имя! Ей хотелось поскорее избавиться от дурного предчувствия, потому что голова кружилась все сильнее. Алана принялась расхаживать по комнате. И это было ошибкой, потому что она подошла слишком близко к мужчине, рассказывавшему компании неотесанных здоровяков какую-то непристойную историю, над которой все дружно смеялись. Алана поспешно отошла и едва не наткнулась на козопаса, сидевшего со скрещенным ногами на полу и мирно обедавшего. И с ним была коза! Возможно, подарок для короля, но коза во дворце?!

Алана продолжала ходить по комнате, высматривая безопасное место, где можно было спокойно подождать. И тут заметила женщин. Большинство явно пришли с мужчинами, на которых почтительно посматривали, и одеты совершенно иначе, чем она. Алана была наряжена по последней английской моде: в длинный элегантный плащ и отделанную мехом шапочку. А вот одна лубинийка была завернута во что-то вроде тоги, другая нацепила длинный мохнатый жилет из невыдубленного меха. Какая-то пожилая особа была одета в более европейском стиле, но так кричаще, что груди едва не вываливались из выреза. Очевидно, она была женщиной легкого поведения и бесстыдно показывала это мужчинам. Однако Алана отметила, что не все мужчины такие гиганты, как она подумала, встретив в горах огромных, грубых солдат.