Игры богов (СИ) - Малеваная Наталия - Страница 11

Ахиллес дрался сразу с двумя воинами, как разгневанный лев, он наносил удары. Вдруг я заметила еще двух воинов, которые подкрадывались к Ахиллесу сзади. Я натянула лук и выпустила две стрелы, одна за другой. Ахиллес, убив двух воинов, с которыми дрался, обернулся, чтобы отразить нападение двух других, но замер, изумленно смотря, как они падают подкошенные стрелами. Он осмотрел поле боя, ища стрельца, и встретился со мной взглядом. Он улыбнулся, но улыбка быстро пропала. Он подхватил с земли копье и бросил. Я, проследив за траекторией полета копья, обернулась и увидела троянского воина с мечом в руке, занесенным для удара. Воин упал, пробитый копьем. Я посмотрела на Ахиллеса и кивком головы, поблагодарила его. Улыбнувшись, я снова натянула лук.

В скором времени троянцы отступили. Ахейцы возвращались в лагерь. Они обходили меня, удивленно смотря, а я стояла и ждала Ахиллеса. Когда воины увидели в моих руках лук с такими же стрелами, что сражали троянцев, они переглядывались между собою и перешептывались. Только Одиссей улыбнулся и, положив руку мне на плечо, сказал:

— Молодец!

Он видел все, что произошло, да и я дважды ему помогла.

Когда подошел Ахиллес, я сняла с его головы шлем, заглянула в глаза и поцеловала. Все вокруг засмеялись, но мне было безразлично.

Через два дня после боя передо мною, в свете желтого цвета, появился мужчина, одетый он был в кузнечный фартук, поверх хитона. Гефест.

— Приветствую тебя! — поздоровалась я с богом.

— Ты показала себя прекрасным воином. Но воину нужно оружие, — промолвил Гефест и вручил мне меч с золотой рукоятью и блестящим лезвием, два ножа, похожие на трезубец, но среднее лезвие было длинным — тридцать сантиметров, тонким и острым, и лук с стрелами в сагайдаке.

— Его имя Анаклузмос, — бог показал на меч, — это означает стремительное течение. Ножи носят имя Калио, а лук — Максима.

— Благодарю тебя, Гефест.

Бог исчез в желтом сиянии.

Итак, на следующие бои я уже шла вооруженная луком, мечом, сбоку пояса и ножами, закрепленными на голенях ног, одетая в короткое платье с разрезами по сторонам и шортах, с волосами собранным в косу, которую заплетал Ахиллес. Я боролась не за победу ахейцев или поражение троянцев, я боролась за свою любовь и время, которое хотела провести с дорогим мне человеком.

Среди троянцев быстро распространились слухи о девушке-воине, который не уступает силой и умениями самому Ахиллесу, но они в это не верили. Не верили, пока не встречались со мной в бою и не гинули от моей руки.

А на Олимпе боги наблюдали за девушкой, главной игрушкой в их игре.

— А она быстро приспособилась, — промолвила Афина.

— Люди из ее времени мало чего боятся. Я от нее в восторге, — улыбнулся Гермес.

— И какая красавица, — сказал Аполлон.

— Это я постаралась, — Афродита удовлетворенно улыбнулась.

— Она похожа на океан — то тихая и кроткая, а то поднимается бурей, — задумчиво промолвил Посейдон.

— Она достойная чести быть моей спутницей [13], — промолвила Артемида. — Но она связала своя жизнь с этим Ахиллесом.

— Она достойный воин, — потер бороду Арес.

И лишь Зевс ничего не сказал. Он просто задумчиво смотрел на девушку. На ту, что незаметно для самого бога, заняла место в его сердце.

Глава 11

Несколько дней не происходило никаких боев. Мы с Ахиллесом прогуливались по побережью, разговаривая о разных мелочах. Он оказался очень интересным человеком со своеобразным взглядом на мир, своими понятиями и принципами. Мы дошли к скале, которая заканчивалась в море. Мне нравилось стоять на этой скале и смотреть на горизонт. Я привела Ахиллеса до одного из камней в скале и показала то, над чем работала две последних недели (Попробуйте выцарапать в камне что-то, с помощью одного только ножа). Ахиллес подошел ближе и провел рукой по сердечку, вырезанному в камне.

— Что это? — спросил он.

— Это знак любви, — объяснила я, смотря ему в глаза. — Если море не разрушит скалу, то знак будет существовать, пока существует камень.

Итак, я влюбилась, сильно и, наверное, без возврата. Как тяжело знать, что произойдет, ждать со страхом этих событий и надеяться, что все будет хорошо.

Каждый вечер мы с Натти сидели возле костра с моими воинами, веселились, смеялись над рассказами о чьих-то приключениях. Воины приняли ее как равную себе. В ней они больше не видели слабую женщину, которая нужна лишь для того, чтобы согревать постель. Они видели в ней достойного воина.

В войске было несколько амазонок [14]. Агамемнону удалось уговорить их пойти на войну. Одна из них, Илана, постоянно намекала мне, что не против разделить со мной ложе. Она была красивая, высокая с длинными белокурыми волосами, сильная и имела красивую фигуру. Много воинов провожали ее восхищенными взглядами. Я сравнил Натти с Иланой. Они были обе красавицы, но разные, как ночь и день. Высокая, статная амазонка и невысокая, хрупкая Натти. Я был бы не против разделить постель с Иланой, но боялся что это огорчит Натти, которая стала мне очень дорогой. И я дал слово не причинять Натти боль.

Одного вечера, как и всегда, мы сидели возле костра, смеялись, пилы вино.

— … и здесь я его как … — кто-то рассказывал о своих приключениях.

Я сидел и держал в объятиях Натти. Это большее, что она разрешала и еще поцелуи, когда мы были наедине. Сладкие поцелуи. В ее глазах я видел взаимное желание, но в свою постель она меня не пускала.

К нам подошла разгневанная Илана, что весь вечер сидела и наблюдала за нами. Она заявила права на меня. Все воины притихли. Я и за меньшее оскорбление убивал. Где это видано — права на меня? Единый кто мог безнаказанно такое сказать, сидел у меня на коленах. Я хотел прогнать амазонку, но она вытянула свой меч и воткнула в землю возле ног Натти — знак вызова на поединок.

— Что это? — спросила Натти.

— Илана вызывает тебя на поединок, — увидев, что Натти не понимает, я объяснил. — За меня. Поединок до смерти. Победитель заявляет на меня права.

За спокойным голосом я прятал тревогу. Натти невозможно убить, но унижение на глазах всех воинов хуже, чем смерть. А Илана сильная, да и больше Натти. И тогда, что сделают с Натти, когда раскроется ее секрет?

— Я не хочу никого убивать, — сказала Натти.

— Ты отказываешься от него? — Илана показала на меня. — Тогда отойди и освободи мне место. Ахиллес — мой!

— Придержи коней, блонда! — наглый тон Натти рассмешил воинов. Они уже привыкли к ее непонятным и странным выражениям. — Как можно избежать поединка? — обратилась Натти ко мне.

— Никак. Убей или откажись.

— Я не могу отказаться, но и убивать никого не хочу. Она же не враг.

— Илана готова убить тебя без раздумий, а ты ее жалеешь, — я не понимал Натти.

— Влюбленная женщина и не на такое готова, — спокойно сказала Натти.

— Тогда бейся не за меня. Борись за свою жизнь.

— Меня же нельзя убить, — прошептала Натти, чтобы никто не услышал ее слов.

— Тогда, не знаю. Решай сама.

Натти призадумалась.

— Если она победит, то ты выберешь ее? — спросила Натти, смотря мне в глаза.

— Ну … — я не знал, что сказать. Натти первая женщина, которая заставила меня призадуматься, перед тем как ее предать.

— Ш……! Решай! Ты отказываешься? Зачем тебе один. Посмотри сколько вокруг воинов. Каждый захочет, чтобы ты стала его подстилкой! — крикнула Илана.

Ой, напрасно она такое сказала. Если раньше Натти колебалась, то теперь и следа не было от ее нерешительности. Натти встала.

— Какое оружие? — холодно спросила она.

— Нож, — ответила Илана. — Он будет моим.

— Ошибаешься, блондиночка, — сказала Натти, улыбаясь. Я дал ей свой нож.