Черное эхо - Коннелли Майкл - Страница 51

– Полковник, – начал Босх, – мы ценим ваше желание нам помочь. Прежде всего мне хотелось бы, чтобы вы знали: нам известно, какую важную работу вы здесь выполняете. Мы знаем, что вы пользуетесь уважением и поддержкой как властей штата, так и федеральных. Но наше расследование смерти Медоуза приводит нас к выводу, что он замыслил и осуществил преступный план вместе с другими людьми – с людьми, которые имели такие же умения и навыки, что и он, и…

– Вы хотите сказать, с ветеранами войны? – перебил его Скейлз. Он набивал трубку табаком из стоящей на столе жестяной коробки.

– Возможно. Мы еще не установили их личности, поэтому не можем утверждать наверняка. Но если дело обстоит так, то не исключена вероятность, что участники заговора могли познакомиться именно здесь. Я подчеркиваю слово «могли». Таким образом, нам бы хотелось получить от вас две вещи. Первое: разрешение взглянуть на любые архивные материалы, касающиеся Медоуза, которые у вас хранятся. И второе: список тех людей, которые отбывали здесь срок одновременно с ним.

Скейлз набивал трубку и внешне был совершенно невозмутим, словно ничего не слышал. Потом произнес:

– Что касается его послужного списка – нет проблем: он уже умер. Насчет остального, думаю, мне надо посоветоваться со своим адвокатом, удостовериться, что я имею право это делать. Мы осуществляем здесь хорошую реабилитационную программу. Продажа овощей и деньги, поступающие от штата и от федерального правительства, ее не покрывают. Я провожу публичные выступления и езжу в агитационные турне. Мы зависим от пожертвований местных властей общины, гражданских организаций и так далее. Негативная реклама осушит этот финансовый поток быстрее ветра с Санта-Аны. Если я вам помогу, я поставлю под угрозу благополучие своего дела. Другой риск состоит в подрыве веры тех людей, которые поступают сюда, стремясь начать все заново. Смотрите, большинство из тех, кто был здесь одновременно с Медоузом, начали новую жизнь. Они больше не преступники. Если открывать их имена всем копам, которые станут сюда наезжать, то это будет не слишком хорошо для моей программы, вы как считаете?

– Полковник Скейлз, у нас нет времени на то, чтобы обсуждать это с адвокатами, – сказал Босх. – Мы расследуем дело об убийстве, сэр. Нам нужна эта информация. Вы прекрасно знаете, что мы можем получить ее, обратившись в департаменты исправительных учреждений – и штата, и федеральный. Но это потребует еще больше времени, чем ваш адвокат. Мы также можем добыть эти сведения, вызвав вас повесткой для дачи свидетельских показаний. Но мы подумали, что взаимное сотрудничество будет наилучшим вариантом. Нам гораздо легче действовать деликатно при вашем добровольном содействии.

Скейлз не шевельнулся и по-прежнему как будто не слушал. Колечко голубого дыма, точно привидение, извиваясь, выплыло из его трубки.

– Понимаю, – проговорил он наконец. – Тогда мне остается только принести эти досье, не так ли? – После чего поднялся и, подойдя к выстроившимся у стены позади стола бежевым картотечным шкафчикам, после кратких поисков вытащил тонкую картонную папку и положил ее на стол перед Босхом. – Вот личное дело Медоуза, – сказал он. – Теперь давайте посмотрим, что еще мы можем здесь найти.

Он подошел к первому картотечному ящику. На его лицевой стороне, на гнезде для платы, не было маркировки. Полковник пробежался по файлам, не вытаскивая ни одного из них. Затем вытащил один и вместе с ним вернулся в кресло.

– Можете просмотреть вот эту папку, а я сделаю копию всего, что вам из нее потребуется, – сказал Скейлз. – Здесь главная информационная блок-схема движения людей, прошедших через мое учреждение. Я могу составить вам список всех тех, с кем встречался Медоуз во время своего пребывания здесь. Как я понимаю, вам понадобятся даты рождения и личные идентификационные номера?

– Это будет полезно, спасибо, – сказала Уиш.

Потребовалось не больше пятнадцати минут, чтобы просмотреть личное дело Медоуза. Тот списался со Скейлзом за год до своего освобождения из «Терминал-айленда». Он сделал это при поддержке тюремного священника и тамошнего государственного юрисконсульта, с которым познакомился, потому что был назначен для технического обслуживания тюремного офиса по приему и размещению. В одном из писем Медоуз описывал туннели, в которых воевал во Вьетнаме, и то, как его притягивала их тьма.

«Большинство парней боялись туда спускаться, – писал он. – А меня в них тянуло. Тогда я не знал почему, но теперь думаю, что мне хотелось испытать пределы своих возможностей. Но чувство удовлетворения от достижения цели, которое я получал, было ложным. Я стал таким же пустым и глухим внутри, как та земля, на которой мы сражались. Теперь мою душу наполняет другое чувство удовлетворения, которое я обрел в Иисусе Христе, и знание, что Он со мной. Получив этот шанс и ведомый Им, я смогу на сей раз сделать правильный выбор и навсегда оставить позади эти решетки. Я хочу уйти от земли пустой и глухой к земле блаженной».

– Банально, но довольно искренне, – заметила Уиш.

Скейлз поднял взгляд от письменного стола, где выписывал сейчас на лист желтой бумаги имена, даты рождения и личные идентификационные номера, и посмотрел на нее.

– Он и был искренен, – произнес он тоном бесконечной убежденности, отметая всякое иное мнение на этот счет. – Когда Билли Медоуз вышел отсюда на свободу, я мог поклясться: он навсегда оборвал свои прежние связи с наркотиками и преступлениями. Сейчас стало очевидным, что он снова поддался этому искушению. Но я сомневаюсь, что вы найдете здесь то, что ищете. Я дам вам эти имена, но они вам не помогут.

– Там видно будет, – сказал Босх.

Скейлз снова углубился в писанину, и Босх некоторое время наблюдал за ним. Полковник был слишком поглощен своей верой и преданностью делу, чтобы замечать, что кто-то может его просто использовать. Босх верил, что Скейлз хороший человек, но такой, который, пожалуй, слишком поспешно приписывает свои верования и чаяния другим людям, даже таким, как Медоуз.

– Полковник, что вы получаете от всего этого? – спросил Босх.

На сей раз тот совсем отложил ручку, перекатил между сжатыми зубами трубку и переплел пальцы лежащих на столе рук.

– Важно не то, что получаю я. Важно, что получает Бог. – Он снова взял со стола ручку и глубоко вздохнул. – Знаете, эти ребята, вернувшиеся с войны, были покалечены во многих отношениях. Я знаю, это старая история, и все ее слышали, все смотрели кино. Но им-то приходится жить с этим. Тысячи из них после того, как вернулись, буквально строем промаршировали прямиком в тюрьмы. Однажды, когда я читал об этом, то спросил себя: что было бы, если бы не война и эти парни никуда бы не уезжали? Они просто остались бы жить в своей Омахе, или Лос-Анджелесе, или Джексонвиле, или Новой Иберии, или еще где. Кончилось бы тогда для них дело тюрьмой? Стали бы они бездомными, эмоционально неустойчивыми, психически расстроенными? Пристрастились ли бы к наркотикам? Насчет многих из них – сомневаюсь. Именно война сотворила с ними все это, она сбила их с пути. – Полковник сделал длинную затяжку из уже погасшей трубки. – Поэтому единственное, что я делаю – и здесь мне помогают земля и несколько молитвенников, – это пытаюсь вернуть им то, что украла вьетнамская война. И у меня это совсем неплохо получается. Так вот, я даю вам список и позволяю взглянуть на это личное дело. Но не навредите тому, чего мы здесь добились. Я понимаю ваши подозрения насчет нашего реабилитационного учреждения. Это нормальная реакция для людей в вашем положении. Но будьте бережны с тем хорошим, что здесь есть. Детектив Босх, кажется, у вас подходящий возраст, вы там были?

Босх кивнул, и Скейлз сказал:

– Тогда вы понимаете. – Он снова вернулся к составлению своего списка. Не поднимая головы, добавил: – Вы останетесь с нами на обед? Свежайшие в округе овощи на нашем столе.

Они отклонили предложение и попрощались после того, как Скейлз вручил Босху составленный им список с двадцатью четырьмя именами. Уже собираясь выходить, Босх, поколебавшись, спросил: