Черное эхо - Коннелли Майкл - Страница 49

– Этот человек герой, – заключил Слейтер. – И дело не в его военных заслугах, а в послевоенной деятельности. Когда управляешь учреждением вроде этого, через которое проходит в год человек тридцать – сорок преступников и только один из десяти потом снова находит неприятности на свою задницу, тут уже можно говорить о крупном успехе. К мнению Скейлза прислушиваются местные и федеральные комиссии по условно-досрочному освобождению и половина местных тюремщиков.

– Означает ли это, что он сам отбирает тех, кто отправится к нему в «Чарли компани»? – спросил Босх.

– Может, сам и не отбирает, но окончательное одобрение дает, это да, – ответил офицер. – Но молва об этом человеке уже разнеслась. Его имя известно в любом тюремном блоке, где только мотает срок какой-нибудь ветеран. Эти парни хотят к нему. Они шлют ему письма, шлют Библию, звонят, просят адвокатов с ним связаться – все для того, чтобы побудить Скейлза стать их попечителем.

– И Медоуз тоже попал туда таким же образом?

– Насколько я знаю. Он уже собирался туда, когда был прикомандирован ко мне. Вам надо будет позвонить в «Терминал-айленд» и попросить свериться с хранящимися у них досье. Или можете поговорить со Скейлзом.

По дороге Босх передал Элинор этот разговор. В основном же весь долгий путь они ехали молча. Изрядную часть времени Босх размышлял о вчерашнем вечере. О ее визите. Зачем ей понадобилось приходить? Когда въехали в округ Вентура, он вернулся мыслями к расследованию и задал ей несколько вопросов, возникших у него накануне, когда он изучал материалы досье.

– Почему они не полезли в главное хранилище? Ведь в Уэстлендском банке было два подземных хранилища. Депозитарий, где хранились ценности в сейфовых ячейках, и главный подвал – для наличности. В отчетах с места преступления говорилось, что конструкция обоих хранилищ одна и та же. Хранилище с ячейками больше, но стальная броня на полу и там и там одинакова. Поэтому на первый взгляд Медоуз с сообщниками как будто бы могли с тем же успехом прорыть лаз в главное хранилище, все забрать оттуда и быстро выйти. Не было никакой надобности проводить внутри целый уик-энд и взламывать сейфы с драгоценностями.

– Может быть, они не знали, что оба подвала устроены одинаково? Может, решили, что главное хранилище будет труднее вскрыть?

– Но ведь, по нашей версии, они имели некоторое представление об устройстве депозитария, прежде чем пошли его грабить. Почему у них не было таких же знаний о другом хранилище?

– Они не имели возможности произвести разведку основного хранилища. Оно ведь не открыто для широкого доступа. Зато, по нашим предположениям, один из них арендовал ячейку в депозитарии и приходил туда, чтобы все осмотреть. Под липовым именем, конечно. Но при этом они имели возможность предварительно побывать только в одном хранилище, а не в другом. Понимаете? Очевидно, поэтому.

Босх кивнул и сказал:

– А сколько было ценностей в основном хранилище?

– Вот так, навскидку, не могу сказать. Эти сведения должны содержаться в отчетах, которые я вам дала. Если там нет, тогда в других папках, у нас в Бюро.

– Но, так или иначе, там было больше, верно? В главном хранилище содержалось наличных на сумму большую, чем… постойте… два или три миллиона в материальных ценностях, которые они украли из сейфов.

– Вероятно.

– Понимаете, к чему я клоню? Если бы они проникли в основное хранилище, то там были бы деньги, уже разложенные в пачки и мешки. Прямо готовенькое – подходи и бери. Это было бы куда проще. Можно было бы получить больше денег при меньших затратах.

– Но, Гарри, мы так рассуждаем уже задним числом. Кто знает, насколько они были осведомлены, когда шли на дело? Может, они считали, что в сейфовых ячейках больше ценностей. Они сыграли в рулетку и проиграли.

– А может, напротив, выиграли.

Она непонимающе взглянула на него.

– Что, если в этих ящичках было такое, о чем мы даже не знаем? Такое, о пропаже чего владелец не заявил? Что делало депозитарий более лакомым куском? Более ценным для грабителей, чем основное хранилище?

– Если вы думаете о наркотиках, то ответ будет «нет». Мы об этом думали. Мы попросили АКН – администрацию по контролю за применением законов о наркотиках, – чтобы они прислали специально обученную собаку, и та прошлась вокруг выломанных сейфов. Безрезультатно. Никаких следов наркотиков. Потом собака обнюхала те сейфы, которые воры не тронули, и на один из них среагировала. На один из маленьких. – Она усмехнулась. – И тогда мы просверлили тот сейф, возле которого собака взбесилась, и обнаружили там пять граммов кокаина в пакетике. Тот бедолага, что хранил эту заначку, загремел только оттого, что кому-то пришло в голову прорыть лаз в то же самое хранилище.

Уиш снова засмеялась, но Босху этот смех показался несколько наигранным. Уж не настолько забавна была эта история.

– Так или иначе, – продолжила она, – дело против этого парня федеральный прокурор завернул, потому что процедура изъятия была проведена с нарушениями. Мы попрали права этого человека, когда вскрыли его сейф без ордера.

Босх съехал с магистрали в город Вентура, а затем взял направление на север.

– Мне все равно нравится версия с наркотиками, несмотря на собаку, – сказал он после четвертьчасового молчания. – Эти собаки тоже, бывает, ошибаются. Если зелье было упаковано должным образом и воры его забрали, то могло не остаться никаких следов. Парочка таких депозитных ячеек с кокаином внутри – и операция оправдывает все расходы.

– Ваш следующий вопрос будет о списке клиентов, верно? – спросила она.

– Верно.

– Что ж, мы много работали над этим. Мы проверили каждого клиента вплоть до того, что досконально проследили историю приобретения тех вещей, которые, по их словам, находились в ячейках. Мы не нашли грабителей, но, вероятно, сберегли страховым компаниям пару миллионов, которые те не стали выплачивать за вещи, объявленные украденными, а на деле вообще не существовавшие.

Босх затормозил у автозаправочной станции, чтобы вытащить из-под сиденья комплект автодорожных карт и прикинуть маршрут до «Чарли компани». Уиш тем временем продолжала выступать в защиту проведенного ФБР расследования:

– АКН проверила каждое имя в списке арендаторов сейфов, но потерпела неудачу. Мы прогнали эти имена через компьютерную базу данных Национальной криминалистической разведслужбы. У нас было несколько попаданий, но в целом ничего серьезного, в основном все давние дела. – Она издала еще один такой же короткий неискренний смешок. – Держатель одной из самых крупных ячеек был осужден в 70-е годы за детскую порнографию. Отсидел два года в «Соледаде». Однако когда после ограбления его допросили, он отрапортовал, что у ничего не пропало, – дескать, недавно как раз забрал все из своего сейфа. Но говорят, эти педофилы никогда не могут полностью расстаться со своим добром, со своими фотографиями и фильмами, даже с письмами, написанными о детях. А в банке нет записей о его визите в хранилище на протяжении двух месяцев перед ограблением. Поэтому мы заключили, что в сейфе как раз хранилась его коллекция. Однако это не имело никакого отношения к нашему делу. Вообще ничто из того, что мы перепахали, не имело к нему отношения.

Босх наконец отыскал дорогу на карте и отъехал от автозаправки. «Чарли компани» располагалась в лесистой местности. Босх размышлял над рассказанной Элинор историей о педофиле. Что-то в этой истории ему не нравилось. Он еще раз прокрутил рассказ в голове, но так и не смог сообразить, что именно. Мысленно отогнал его и перешел к другому вопросу.

– Почему ничто из украденного так и не было обнаружено? Все эти ювелирные украшения, бонды, акции и прочее так и не всплыло на свет божий – кроме одного-единственного браслета. Ни одна, даже самая захудалая, вещь из тех, что были похищены.

– Они будут изо всех сил придерживать их, пока не сочтут, что путь свободен, – сказала Уиш. – Вот почему Медоуза прикончили. Видимо, он нарушил уговор, заложив браслет раньше времени, прежде, чем все участники сочли, что опасность миновала. Его сообщники узнали об этом и стали пытать его, пока он не сознался, куда именно его заложил. После чего они его убили.