Китай. Искусство есть палочками - Эванс Полли - Страница 23

Мы покинули территорию школы и, миновав городок Дэнфэн, отправились в Чжэнчжоу, откуда мне предстояло ехать на поезде. В школе к тому времени уже закончились занятия. Ученики во множестве высыпали на улицу.

М-да. Наверняка есть какой-нибудь способ попроще стать звездой, подумала я, пока мы тряслись по очередным ухабам. После посещения школ кун-футелепроекты типа «Минуты славы» кажутся просто сказкой. Зачем, спрашивается, в надежде стать новым Джеки Чаном изнурять себя тренировками, позволяя, чтобы тебя колотили как грушу и выкручивали тебе ноги и руки в немыслимых проекциях, если можно просто подать заявку на участие, потешить свое самолюбие и отдаться на милость скучающим судьям? По крайней мере, эта тропинка к славе короче.

Когда мы добрались до Чжэнчжоу, то первым делом отправились в туристическое бюро, где меня ждал некто господин Ли, любезно купивший для меня билет на поезд до Ханчжоу. Он пообещал подождать меня до половины восьмого, чтобы я успела забрать билет. Очень мило с его стороны. Не могу представить себе, чтобы кто-нибудь в Великобритании стал бы по доброй воле сидеть пару часов после окончания рабочего дня, чтобы помочь какому-то непонятному иностранцу. А китайцы часто именно так и делают. К примеру, водитель утром обыскал весь школьный двор, чтобы найти для меня госпожу Ван, а вечером, когда я зашла в ресторан поужинать перед дорогой, официантка помогла мне с багажом, а потом еще и сторожила его, пока я ходила в туалет. Как только я покинула совсем уж дикие места, люди, которые мне встречались, казалось, искренне хотели, чтобы гости увезли с собой хорошие впечатления от их страны. Они честно хотели помочь.

После ужина я снова уселась на жесткое пластиковое кресло в зале ожидания, пока вокруг давились и пихали друг друга локтями толпы пассажиров. Мне предстояла дорога в Ханчжоу, на восточное побережье Китая. Клайв, мой приятель из Гонконга, собирался приехать туда по делам на пару дней, и мы договорились встретиться завтра вечером и вместе попить пивка. Понимаю, вам, наверное, кажется безрассудством тащиться девятнадцать часов на китайском поезде, чтобы пропустить по кружке пива с другом — на самом деле, это и есть безрассудство — но я ждала этого вечера уже несколько дней.

Ко мне подсела какая-то девушка-студентка, ухватившись за возможность попрактиковаться в английском. Она тоже собиралась проделать девятнадцатичасовой путь в Ханчжоу ради собеседования.

Я спросила, а что потом? Она сразу же поедет обратно? Девушка пожала плечами. Ну, скорее всего, так оно и будет. Да, далековато бедняжке ехать на собеседование, а сама мысль о том, чтобы проделать такой долгий путь и сразу же возвращаться, показалась мне чудовищной, но времени обсуждать перипетии поездок на поезде не было, поскольку подали наш состав и мы протолкнулись через турникеты.

— Ваш вагон вон там, — сказала девушка, указав на плацкартные вагоны, а сама пошла в противоположном направлении.

Господи, подумала я, она едет в «сидячке»! В жестком вагоне! Бедняжка собирается провести девятнадцать часов среди фруктовой кожуры, яичной скорлупы и пластиковых коробок с остатками лапши, ехать сидя всю ночь, а потом еще все утро под звуки харканий и сморканий в удушающем дыму, после чего, не поспав и не приняв душ, явится на собеседование, чтобы через несколько часов повторить весь путь, но уже в обратную сторону.

Я забралась на верхнюю полку, впервые радуясь тому, что у меня есть узкая жесткая постель и подушка, наволочку на которой стирали в последний раз в лучшем случае в прошлом году. На нижней полке два бизнесмена готовились ко сну. Они сняли брюки, явив миру белые трусы по колено. Тот, который занимал полку наискосок от меня, снял заодно и рубашку. Это явно был человек, имевший достаточно денег и хорошо питавшийся, его живот каскадом ниспадал над поясом трусов. Он достал из чемодана аккуратно сложенную футболку. Все, теперь можно ложиться спать.

Забавно, насколько в этих вагонах меняются представления о приличиях. Вряд ли при каких-то других обстоятельствах группа китайских бизнесменов покажет стриптиз, раздевшись передо мной до уродливых трусов, а здесь они оголились без всякой задней мысли, словно находились в собственной спальне и их никто не видел. Женщины, напротив, спали одетые, сняв только куртки и туфли.

Весомый Мужчина уселся на полке, спустив ноги, его живот колыхался на коленях. И тут он вытащил толстенную сигару и закурил.

Это было вопросом жизни и смерти. Если я проведу следующие девятнадцать часов в клубах едкого дыма, то, пожалуй, прибуду в Ханчжоу уже не такая здоровая и улыбающаяся. Окошко в купе было закрыто, и я не могла дотянуться до него со своей полки. Поскольку я не знала, как сказать по-китайски «Не могли бы вы приоткрыть окно», то пришлось прибегнуть к языку жестов. Я долго пялилась на китайца, пока не поймала его взгляд, поморщилась и помахала рукой перед носом, а затем ткнула пальцем в сторону окна.

Мой сосед пропустил ту часть, где я показывала на окно. Вообще-то в китайских поездах запрещено курить, поэтому Весомый Мужчина решил, что я выгоняю его дымить в тамбур. Это его не порадовало. Бизнесмен попытался рассмеяться, чтобы сгладить ситуацию — какая-то иностранная баба диктует ему, что делать, это потеря лица, — но смех вышел неискренним и коротким. Он сердито поднялся с места и прямо в трусах вышел в коридор, жестикулируя и что-то бормоча себе под нос. Я разобрала только до боли знакомое слово « вайгожэнь» («иностранка»), которое Весомый Мужчина периодически повторял. У меня возникло ощущение, что между этими повторами он вставлял еще по десятку ругательств, которым меня вряд ли когда-то научат на уроках китайского. Поскольку помыться после занятий кун-фуне было возможности, он мог, к примеру, говорить: «Чертова вонючая иностранка, приперлась тут в вагон, воняя, как бомж, я тайком закурил, чтобы хоть как-то перебить этот тошнотворный запах, а она… Вонючая иностранка!» И он, в принципе, был прав.

После этого эпизода никто в вагоне не хотел со мной говорить. Если честно, я не расстроилась. Жаль, конечно, что Весомый Мужчина принял все так близко к сердцу, но я была рада избавиться от сигаретного дыма, кроме того, меня грела мысль, что я стала персоной нон грата, а значит, никто не полезет ко мне практиковаться в английском и я смогу всю дорогу спокойно спать или читать. Я лежала с книжкой, пока бизнесмены внизу играли в карты и ужинали лапшой быстрого приготовления. Знакомая сцена!

А потом — бац! — свет погас, и вскоре все захрапели.

Было бы неплохо поваляться утром подольше, поскольку дорога предстояла дальняя, но, увы, в половине седьмого свет замигал и зажегся, а мои соседи с готовностью повскакивали с полок, чтобы поприветствовать новый день. Пассажиры энергично плескались в раковинах, установленных в обоих концах вагона, яростно растирая лица и шеи полотенцами, смоченными в ледяной воде, словно очень-очень сильно запачкались, затем снова ели лапшу, играли в карты, лущили орехи, пили чай из термосов. Я позавтракала парой печенюшек и курагой и еще немного почитала.

В полдень я отправилась в вагон-ресторан пообедать. Официантка была очень любезной, она терпеливо ждала, пока я пыталась придумать, как заказать еду, и сочувственно улыбнулась, когда я плюнула на попытки объясниться и прибегла к старому трюку — стала ходить и тыкать в чужие тарелки. Мне удалось заказать себе рис, овощи и какое-то мясо. На столах лежали бело-голубые пластиковые скатерти и весьма потрепанные пластиковые салфетки, кроме этого тут же стояли алюминиевые держатели для бутылок, на которых горделиво лежали пыльные пивные бутылки. Интересный декораторский прием, ничего не скажешь. За столиками компании осушали бутылку за бутылкой, пытаясь скрасить долгое путешествие.

В чужих тарелках еда выглядела вполне сносно, но при ближайшем рассмотрении рис оказался серым и твердым, овощи безвольно плавали в какой-то черноватой жиже, как морские водоросли в борьбе за жизнь против нефтяных пятен, а вместо мяса мне принесли один жир. Я заставила себя съесть хоть немного, приказав мысленно: нельзя вставать из-за стола, пока не съем четверть риса и половину овощей. Подцепив комок склизкого риса палочками, я запихивала его в рот, жевала и глотала. Официантка бегала по вагону, принимая заказы, задевая при этом тарелки на столах. Я смело набила рот жирными овощами и заставила себя проглотить их. Только я собиралась вернуться к пытке рисом, как вдруг рядом раздался весьма характерный звук. Я повернулась как раз вовремя, чтобы лицезреть, как мужик за столиком напротив со смаком сморкается, и не просто сморкается, а прямо в тарелку с недоеденным рисом и овощами.