Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Европейские поэты Возрождения

Данте Алигьери

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Европейские поэты Возрождения - Данте Алигьери - Страница 86

Изменить размер шрифта:

КОРОЛЕВА ЭЛИНОР

Королева Британии тяжко больна,

Дни и ночи ее сочтены.

И позвать исповедников просит она

Из родной, из французской страны.

Но пока из Парижа попов привезешь,

Королеве настанет конец…

И король посылает двенадцать вельмож

Лорда-маршала звать во дворец.

Он верхом прискакал к своему королю

И колени склонить поспешил.

— О король, я прощенья, прощенья молю,

Если в чем-нибудь я согрешил!

— Я клянусь тебе жизнью и троном своим:

Если ты виноват предо мной,

Из дворца моего ты уйдешь невредим

И прощенный вернешься домой.

Только плащ францисканца на панцирь надень.

Я оденусь и сам как монах.

Королеву Британии завтрашний день

Исповедовать будем в грехах!

Рано утром король и лорд-маршал тайком

В королевскую церковь пошли,

И кадили вдвоем, и читали псалом,

Зажигая лампад фитили.

А потом повели их в покои дворца,

Где больная лежала в бреду.

С двух сторон подступили к ней два чернеца,

Торопливо крестясь на ходу.

— Вы из Франции оба, святые отцы? —

Прошептала жена короля.

— Королева, — сказали в ответ чернецы,—

Мы сегодня сошли с корабля!

Если так, я покаюсь пред вами в грехах

И верну себе мир и покой!

— Кайся, кайся! — печально ответил монах.

— Кайся, кайся! — ответил другой.

— Я неверной женою была королю.

Это первый и тягостный грех.

Десять лет я любила и нынче люблю

Лорда-маршала больше, чем всех!

Но сегодня, о боже, покаюсь в грехах,

Ты пред смертью меня не покинь!..

— Кайся, кайся! — сурово ответил монах.

А другой отозвался: — Аминь!

— Зимним вечером ровно три года назад

В этот кубок из хрусталя

Я украдкой за ужином всыпала яд,

Чтобы всласть напоить короля.

Но сегодня, о боже, покаюсь в грехах,

Ты пред смертью меня не покинь!..

— Кайся, кайся! — угрюмо ответил монах.

А другой отозвался: — Аминь!

— Родила я в замужестве двух сыновей,

Старший принц и хорош и пригож,

Ни лицом, ни умом, ни отвагой своей

На урода отца не похож.

А другой мой малютка плешив, как отец,

Косоглаз, косолап, кривоног!..

— Замолчи! — закричал косоглазый чернец.

Видно, больше терпеть он не мог.

Отшвырнул он распятье, и, сбросивши с плеч

Францисканский суровый наряд,

Он предстал перед ней, опираясь на меч,

Весь в доспехах, от шеи до пят.

И другому аббату он тихо сказал:

— Будь, отец, благодарен судьбе!

Если б клятвой себя я вчера не связал,

Ты бы нынче висел на столбе!

ДЖОН СКЕЛТОН

* * *

Ох, сердце жалкое, вопи от муки,

Кровоточи от смертоносных ран!

Оплакивай свой рок, ломая руки.

Судьба враждебная, крутой тиран,

Тобою мне жестокий жребий дан

Терпеть в тоске и скорби нестерпимой

Молчанье перед нею, пред любимой.

Одна лишь есть, и лишь одна пребудет,

О ком душе моей кровоточить,—

Та, от кого и боль блаженна будет.

И все-таки дозволь, господь, смягчить

Недобрый рок и муки облегчить.

Мне дан судьбою жребий нестерпимый —

Молчанье перед нею, пред любимой.

К МАРДЖЕРИ УЭНТВОРТ

О Марджери, май, медуница,

О мой аромат майорана,

Девичества плащаница

Расшита шелками тумана.

И я не льстец, о нет,

Когда твержу смиренно:

Ты нежный первоцвет,

Ты чистая вербена.

О Марджери, май, медуница,

О мой аромат майорана,

Девичества плащаница

Расшита шелками тумана.

Тиха, кротка, умна,

Невинна, бог свидетель,

Вместила ты одна

Добро и добродетель.

О Марджери, май, медуница,

О мой аромат майорана,

Девичества плащаница

Расшита шелками тумана.

* * *

Ты мнишь: как сон, опасности минуют,

Желаний всех исполнится порыв.

Но берегись, судьба игру двойную

Ведет, в рукав крапленый козырь скрыв

Вот так под кожей кроется нарыв.

Безоблачна, помнил ты, жизнь твоя,

Но берегись, в траве шуршит змея.

* * *

Баю-баю, люли-люли,

Кто проспал, того надули.

«Моя милашка, мой майский цвет,

Позволь прилечь к тебе на грудь».

Она сказала: «Ложись, мой свет,

Лежи в тиши, поспеши уснуть».

Он сонный пустился в любовный путь.

Но взор в тумане и ум туманный,—

Не устерег он своей желанной.

Баю-баю, люли-люли,

Кто проспал, того надули.

И, ласками и сном пленен,

Среди утех, под сладкий смех,

Он позабыл, кто он, где он,

Он позабыл про смертный грех.

Он заплатил за свой успех,

Но не успел — он спал. И что же?

Она, как тать, сбежала с ложа.

Баю-баю, люли-люли,

Кто проспал, того надули.

Вода темна, бурлит река,

Нo ей не страшно ступить в поток.

Вброд перешла, нашла дружка,

И крепко обнял ее дружок,

И в ней, замерзшей, огонь разжег.

«А мой, — сказала, — храпит ненаглядный

В его голове туман непроглядный».

Баю-баю, люли-люли,

Кто проспал, того надули.

Пивной бочонок, ну где твоя страсть?

Который сон, засоня, глядишь?

Ты перепился, проспался всласть,

Глянь, лежебока, один лежишь!

Теперь поплачешь да покричишь.

Ты с ней опозорился, жалкий пьянчужка

Оставила с носом тебя подружка.