Стихотворения Поэмы Шотландские баллады - Бёрнс Роберт - Страница 87

Одним из самых известных собирателей был поэт Аллан Рамзей (1684–1758). Он родился в Англии, но в ранней юности, оставшись сиротой, переехал в Эдинбург — на родину своего отца-шотландца. Рамзей сам писал стихи и за свою пастораль «Милый пастушок» заслужил прозвище «шотландского Горация». В его книжной лавке был настоящий клуб любителей шотландской поэзии; как и Роберт Бернс, Рамзей знал, кроме английского, и «шотландский диалект» настолько хорошо, что многие его произведения вошли в сокровищницу шотландской поэзии. Но особенно прославился Рамзей как собиратель старинных баллад и песен. Он находил их в рукописных списках частных коллекций, в так называемых «бродшитс» — старых лубках, и записывал, как и позднейшие собиратели, нигде не опубликованные баллады с голоса старых народных певцов и «сказителей». В 1724 году вышло собрание «Для гостиной» (буквально: «для чайного стола»). В 1765 году вышло обширное собрание епископа Перси «Relics of Ancient English Poetry», включившее много шотландских баллад.

В 1769 году вышло новое собрание Дэвида Херда. Если Рамзей, «дабы не оскорблять слух прекрасных исполнительниц», как он писал в предисловии к своему собранию, часто приукрашивал и сглаживал народный язык баллад, то Дэвид Херд, собравший огромную коллекцию рукописей и лубков, старался не отступать от подлинного их текста. До сих пор собрание Херда служит основой для многих антологий. В нем даны самые популярные варианты, прочно установившиеся к началу XVII века.

Огромный вклад в собирание песен и баллад вложил и великий народный поэт Роберт Бернс. В Эдинбурге он познакомился с Хердом, с музыковедами и фольклористами Джонсоном, Томпсоном, Кларком и много лет бескорыстно сотрудничал в таких изданиях, как «Музыкальный музей» Джонсона и «Собрание баллад» Томпсона.

В конце XVIII века собиранием баллад занялся молодой Вальтер Скотт. Его собрание «Песни шотландской границы» вышло в 1802–1803 году, причем он использовал ранее неизвестные рукописные тексты собирателя Джеймиссона, а также собственные записи «с голоса».

Кроме рассказов об исторических событиях, с реальными прототипами героев, многие баллады связаны с остатками языческих верований («олд релиджен»), сохранившихся даже вплоть до XVIII века, а иногда и до нынешних времен, в обрядах, народных играх, во всяческих суевериях и приметах. В средние века «Королева фей» была реальной женщиной, служительницей языческого культа. Рай, упоминаемый во многих балладах, отнюдь не библейский сад, откуда были изгнаны Адам и Ева, а языческий рай северных легенд — Авалон, «страна яблок». Отсюда и символическое яблоко, которое дает Королева эльфов Томасу Рифмачу. У врат Авалона рослите березы, из которых сделаны шапки рыбаков, возвращающихся с того света на землю («Женщина из Ашерс Велл»), а в балладе «Леди и кузнец» тоже сохранились черты языческих игрищ в Иванову ночь. Средневековые инкубы и суккубы нашли своего двойника в водяном (который, как и они, становится отцом ребенка земной женщины). Старые сказки о шабашах ведьм, оборотнях и вурдалаках великолепно пародирует Бернс в балладе «Тэм О'Шентер». Но иногда баллады оказывались далеко не безобидными: на «процессах ведьм» они приводились как улики при обвинении какой-нибудь несчастной женщины в преступлениях, описанных в старой балладе.

В настоящем издании использованы наиболее интересные варианты, опубликованные Хердом, Скоттом, Рамзеем и др., а также тексты из классического пятитомного собрания Дж.-Ф. Чайльда и современных изданий, под редакцией Р. Бримли Джонсона и поэта Роберта Грэйвза.

В русской поэзии балладная традиция блистательно представлена Пушкиным («Песнь о Вещем Олеге»), Лермонтовым («Воздушный корабль»), А. К. Толстым («Василий Шибанов») и многими другими поэтами.

Р. Райт-Ковалева

Приложения

Роберт Фергюссон

Стихи Фергюссона впервые печатаются здесь в русском переводе, хотя Роберт Бернс считал его своим учителем и много сделал для прославления этого несправедливо забытого шотландского поэта.

За свою короткую жизнь (1750–1774) Фергюссон успел опубликовать только небольшой томик стихов. Он родился в семье служащего, учился в университете Сент-Эндрюс. После смерти отца талантливому юноше пришлось бросить ученье и пойти на скучную службу, чтобы содержать больную мать. Но он по-прежнему оставался душой Клуба Плаща (Кэйп-Клаб), где собирались актеры, музыканты и любители стихов. Фергюссон прекрасно пел и обладал незаурядным актерским талантом. Вскоре он стал печатать стихи в «Эдинбургском еженедельнике».

В 1773 году вышел томик его стихов на шотландском языке — первая настоящая попытка «писать на языке отцов и дедов». Сборник имел огромный успех, но в этом же году поэт тяжело заболел. Никаких средств на лечение не было, и когда он в нервном припадке упал и разбился, его отвезли в эдинбургский дом умалишенных, где он и скончался двадцати четырех лет от роду…

Недавно в Шотландии вышло новое академическое издание стихов Роберта Фергюссона, с отличными комментариями и наиболее полной биографией поэта. В ней подчеркивается та роль, которую Фергюссон сыграл в «шотландском Возрождении» XVIII века, о чем до сих пор с благодарностью говорят все поэты, пишущие по-шотландски, считая, как считал и Роберт Бернс, что Фергюссон один из первых проложил путь для новой шотландской поэзии, заговорив в стихах на этом языке, утвердив особую ритмику — шестистрочную строфу — «стандартный Габби», заимствованную из старой эпитафии эдинбургскому клерку Габби Симпсону и столь блистательно использованную Робертом Бернсом в его знаменитых стихах «Полевой мыши…», «Горной маргаритке, которую я примял своим плугом» и др.

Шотландские прозаики — Вальтер Скотт, Роберт Луис Стивенсон, Джон Грассик Гиббон в своих романах иногда заставляют героев говорить по-шотландски, и отзвуки стихов Фергюссона и Бернса всегда приходят на память тем, кто читает эти строки.

Переводы стихотворений Фергюссона выполнены по изданию: «Poems by Allan Ramsay and Robert Fergusson, edited by Alexander Manson Kinghorn and Alexander Law», Scottish Academic Press, Edinburgh, 1974.

Р. Райт-Ковалева