Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения Поэмы Шотландские баллады

Бёрнс Роберт

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения Поэмы Шотландские баллады - Бёрнс Роберт - Страница 38

Изменить размер шрифта:

Ничего

С приветом я к вам посылаю

Пегаса — конька своего.

Спросите, чего я желаю,

И я вам скажу: ничего!

Простите беспечность поэта.

Дышу я — и только всего.

А шум деловитого света,

Не стоит подчас ничего.

Процентщика мучат тревоги.

Червонец — его божество.

Но вот подведет он итоги —

И что же найдет? Ничего.

Отвешивать должен поклоны

Вельможа-старик для того,

Чтоб графской добиться короны.

А что ему в ней? Ничего.

Унылая ряса пресвитера —

Заветная цель одного.

Другой добивается митры.

А суть-то одна: ничего.

Влюбленному жизни дороже

На свете одно существо.

Но вот он женился — и что же

Нашел под тряпьем? Ничего.

Рифмует поэт беспокойный

И верит: его мастерство

Торжественных лавров достойно.

А что его ждет? Ничего.

Храбрится буян, угрожая,

Но тщетно его хвастовство,

И, кроме свирепого лая,

Не жди от него ничего.

Не верит поэту девица —

Ни просьбам, ни вздохам его,

Но скоро она убедится,

Что страшного нет ничего.

Ей пo сердцу ласки поэта.

Упрямец достиг своего,

А что обещал ей за это?

По правде сказать, ничего…

Священник громит за неверие

С амвона ее и его.

Но попусту бьет артиллерия —

Поправить нельзя ничего.

Прощайте! У бурного моря

Я жду корабля своего.

И, если погибну я вскоре,

Что вам эта смерть? Ничего.

Останусь готовым к услугам

До смертного дня моего —

Коль есть у вас что-нибудь, — другом,

И другом, коль нет ничего!

Две собаки

Где в память Койла-короля

Зовется исстари земля,

В безоблачный июньский день,

Когда собакам лаять лень,

Сошлись однажды в час досуга

Два добрых пса, два верных друга.

Один был Цезарь. Этот пес

В усадьбе лорда службу нес.

И шерсть и уши выдавали,

Что был шотландцем он едва ли,

А привезен издалека,

Из мест, где ловится треска.

Он отличался ростом, лаем

От всех собак, что мы встречаем.

Ошейник именной, с замком,

Прохожим говорил о том,

Что Цезарь был весьма почтенным

И просвещенным джентльменом.

Он родовит был, словно лорд,

Но — к черту спесь! — он не был горд

И целоваться лез со всякой

Лохматой грязною собакой,

Каких немало у шатров

Цыган — бродячих мастеров.

У кузниц, мельниц и лавчонок,

Встречая шустрых собачонок,

Вступал он с ними в разговор,

Мочился с ними на забор.

А пес другой был сельский колли,

Веселый дома, шумный в поле,

Товарищ пахаря и друг

И самый преданный из слуг.

Его хозяин — резвый малый,

Чудак, рифмач, затейник шалый —

Решил — кто знает, почему! —

Присвоить колли своему

Прозванье «Лю?ат». Имя это

Носил какой-то пес, воспетый

В одной из песен иль баллад

Так много лет тому назад.

Был этот Люат всем по нраву.

В лихом прыжке через канаву

Не уступал любому псу.

Полоской белой на носу

Самой природою отмечен,

Он был доверчив и беспечен.

Черна спина его была,

А грудь, как первый снег, бела.

И пышный хвост, блестящий, черный,

Кольцом закручен был задорно.

Как братья, жили эти псы.

Они в свободные часы

Мышей, кротов ловили в поле,

Резвились, бегали на воле

И, завершив свой долгий путь,

Присаживались отдохнуть

В тени ветвей над косогором,

Чтобы развлечься разговором.

А разговор они вели

О людях — о царях земли.

Цезарь

Мой честный Люат! Верно, тяжкий

Удел достался вам, бедняжки.

Я знаю только высший круг,

Которому жильцы лачуг

Должны платить за землю птицей,

Углем, и шерстью, и пшеницей.

Наш лорд живет не по часам,

Встает, когда захочет сам.

Открыв глаза, звонит лакею,

И тот бежит, сгибая шею.

Потом карету лорд зовет —

И конь с каретой у ворот.

Уходит лорд, монеты пряча

В кошель, длинней, чем хвост собачий,

И смотрит с каждой из монет

Геoрга Третьего портрет.

До ночи повар наш хлопочет,

Печет и жарит, варит, мочит,

Сперва попотчует господ,

Потом и слугам раздает

Супы, жарки?е и варенья,—

Что ни обед, то разоренье!

Не только первого слугу

Здесь кормят соусом, рагу,

Но и последний доезжачий,

Тщедушный шут, живет богаче,

Чем тот, кто в поле водит плуг.

А что едят жильцы лачуг,—

При всем моем воображенье

Я не имею представленья!