Трагедии. Сонеты - Шекспир Уильям - Страница 17

Брат Лоренцо

Ромео

Брат Лоренцо

Ромео

Брат Лоренцо

Ромео

Брат Лоренцо

Ромео

Брат Лоренцо

Ромео

Брат Лоренцо

Уходят.

Сцена четвертая

Входят Бенволио и Меркуцио.

Меркуцио

Бенволио

Меркуцио

Бенволио

Меркуцио.Вызов, вот увидите.

Бенволио.Ромео ответит.

Меркуцио.Ничего удивительного. Ответить на письмо — не хитрость.

Бенволио.Нет, он ответит принятием вызова.

Меркуцио.Бедный Ромео! Он и так уже мертв от черного глаза белой лиходейки. Уши у него прострелены серенадами, сердце — любовною стрелою. И такому-то тягаться с Тибальтом!

Бенволио.А что такое Тибальт?

Меркуцио.Нечто посущественней кота Тибальта из сказки, [14]можешь мне поверить. В делах чести — настоящий дьявол. Фехтует, как по нотам: раз, два, а три уже сидит по рукоятку у тебя в брюхе. Такой дуэлист, что мое почтенье! А его бессмертные passado, его punto reverso, его hai! [15]

Бенволио.Его что?

Меркуцио.Это из их дурацкой тарабарщины, чтоб их черт побрал! Только и слышишь: «Готов побожиться, вот это клинок! Бьюсь об заклад, вот это мужчина! Провалиться, вот это девка!» И откуда их столько берется, этих мух заморских с их модными pardonnez moi и bon, bon! А их широченные штаны, от которых не стало места на старых лавках! [16]

Входит Ромео

Бенволио.Гляди-ка, никак, Ромео!

Меркуцио.Моща мощой, как высохшая селедка! О бедная плоть человеческая, до чего же ты уподобилась рыбьей! Вот кому теперь растекаться стихами вроде Петрарки, благо перед его милой Лаура [17]не больше, чем кухонная замарашка. Бонжур, синьор Ромео! Французский поклон вашим французским штанам. Здо?рово вы нас вчера надули!

Ромео.Здравствуйте оба. Надул? Каким образом?

Меркуцио.А как же: уговор был идти вместе, а вы улизнули.

Ромео.Прости, милый Меркуцио, я теперь так занят! В делах, как мои, не до условностей.

Меркуцио.Еще бы! В делах, как твои, приходится ползать на коленях.

Ромео.Весьма вежливое соображение.

Меркуцио.Еще бы! Я цвет вежливости.

Ромео.Гвоздика, наверное.

Меркуцио.Совершенно верно.

Ромео.Вроде гвоздики на моих башмачных застежках.

Меркуцио.Ах, как остроумно! Развивай эту сапожную остроту, пока не сотрешь на ней подошвы. О, единственное в мире остроумие, натянутое и долговечное, как стелька!

Ромео.Зато ты — сама естественность. Ты воображаешь, что от натянутости тебя спасает твоя распущенность?

Меркуцио.Ну что, это не лучше твоих «охов» и «ахов»? Теперь, с тобой можно разговаривать, ты — Ромео, ты — то, что ты есть и чем должен казаться. А эта чертова твоя любовь — как слюнявая юродивая, которая ходит из угла в угол, укачивая деревянную чурку и кутая ее в тряпки.

Бенволио.Довольно, довольно.

Меркуцио.Ты боишься, что это будет против шерстки?

Бенволио.Ошибаешься. Я добрался до сущности и кончаю.

Ромео.Обратите внимание, вот так зрелище!

Входят кормилица и Петр.

Меркуцио.На горизонте парус!

Бенволио.Целых два: юбка и штаны.

Кормилица.Петр!

Петр.Что изволите?

Кормилица.Мой веер, Петр.

Меркуцио.Дай ей веер, чтобы прикрыться. Он исправит ей внешность.

Кормилица.С добрым утром, добрые государи!

Меркуцио.С добрым вечером, добрая государыня!

Кормилица.Разве уж вечер?