Главный день - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 30

После осмотра «хитрого домика» я пошел в сарай. Там смотреть вообще было нечего — щелястый, без двери, с побитым шифером на крыше, он ничем не отличался от тысяч таких же построек, оставшихся в заброшенных деревнях. Зато здесь меньше дуло. Поэтому, присев на стоящий в углу чурбачок, закурил и принялся ждать. Ожидание затянулось. Нет, это я не к тому, что портал открылся позже, чем было договорено, просто к его открытию изрядно задубел. А когда увидел знакомую дымку, ломанулся в нее, как к теплой батарее. Хорошо еще, вспомнил заработанную в свое время шишку и, в последний момент сбавив скорость, вошел в портал медленно и осторожно. И в следующее мгновение оказался в родной «параллели».

Хм, тут тоже произошли кардинальные изменения. Во-первых, не было той жуткой вони, которую синтезировал из какой-то химии Сосновский, отпугивая воров. Во-вторых, не было крохотного предбанника с решеткой. Точнее говоря, предбанник как раз был, но он увеличился метров до трех и заканчивался солидной даже на вид металлической дверью с небольшой амбразурой. И из этой амбразуры на меня весьма неприветливо смотрел толстый набалдашник глушителя. Я опасливо выставил руки перед собой, настороженно интересуясь:

— Э-э… что за шутки?

Глава 8

Но, опережая мои слова, ствол исчез, за дверью лязгнуло, и в распахнутом проеме появилась улыбающаяся во все тридцать два зуба Лешкина физиономия. Бывший дьякон сделал шаг внутрь, а потом, ухватив меня за плечи, счастливо выпалил:

— Ну наконец-то! А мы уже все извелись. Почти три месяца — ни слуху ни духу! Ты куда так надолго пропал?

Ответно хлопая его по спине, я, не сдерживая радости, ответил:

— Сейчас все расскажу. А у вас как дела? Нормально устроились? Проблем нет?

Улыбка Ванина завяла, словно фиалка на морозе:

— Устроились — нормально. Только вот Игорь Михайлович в больницу попал…

Ни хрена себе заявочки! Я так растерялся, что сразу наехал на понурого Алексея:

— Что значит — «попал»? Опять со спиной, или, может, его вообще — машина переехала? Ты нормально доложить можешь?!

Лешка несколько опешил от моего напора, но ответил четко:

— Нет, не со спиной. У него приступ был сердечный…

При этом брови у собеседника сделались «домиком», и он стал неуловимо походить на отвергнутого Мальвиной Пьеро. Задумчиво оглядев живое воплощение буратиновского подельника, я крякнул и уточнил:

— Что врачи говорят? И вообще — когда его прихватило?

Алексей вздохнул:

— Говорят, что все нормально будет. Сосновский хоть и старый, но крепкий. Только вот выписываться он пока не торопится. А приступ случился, когда он понял, что за вторым порталом не наша Земля.

У меня отпала челюсть:

— Как это «не наша»? А чья?!

Ванин пожал плечами:

— Похоже, ничейная. Да и не Земля это вовсе…

И Леха принялся рассказывать, как они сами были ошарашены, когда это выяснили. Профессор, вон, так впечатлился, что его аж кондратий хватил. Хотя вначале все шло как обычно — взяв пробы с той стороны портала, и, идя по накатанному пути, Сосновский отнес их на проверку в лабораторию. Оттуда дали заключение, что ничего опасного в предоставленных образцах нет. После чего неугомонный старикан выперся в «параллель» на разведку. Правда, разведывать особо было нечего. Что называется — степь да степь кругом. Никакой Михеевкой и не пахло, а были лишь равнина да валящий с неба снег. Сосновского всё это несколько смутило, и он довольно быстро свернул свой выход. Чего-то там покумекав, в следующий раз Игорь Михайлович двинул с радиоприемником и принялся активно сканировать эфир, но поймать ничего не удалось. Проф впал в сильнейшую задумчивость, углубился в записи, а затем, после долгого перерыва, решился на следующую попытку. Она, к слову сказать, вышла весьма впечатляющей. Выход произошел как обычно — ночью. Только вот снега и туч не было, а на чистом небе сияли мириады звезд и две луны, одна другой больше.

В этот момент соседа и накрыло. Поняв, что к Земле данная местность не имеет никакого отношения, до него вдруг дошло, что в областной лаборатории СЭС, куда он, под видом «зеленого» активиста сдавал образцы, проверку на разные инопланетные вирусы, разумеется, не делали. Поэтому, вернувшись обратно, Сосновский всё рассказал Лехе, после чего свалился с сердечным приступом. Правда, недели через три, слегка очухавшись, профессор выдвинул гипотезу, что если когда-то порталы соединяли все наши миры и никто от этого не вымер, то особой опасности быть не должно. Или, во всяком случае, не более чем при обычных археологических раскопках какой-нибудь гробницы Тутанхамона. Но береженого бог бережет, и на всякий пожарный Игорь Михайлович запретил дальнейшие выходы на неизвестную планету. А сам, не объясняя причин, затерроризировал врачей требованием взятия у себя все новых и новых анализов, в душе опасаясь малейшего шанса стать разносчиком какой-нибудь экзотической заразы. Доктора, делая скидку на возраст, прогрессирующий маразм и желая избежать возможного скандала, который мог бы затеять бойкий сердечник, послушно брали эти самые анализы, и поэтому сосед до сих пор отирается в больнице…

Слушая Ванина, я только затылок почесал. М-да, новость насчет «ничейной» планеты очень и очень интересная. А перспективы-то какие открываются — мама не горюй! Хотя без детальной разведки говорить что-либо с уверенностью еще рано, так как отсутствие в радиоэфире каких-либо передатчиков вовсе не говорит об отсутствии населения. Только на данный момент, честно говоря, меня больше проф заботит и его здоровье. С другой стороны, чего вибрировать? Главное — не помер дед. Что же касается нового мира — правильно его Игорь Михайлович закрыл. С возможной биологической угрозой шутить не след. Да и вообще, сейчас других проблем и заморочек хватает. Вот с ними разберемся, а там и посмотрим, что это за «не наша Земля»…

— Ладно, все понятно, — прервав разошедшегося собеседника, я еще раз оглядел заметно похорошевший сарай и предложил: — Может, в дом пойдем, там все и расскажешь? С самого начала вашего попадания сюда.

Лешка смутился:

— Извини, сразу не сообразил. Конечно, пойдем!

В доме нас встретила обрадованная моим приходом Мария и тут же метнулась накрывать на стол. Вот за столом Лешка и начал свое повествование.

В общем, если говорить коротко, то складывалось у них все хорошо. Взятка в какие-то четыре тысячи евро, и беспаспортный «беженец» вместе с семьей, обрели статус вполне легальных граждан РФ. А так как от меня не было ни слуху ни духу, то план покупки дома в Юрьево решили пока отложить, и Ванины поселились в Михеевке. Поселились, завели знакомства, и местные теперь на них не надышатся. «Не надышатся» по нескольким причинам. Мария ведь, как ни крути, фельдшер, пусть и без здешнего диплома, но знания-то никуда не делись. Поэтому она вполне квалифицированно дает советы и ставит уколы аборигенам. А Лешка, который каждый день возит сына в школу, никогда не отказывается прикупить в городе заказанную соседями вещь. Да и по хозяйству всегда готов помочь. А если учесть, что он практически (ну, по деревенским меркам) непьющий, то местные бабки на него вообще готовы нимб святого водрузить. Так что оба «инопараллельщика» влились в Михеевку с ходу и стали ее весьма авторитетными жителями. Что не может не радовать.

Слушая Лешкин рассказ, я удовлетворенно кивал и, чуть позже, под чай с плюшками, благожелательно поинтересовался:

— Ну а как вам тут вообще? После ваших реалий, небось, себя словно в раю ощущаете?

И тут Ванин меня удивил. Да что там удивил — ошарашил! Криво улыбнувшись на этот вопрос, он выдал:

— Первое время именно так и казалось. Но потом освоился, огляделся, в Интернете покопался, с Игорем Михайловичем поговорил… И понял, что при общем спокойствии и довольстве на самом деле у вас все гораздо хуже!

Я чуть конфету целиком не проглотил и, прокашлявшись, потребовал:

— Объясни!

— Да чего тут объяснять? Сам подумай, сразу все поймешь. Просто то, что у нас произошло за срок менее шести лет, у вас получилось растянутым по времени. Сильно растянутым. Но, думаю, еще лет двадцать, и в ЭТОЙ России будет то же самое. Только хуже, потому что у меня дома люди с оружием в руках выступают против антинародной власти, а у вас к тридцать пятому году сменится уже два поколения, которых ПРИУЧАЛИ жить именно так, а не иначе. И которые себе иной жизни не представляют. Выходит, когда совсем прижмет, ни о какой борьбе и речи быть не может! Уже сейчас поздно, а уж через два десятка лет…