Замуж не напасть - Кондрашова Лариса - Страница 27

— С каких это пор начальники работают простыми швейцарами?

— С тех самых, как встречают женщину своей мечты!

— А жена для этой цели уже не годится? — говорит наугад; она не знает, женат ли он, но пробный шар попадает в лузу.

— Уже доложили! — хмыкает он. — Я, кстати, этого никогда не скрывал! Мы должны быть в ответе за тех, кого приручаем, но что поделаешь, мужчину всегда тянет на свеженькое!

Евгения обходит его, как неодушевленное препятствие, и идет через холл, раздумывая на ходу: «Грамотный нынче пошел охранник! Экзюпери цитирует. А о женщине говорит как о… говядине!»

Она проходит мимо кабинета президента и, помедлив, осторожно стучит.

— Входите, Евгения Андреевна! — весело отзывается он из-за двери.

— Вы сквозь стены видите? — смущенно спрашивает она.

— Я мог бы заинтриговать вас своей суперпроницательностью, но, во-первых, я видел в окно, как вы идете, во-вторых, только вы можете так осторожно стучать. Это признак неуверенности?

— Скорее неуверенность просителя.

— Не хочу даже слушать! Что значит «проситель»? Если обращаетесь к руководителю предприятия, значит, у вас возникла какая-то проблема. Это вовсе не значит, что вы заранее должны чувствовать себя обязанной!

Он поднимается из-за стола и усаживает ее в кресло.

— Я чувствую себя неуютно, когда женщины стоят. Наверняка ваша просьба — какой-нибудь пустяк!

— Мне нужен один день…

— Вот видите! Я вам его уже дал!

— Понимаете, я осталась без отпуска, а тут появилась возможность на три дня съездить на море.

— Вы можете не объяснять. Одного дня вам хватит?

— Хватит! — Она вскакивает с кресла, но он усаживает ее обратно.

— Женя, — говорит он по-товарищески, как когда-то, — прими совет старого друга: избавляйся от преклонения перед начальством. Конечно, я твой работодатель, но то, что я буду тебе платить, все равно меньше вклада, который ты внесешь в процветание фирмы. Я умею выжимать из людей соки, такой вот новоявленный паук. Ты отличный архитектор. Я видел твой дипломный проект — это шедевр!

— Мой дипломный проект? — изумляется Евгения. — Но как…

— О, такие мелочи я пока могу! О своих помощниках я стараюсь знать побольше, включая их семейные обстоятельства.

Она смущается.

— Ну, в холостячках вы не засидитесь, — опять переходит он на официальный тон. — И помните, из нас двоих сотрудничество выгодно больше всего мне!.. Какой день вы хотите взять?

— Пятницу.

— Счастливо отдохнуть!.. А как продвигается ваше знакомство с проектами?

— Я считаю, — она осторожно подбирает слова, — они… немного устарели.

— Плохо вы усваиваете мои уроки, Евгения Андреевна! Разве вы не уверены в своем мнении?

— Уверена.

— Так отстаивайте его! Небось у вас уже наметки кое-какие есть?

— Есть, — улыбается она его прозорливости.

— Продолжайте работать в этом направлении, а, скажем… во вторник на следующей неделе, посвежевшая и отдохнувшая, вы придете ко мне с докладом. Якши?

— О'кей! — смеется она.

К своему кабинету Евгения не идет, а летит, как на крыльях, и поет «арию» Цыпленка из мультфильма: «Какое все красивое, какое все зеленое!»

Открывает дверь и замирает от удивления: на ее столе стоит огромный букет диковинных оранжево-пятнистых лилий. Где он такие взял? Кто он — Евгения догадывается. Говорить об этом с ним — только лишний раз напрашиваться на неприятности. Или откажется, или схамит чего-нибудь. То есть она, конечно, настолько его не знает, но очень живо себе все представляет. Что делать в такой ситуации? И тут ее осеняет. Она набирает телефон главного бухгалтера:

— Ирочка, это Евгения. Доброе утро. Как ты относишься к лилиям? Любишь? Отлично. Понимаешь, мне шеф утром букет презентовал, — на ходу придумывает она, — а у меня на лилии аллергия. Что, Лада зайдет?

Она снимает букет со стола и ставит на тумбочку у двери.

— Какие красивые! — ахает Лада.

— Шефу преподнесли в оранжерее, — продолжает фантазировать Евгения и посмеивается про себя. — Наша фирма завершила у них вторую очередь…

Какую вторую очередь? Экономист-то, наверное, знает, что такой нет. Хоть бы врала правдоподобнее!

— А Валентин Дмитриевич передал их мне, и неудобно было отказаться. Не возражаете?

— Что вы! Мы с Ириной любим цветы. Да еще такие оригинальные!

Она забирает букет и уходит, а Евгения меняет воду в вазе с садовыми гвоздичками. Пусть этот букетик скромнее, но милее сердцу. Не то что лилии, каждый лепесток которых, кажется, излучает агрессию.

И вообще сейчас ей некогда отвлекаться на посторонние эмоции. Она захватила с собой несколько современных журналов по архитектуре Европы, журнал с разработками архитекторов Москвы и Питера и собирается писать свои замечания к проектам будущих строек века «Евростройсервиса».

На этот раз она идет обедать с Ириной и Ладой в то же самое кафе, где все равно сидят почти все работники фирмы.

— Значит, говоришь, букет Валентин подарил? — как бы между прочим спрашивает Ирина.

— Он, сердечный, — шутливо вздыхает Евгения, подозревая подвох, но смело идет ему навстречу.

— А он к нам заглянул и спрашивает: откуда такие красивые цветы? Считаешь, он такой забывчивый?

— Нет, память у него хорошая. Но не может же он при всех признаваться, что подарил букет своему референту. А вдруг Варвара узнает: неприятностей не оберешься.

— Варвара — она такая! — соглашается Ирина, а Лада вдруг прыскает. — Ты чего это?

Голос у главбуха строгий, но Лада тотчас делает постное лицо и равнодушно машет рукой:

— Ерунда, анекдот вспомнила.

— Расскажи, мы тоже хотим посмеяться! — настаивает Ирина.

— Не буду. Он с такой бородой, что даже позеленел от старости. Давайте лучше я Евгении Андреевне вкратце расскажу про них, здесь сидящих. Как говорится, ху из ху?

— Сама узнает со временем, — не соглашается Ирина, которую интересуют более насущные вопросы. — Как ты думаешь, букеты еще будут?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, будут. У тебя же не на все цветы аллергия?

— Не на все. Я бы могла ими торговать, но в рабочее время не получится, а после работы мне жених не позволит.

— Так у тебя и вправду есть жених?

— А ты считаешь, я безнадежная фантазерка? Есть. Сегодня вечером могу познакомить.

— Пока не надо. — Ирина некоторое время молча ест, а потом, помедлив, сообщает: — У меня тоже был жених, но есть такие люди, которые живут по принципу: и сам не гам, и другому не дам!

— Обычная мораль собственника, чему тут удивляться? — пожимает плечами Евгения. — Причем собственника, в своей собственности не сомневающегося.

— Я тебе говорила, — роняет Лада.

— У каждого свой крест, — тихо говорит Ирина.

«Ты посмотри, воплощенная жертва и обреченность! — с раздражением думает Евгения. — Нашла себе страдание и носится с ним, как курица с яйцом! Видно, у человека нет других проблем!»

Все это, наверное, написано на лице Евгении, потому что Ирина вдруг взрывается:

— Что ты можешь знать?! — Она хлопает ладонью по столу, так что солонка подпрыгивает и переворачивается. — Хорошо тут косоротиться да рассуждать, когда у тебя жених на «вольво», а у меня двое детей, которых еще вырастить надо! Кто меня с двумя-то замуж возьмет?

Она всхлипывает так судорожно, что похоже, нервы у нее на пределе.

— Захочешь — возьмут, — тихо говорит Евгения.

— Я сейчас приду, — закусив губу, роняет Ирина. — Извините!

— Знала бы ты, как он за ней увивался! — вздыхает Лада; они словно сговорились не произносить имя возмутителя спокойствия. — Цветы, конфеты, комплименты, откровенные домогательства. Когда ты позвонила насчет букета, мы сразу догадались: те же приемы, тот же набор. Он какой-то садист. Казалось бы, добился — радуйся, но он тут же охладевает. У меня впечатление, будто он объелся женской верностью. Вот если бы Ирка крутила задом перед другими, наставляла ему рога… А такая у него и дома есть!