Формула неверности - Кондрашова Лариса - Страница 29

Александра, впрочем, сразу отошла от него и села на стул в уголке. Она понимала, что, если будет околачиваться на виду у всех, ее тотчас отправят к себе, не обращая внимания, что она уже давно — год и четыре месяца! — совершеннолетняя.

— Здравствуйте! Выехал тут же, как только Саша мне позвонила. — Михаил говорил все это отчего-то Светлане, как будто Тани в этой комнате не было, а ее обморок, как и лежание на диване, он считал притворством. — Быстрее не получилось, с другого конца города мчался.

— Ну и напрасно, — буркнула она из-под пледа, — подумаешь, голова закружилась. Просто Шурка испугалась…

— Голова закружилась! — фыркнула из своего угла дочь. — Лежала бледная, как неживая, я ее зову, зову, а она…

Вспомнив пережитый ужас, Александра опять всхлипнула.

— Простите, нас не познакомили. — Мишка соизволил бросить на Таню быстрый взгляд и обратился к Свете: — Меня зовут Михаил.

— А меня — Светлана. Я врач, терапевт, подруга Маши, потому ваша дочь мне и позвонила. А у Саши, надо заметить, симпатичный отец.

— Спасибо. С удовольствием возвращаю вам комплимент.

Можно подумать, что их сюда позвали обмениваться похвалами! Кукушка хвалит петуха… Нарочно накинули на нее плед, вроде отгородились. Лежи тут, парься, как в бане!

— Как она?

Она! Между прочим, говорить о человеке в его присутствии в третьем лице неприлично! Вот и Шурка от отца нахваталась. Говоришь ей, говоришь, все без толку!

— Спазм, вызванный сильным стрессом. Я дала антидепрессант…

— Значит, с Татьяной все в порядке. А что, Маши так до сих пор и нет?

— Даже не представляю, где она может быть. На работе она не задерживалась, я звонила, ушла даже раньше. Вернее, уехала. Какому-то больному стало плохо — когда подъехала «скорая помощь», его вынесли на носилках. Маша поехала в качестве сопровождающего. Может, произошло что-то серьезное, и она теперь в больнице? С другой стороны, это произошло три часа назад, давно можно было вернуться… Ну чего ты вытаращилась! Ничего страшного не произошло. Жива твоя сестрица. Если она поехала в больницу, значит, плохо было кому-то другому!

Светлана прикрикнула на Таню, а сама продолжала разговаривать с Михаилом, как будто в комнате они были вдвоем. Понятное дело, больные за людей не считаются.

— Между прочим, у меня, знаете, как развита интуиция. Так вот, я ничего плохого в отношении Маши не чувствую. То есть, может, случилась какая-то неординарная ситуация, но в том, что с ней самой все в порядке, я уверена. — Она покосилась на Таню и предложила Михаилу: — Давайте выйдем поговорим.

— Этого еще не хватало! — возмутилась Таня, которой вовсе не хотелось лежать одной и выполнять роль смертельно больной. — Между прочим, пропала моя сестра. Вот умру, тогда, пожалуйста, можете секретничать наедине сколько хотите!

Что «пожалуйста» — она сама не знала, но, судя по ухмылке Светланы и ехидной полуулыбке бывшего мужа, умереть ей предстояло не сегодня.

И вообще, Таня не считала свой обморок чем-то из ряда вон выходящим. Всего каких-нибудь сто — двести лет назад женщины грохались в обморок по любому поводу, едва что-то их хоть чуточку взволнует. А уж иголками их никто не колол. В смысле, уколы не делали. Разве что нюхательную соль к носу подносили, вот и все лечение. Вслух, правда, она ничего не сказала. Кто их, врачей, знает. Выступишь вот так против них, а тебе не то что укол, клизму пропишут или что похуже.

Таня подумала, что, несмотря на недомогание, она потихоньку возвращалась к прежнему образу мыслей и даже к прежним привычкам. Если раньше ее кто-то обижал, не понимал или делал то, что ей не было нужно, она вот так, мысленно, давала обидчикам отпор. И им не обидно, и ей приятно. Может, у нее просто шарики за ролики заходили, вот она и общалась сама с собой?

Вы бы лучше пошли на Машины окна взглянули, — сварливо сказала она вслух. — Может, она уже дома.

— Я шел по двору и на ее окна посмотрел, — отозвался Мишка. — Нет ее дома… А раз ты так хорошо себя чувствуешь, что огрызаться начала, тогда рассказывай, только подробно, отчего вдруг на тебя такая паника напала, откуда у твоей сестры появилась машина — три дня назад она еще не собиралась ее покупать, а сегодня вдруг я узнаю, что Маша ездит на машине…

— Сегодня первый день поехала, — поправила Таня.

— Миша, простите, не знаю вашего отчества, — вмешалась Света, — может, пока больную не стоит волновать?

Нет, ты посмотри, какая змея, — больная! Наверное, пока Таня будет смиренно лежать под пледом, ее так и будут воспринимать. Она отбросила плед в сторону и села на диване. Надо сказать, в голове еще шумело.

— Ее уже взволновали, — заметил Михаил, — и вряд ли мы можем сделать ей хуже. Уж мне ли не знать Татьяну Всеволодовну! Мы выйдем во двор, а она за нами следом потащится. Давайте уж рядом с ней посидим и вместе поразмышляем, что могло случиться.

«Потащится»! Как бывший супруг о ней пренебрежительно говорит! Увы, ссориться сейчас с ним Тане не с руки, потому она решила пропустить мимо ушей его слова.

— Кстати, а где твой муж? — вдруг спросил ее Мишка. И этот тоже говорит «кстати».

— Совсем некстати, — огрызнулась Таня. — Считаешь, мы без него ничего не сможем выяснить?

— Я просто так спросил, — криво ухмыльнулся тот, и Таня поняла, что бывший муж на что-то намекает. — Ведь не всегда совпадения на чем-то основаны. И наоборот…

Светлана как-то странно на него посмотрела, но ничего не сказала.

— Он предупредил, что сегодня придет поздно, — сухо вымолвила Таня.

Для обоих, потому что и Светка с интересом уставилась на нее: что скажет? Вообще у Тани создавалось впечатление, что Светлана знает гораздо больше ее. Причем именно о Танином втором муже. Но ни за что не скажет. Вон смотрит своими серыми глазищами и молчит.

— Я всего лишь поинтересовался на тот случай, если выяснится, что у твоей сестры забарахлила машина и она позвонила Каретникову.

— По-моему, это вполне логично, — встряла Светка. Без нее тут не разберутся!

Услышав невольный вздох, Таня посмотрела в угол комнаты, где сидела Шурка.

— Александра, иди к себе.

— Мама, ты все время забываешь, что я уже взрослая.

— Взрослая, — кивнул Михаил, — кто спорит, но сейчас мы с твоей мамой обсуждаем нечто не предназначенное для твоих ушей.

— Если бы ты знал, папа, сколько мне приходится слышать того, что не предназначено для моих ушей. Вот, например, на днях я слышала один очень странный разговор между тетей Машей и Леонидом Сергеевичем…

— Ты подслушивала? — неприятно удивилась Таня.

— Вот еще, подслушивала! — дернула плечом Александра. — Я услышала нечаянно. Вспомни, ты послала меня снять высохшее белье. Так что папа употребил слово «кстати» очень кстати.

— Ты говоришь загадками, — сухо заметила Таня.

— Мало ли, — торопливо вмешалась Светлана, — услышала и услышала. Какое это имеет отношение к отсутствию Маши?

— Не знаю, — протянула Саша, — может, и имеет.

— И о чем говорила Маша с Леонидом Сергеевичем? — спросил Михаил. — Надеюсь, ничего ужасного для ушей юной девушки.

— Не юной, а молодой, — поправила Александра. — Юные — говорят о подростках.

— Да успеешь ты повзрослеть! — заметила Таня. — Чего тебе так не терпится попасть во взрослые.

— Не терпится, потому что я вовсе не хочу в детстве засидеться, — огрызнулась Александра.

— Это намек? Что ты имеешь в виду?!

— Погоди, Таня, — остановил ее Михаил. — А вдруг именно в разговоре между Машей и твоим мужем кроется причина их обоюдного отсутствия?

Он верно почувствовал, что Тане вовсе не хочется знать об этом разговоре. Если Маша ей не рассказала, значит, и незачем это выяснять. У нее внутри даже некий холодок образовался: у ее сестры Маши и мужа Леонида какие-то общие дела, о которых самой Татьяне неведомо? Ну и пусть! Что может быть в этом интересного?

Но разве остановишь этот поток любопытства. Особенно у Карпенко. Сейчас он до всего докопается. Небось станет радоваться, что бывшая жена сидит в дерьме!