81 миля - Кинг Стивен - Страница 7

— Это будет стоить тебе четвертак, — ответила крупная женщина в коричневой ездовой юбке и улыбнулась удрученному выражению, появившемуся на лице мальчика. — Брось, я шучу. Подержи — ка.

Она доверила рожок с мороженым Блэйку, который был так удивлен, что просто взял его, не помышляя о большем, и подняла мальчишку так, чтобы он смог дотянуться до лошадиного носа. ДиДи наградила изумленного Блэйка спокойным взглядом, обнюхала рожок, решила, что сможет без него обойтись, и позволила погладить себя по носу.

— Ух ты, какой мягкий! — произнес Блэйк. Карла никогда не слышала в его голосе столько трепета. «Почему мы не водим детей в зоопарк?», — удивилась она и сделала соответствующую запись в своем мысленном списке дел на ближайшее будущее.

— И меня, и меня! — кричала Рейчел, подпрыгивая от нетерпения.

Женщина поставила Блэйка на землю.

— Можешь лизнуть пару раз, пока я буду держать твою сестру, — сказала она ему. — Только смотри, не наглотайся блох.

Карла хотела сказать сыну, что есть после других — особенно странных — людей не хорошо. А потом увидела смущенную улыбку на лице Блэйка и решила: какого черта! Ты отправляешь детей в школу, которую на самом деле правильнее было называть фабрикой микробов. Ты сотни миль едешь с ними по шоссе, где какой-нибудь пьяный урод или подросток, набирающий СМС за рулем, в любой момент может выскочить на встречную полосу и размазать их в лепешку. И после этого ты станешь запрещать ему разок лизнуть чужое мороженое?

Лошадница подняла Рейчел и та тоже дотронулась до носа кобылицы.

— Ой, классно! — воскликнула девочка. — А как ее зовут?

— ДиДи.

— Здоровское имя! Я люблю тебя, ДиДи!

— Я тоже люблю тебя, ДиДи, — сказала лошадница и звонко щелкнула ДиДи по носу. Все засмеялись.

— Мам, а можно мы тоже заведем лошадь?

— Само собой, — ответила Карла. — Когда тебе исполнится двадцать шесть.

Рейчел тут же насупилась (надула щеки, нахмурила брови, опустила уголки губ), но когда лошадница рассмеялась, то сдалась и тоже улыбнулась.

Толстуха повернулась к Блэйки, положив руки на колени.

— Могу я получить назад свое мороженое назад, молодой человек?

Блэйк протянул рожок. Когда женщина его забрала, мальчик начал облизывать пальцы, к которым прилипли молотые фисташки.

— Спасибо, — сказала Карла. — Вы были очень добры.

И добавила, уже сыну: «Пойдем внутрь, помоем ручки. Потом получишь свое мороженое».

— Я хочу такое же, как у нее, — сказал Блэйк, и лошадница снова засмеялась.

Джонни настоял, чтобы они перекусили в кафе — ему совсем не хотелось заляпать новый «Экспедишн» фисташковым мороженым. Когда они закончили и вышли наружу, лошадницы уже не было.

Еще одна из тех людей — иногда противных, чаще приятных, время от времени даже жутких — которых ты встретишь на дороге и больше не увидишь никогда.

Да только вот она, или, по крайней мере, ее пикап, припаркованный на аварийной полосе, аварийные конусы расставлены перед фургоном. Карла была права: детям женщина понравилась. Согласившись с этим, Джонни Люссье принял худшее — и последнее — решение в своей жизни.

Мигнув поворотником, он свернул на подъездную дорожку, как рекомендовала Карла, и припарковался перед «Приусом» Дага Клейтона, который все еще мигал аварийными огнями, рядом с грязным «универсалом». Рукоятку коробки передач перевел в положение парковки, но двигатель не заглушил.

— Я хочу погладить лошадку, — сказал Блэйк.

— Я тоже, — высокомерно произнесла Рейчел — бог знает, где она научилась так говорить. Карлу это бесило, но она сдерживала себя: стоит один раз возмутиться, и Рейч начнет разговаривать так постоянно.

— Только с разрешения хозяйки, — ответил Джонни. — Пока что оставайтесь, где сидите. И ты тоже, Карла.

— Да, повелитель, — протянула Карла голосом зомби, который всегда так веселил детей.

— Смешно до колик, милый кролик.

— В кабине пикапа никого, — заметила Карла. — Все машины пустые. Как ты думаешь, может, что случилось?

— Не знаю. Кажется, все нормально. Подождите меня здесь.

Джонни Люссье вышел, обошел «Форд Экспедишн», за который так и не успеет расплатиться, и пошел к пикапу. Карла не видела лошадницы, но надеялась, что та не лежит на водительском кресле, схватившись за сердце. По иронии судьбы, Джонни в душе не сомневался, что инфаркт подстерегает каждого, кто весит хотя бы на пять фунтов больше рекомендуемого сайтом MedicineNet [11]значения, максимум к сорока пяти годам.

На сиденье ее не было (конечно; человека такого размера Карла заметила бы, в каком положении тот бы не находился), в фургоне тоже. Только лошадь, которая высунула морду и обнюхала лицо Джонни.

— Эй, привет. — на секунду он забыл ее кличку, потом вспомнил. — ДиДи. Как оно, ничего?

Джонни похлопал ее по носу и вернулся к двум машинам, стоявшим на подъездной дорожке. Похоже, тут действительно произошла авария — хотя и смехотворная: «универсал» сбил несколько заградительных знаков.

Карла опустила окно — незаблокированное, в отличие от детских.

— Ну что, видишь ее?

— Не-а.

— Вообще видишь кого-нибудь?

— Карла, подо… — тут он увидел сотовые телефоны и обручальное кольцо рядом с приоткрытой дверью «универсала».

— Что там? — Карла вытянула шею, пытаясь разглядеть.

— Секунду, — он хотел сказать ей, чтобы она заперла замки в машине, потом передумал. Ради всего святого, они находились на шоссе среди бела дня. Каждые двадцать или тридцать секунд кто-то проезжает мимо, иногда по две или три машины в ряд.

Он наклонился и поднял мобильники, по одному каждой рукой. Повернулся к Карле и не заметил, как дверь «универсала» распахнулась шире, точно хищная пасть.

— Карла, мне кажется на одном из них кровь, — Джонни поднял телефон Дага Клейтона.

— Мам, а кто в той грязной машине? — спросила Рейчел. — Дверь открывается.

— Возвращайся, — проговорила Карла. Ее рот внезапно пересох. Хотелось крикнуть, но на грудь, казалось, кто-то опустил камень. Незримый, но очень тяжелый. «В той машине кто-то есть!»

Вместо того, чтобы вернуться, Джонни пригнулся и заглянул в салон. Дверь с размаху захлопнулась. Раздался кошмарный глухой звук. Камень с груди Карлы внезапно исчез; она набрала полные легкие воздуха и принялась выкрикивать имя мужа.

— Что с папой? — захныкала Рейчел высоким, тонким голоском. — Что случилось с папой?

— Папа! — воскликнул Блэйк. Он оторвался от изучения нового трансформера и теперь крутил головой в поисках отца.

Карла не раздумывала. Тело ее мужа торчало снаружи, голова оставалась в салоне. Джонни, впрочем, был еще жив: его ноги и руки исступленно молотили воздух. Она даже не заметила, как открыла дверь и выскочила на дорогу. Мускулы, казалось, сокращались, сами по себе, оставив разуму пост наблюдателя.

— Мамочка, нет! — заорала Рейчел.

— Мамочка, НЕТ! — Блэйк понятия не имел, что происходило, но он знал, что происходило что-то нехорошее. Он начал плакать и дергать ремни, которые держали его в кресле.

Карла схватила мужа за запястье и с силой, которую ей дал выплеск адреналина, дернула на себя. Дверь слегка приоткрылась, и из салона небольшим водопадом полилась кровь. На какое-то ужасное мгновение она увидела голову Джонни, лежавшую на водительском сиденье. Но даже теперь она ощущала дрожь его рук; она поняла (в молниеносном озарении понимания, какие случаются даже во время панических приступов), что именно так выглядят жертвы повешения сразу после того, как их вздернули. Потому что ломается шея. В этот короткий, обжигающий миг она вдруг подумала, что он выглядит глупо и уродливо, в этом вся сущность ее мужа. Карла поняла, что Джонни мертв, тряслись ли его конечности или нет. Так выглядит подросток, неудачно прыгнувший в воду и разбившийся о камни. Так выглядит женщина, насаженная на рулевое колесо, после того, как разбила машину об опору моста. Когда тебя внезапно настигает уродливая смерть, ты выглядишь именно так.