Как покорить герцога - Майклз Кейси - Страница 29

Она повернулась, зашелестев юбками, и направилась к двери. Эффектно уйти не совсем получилось: нажав на защелку, она поняла, что дверь заперта.

В другое время Рафа позабавил бы ее раздраженный вид, с которым она поспешно открыла дверь и вышла, хлопнув ею.

Но не в этот раз.

Он взял полотенце, снова смочил его холодной водой и сел за стол.

Прямо перед ним, над камином в противоположном конце комнаты, висел большой семейный портрет. Его дядя стоял на берегу живописной излучины реки, протекающей через его владения, с удочкой в руке, две гончие застыли у его ног. Джордж, лет шестнадцати-семнадцати, сидел, развалившись, на стволе упавшего дерева с раскрытой книгой на колене.

— Возможно, единственная книга, которую он когда-либо читал, — пробормотал Раф, прежде чем наконец взглянул на своего кузена Гарольда, изображенного сидящим на поросшем травой берегу. Положив ногу на ногу, он уперся локтем в колено, положив на руку подбородок.

Такие юные и невинные. Но Раф знал, какими стали его кузены.

Он поднялся и подошел к камину, чтобы вглядеться в портрет.

— Что ты сделал ей, Гарольд? Ты что-то сделал. Что же ты сделал?

Глава 9

Шарлотта прекрасно видела, что, если она сейчас старается не оставаться наедине с Рафом, он явно делает то же самое. Настоящая пара дураков, но, возможно, это к лучшему. По крайней мере сейчас. Он знал, что ей нужно время, и был готов его предоставить. Она поблагодарила бы Рафа за это, но нужна ли ему ее благодарность? И Шарлотта не знала, сможет ли найти правильные слова. Видимо, Раф знал, когда она уезжает смотреть, как продвигается работа по восстановлению коттеджа «Роза», и она точно так же знала, что после полудня можно спокойно сидеть с близнецами за чаем в главном зале, потому что Раф больше не появлялся там.

Однажды утром они столкнулись нос к носу на ступеньках крыльца, и, хотя улыбнулись и поздоровались, этот момент был таким неловким и напряженным, что Шарлотте пришлось возвратиться в спальню, чтобы прийти в себя, прежде чем проведать мать.

Огромные размеры Ашерст-Холл позволяли им обоим продолжать избегать друг друга. Все шло своим чередом, и только одна леди Николь догадывалась, что редкость их встреч объяснялась лишь молчаливым взаимным соглашением. Но Николь замечала лишь то, что касалось ее лично. Одно из преимуществ молодости и невинности, как считала Шарлотта.

— Знаешь, Шарлотта, — как бы мимоходом заметила Николь за день до Рождества, когда все три девушки работали в комнате для завтрака, сшивая веточки падуба, предназначенные для венка над каминной доской в главном зале, — если даже ты и привыкла притворяться, то все же не должна избегать Рафа, словно он чумной.

— Извини? — Шарлотта, уколовшись иглой, быстро сунула в рот палец. — Я не избегаю твоего брата.

— Конечно нет. — Николь подмигнула Лидии, которая лишь округлила глаза и вздохнула. — И я высоко ценю, что ты не ябедничаешь ему о… ну, ты знаешь. И со мной все отлично. Скучно до смерти, должна тебе сказать, но все замечательно. Так что можешь, пожалуй, снова разговаривать с ним. Но так не было бы, если б ты рассказала ему обо всем сейчас.Потому что тогда он удивился бы, почему ты не рассказала ему тогда, сразу.Понимаешь? Все благополучно для нас.

— Ничего не благополучно, юная леди. Будешь снова плохо себя вести, и я отправлюсь к Рафу так быстро, что ты и глазом не успеешь моргнуть, и к черту все последствия для меня. Тебе ясно?

— Ты не должна ругаться, — тихо сказала Лидия и покраснела до самых корней своих светлых волос. — Извини, Шарлотта. Но ты не должна.

Николь нахмурилась.

— Но… но тогда почему ты избегаешь Рафа? Он сделал что-то ужасное? — Подавшись вперед, она широко улыбнулась. — Он пытался поцеловать тебя? Лидия, посмотри на нее! Она покраснела совсем как ты. Он пытался,да? — Николь радостно захлопала в ладоши: — Расскажи! Расскажи нам все. Ты же знаешь, что уже через несколько месяцев у нас отбоя не будет от лондонских поклонников. Пожалуйста, расскажи нам. Это страшно?

— Капитан Фитцджеральд ругается, — сказала Лидия, явно не обратившая особого внимания на свою сестру, что, возможно, было благоразумно для нее. — Он всегда очень быстро извиняется, но иногда забывает. Особенно когда мы говорим о войне. Этот проклятый Бонапарт! Ну, это капитан Фитцджеральд так говорит.

— Лидия, помолчи, — предупредила Николь, все еще глядя на Шарлотту. — О, он сделал это, верно? Он поцеловалтебя. Но теперь вы сердитесь друг на друга. Почему?

— Мы не сердимся, Николь. Лидия, ты права, ты не должна ругаться, даже если всего лишь повторяешь то, что сказал капитан Фитцджеральд.

— Извини, — пробормотала Лидия и отложила иглу. — Мне действительно пора идти. Мы снова читаем сегодня Шекспира. Капитан Фитцджеральд такой забавный, когда произносит строки о трех ведьмах. «Взвейся ввысь, язык огня! Закипай, варись, стряпня!»

Николь проследила взглядом, как ее сестра вышла из комнаты, и сухо сказала:

— Знаешь, она воображает, что влюбилась в него. Глупая маленькая дурочка. Я беспокоюсь о ней. Она готова к тому, чтоб ее сердце разбилось. Со мной такое никогда не случится. Любовь — это только для тех, кому не жаль снова и снова разбивать свое сердце. Если чье-то сердце разобьется, когда я буду блистать в лондонском обществе, то только не мое.

Шарлотта едва сдержалась, чтоб не рассмеяться.

— Ты собираешься стать покорительницей сердец, Ники? В самом деле?

— О да, — произнесла Николь очень серьезно. — Понимаешь, я наблюдала за мамой. Она всякий раз выходит замуж, потому что воображает, что влюбилась. А затем ее сердце разбивалось, когда мужья бросали ее.

— Они умирали,Николь. Они не бросали ее. Люди умирают, ты знаешь, и вряд ли по собственному замыслу.

— Если это касается моего отца и его последователей, осмелюсь не согласиться. Все трое, возможно, чувствовали, что они счастливо отделались.

— Ой! — Шарлотта снова уколола палец, услышан за спиной голос Рафа. — Никогда так не делай!

— Прошу прощения, — сказал он, поклонившись. — Возможно, мне следует в будущем высылать герольдов с фанфарами. Я не собирался прерывать вашу беседу, Шарлотта, но служанка твоей матери мечется по лестнице и заглядывает во все углы, словно потеряла что-то, и я подумал, что нужно позвать тебя… постой, осторожней! Не вскакивай так поспешно.

Шарлотта тут же запаниковала, отмахиваясь от его крепких рук.

— Наверное, это мама. Мари не может найти маму.

— И это катастрофа? — Раф нахмурился в замешательстве. — Судя по твоему лицу — да. Так и быть, давай поищем ее, Николь? Ты посмотри наверху, а мы — здесь, внизу.

— Мне нужно поговорить с Мари, — сказала Шарлотта, когда Раф последовал за ней из комнаты для завтрака. — Нужно узнать, как давно мама пропала.

— Она не пропала,Чарли. Куда она могла пойти?

— Не знаю, Раф, — глухо ответила она, когда они направились к главной лестнице. — Отец поехал в деревню, чтобы договориться о тростнике для ремонта крыши. Возможно, он взял ее с собой, а Мари забыла об этом. Мари! Постой. Когда ты последний раз видела маму?

Служанка застыла на ступеньках, повернув мокрое от слез лицо к Шарлотте.

— Я так виновата, мисс Шарлотта, — сказала она, вытирая глаза краем передника. — Я только на минуточку закрыла глаза, но, наверное, нечаянно заснула.

— Как долго ты ее не видела? — повторила Шарлотта.

Сердце оглушительно стучало у нее в груди.

— Погоди, Шарлотта, — прервал ее Раф. — Разве ты не видишь, что пугаешь бедную женщину?

— Да-да, извини, Мари. Это не твоя вина. Но мне нужно знать, сколько времени прошло с тех пор, как ты видела ее. Сосредоточься, Мари, пожалуйста.

Служанка посмотрела на Рафа:

— Я поискала ее некоторое время, ваша светлость, но…

— Эй! Можете отозвать всех охотничьих собак, или что там у вас. Я нашла ее!