В оковах мрака (ЛП) - Коул Кресли - Страница 44

44

— Это первый шаг. Я принял это решение осознанно. Ты смотришь на меня так, будто я… будто я снова рехнулся, — он запнулся. — П-похоже на это, да?

— Я… Я не поэтому так расстроена!

Вокруг тела девушки закружились лепестки роз. А волосы начали развеваться сверхъестественным образом, и всё усиливающийся ветер не был тому причиной.

— Тогда почему ты так на меня смотришь? — глаза вампира сузились. Он понял, что её реакция — это не просто ужас. — Что с тобой происходит? Что происходит с небом?

Наоми подняла на него заплаканные глаза.

— Конрад, п-пойдём в дом, чтобы я могла о тебе позаботиться. Я д-должна тебе кое-что рассказать. Daccord [91] ?

Где-то рядом ударила молния.

Нет. Скажи мне сейчас, — даже после того, что этот мужчина только что перенёс, его лицо не покидало это присущее ему упрямое выражение.

— S?il te plait

[92]

, дай мне взглянуть на твою…

— Говори, Наоми!

— Я… я сейчас вернусь, — она, словно в дурмане, перенеслась в свою студию. Потом ей понадобилось три попытки, чтобы взять ключ. Когда Наоми вернулась, страх ледяными тисками сковал её изнутри. — Я-я хотела отдать тебе его сегодня, — прошептала она и протянула Конраду ключ.

Брови Конрада сошлись над переносицей, и он смотрел на этот ключ, словно не мог осознать то, что видел. А потом его глаза сделались совершенно дикими. Вампир запрокинул голову, и нечеловеческий яростный рёв разорвал тишину ночи.

Наоми хватала ртом воздух, её энергия буквально вырывалась из неё.

— Что это значит? Наоми, что, мать твою, здесь происходит?

Наоми сосредоточилась на его лице, чтобы голова снова не пошла кругом, и мир не начал расплываться перед глазами.

— Позволь мне помочь тебе, — взмолилась девушка.

— Не подходи ко мне!

— Конрад, пожалуйста, перестань. Я хотела отдать его тебе…

— Чушь собачья! Хватит с меня твоего вранья, — заорал он.

Наоми зажмурилась и открыла глаза лишь, когда услышала, как зазвенели цепи. Он швырнул ей наручники под ноги.

И тогда Наоми узнала, как выглядит настоящая ярость.

«Я не могу поверить… как это возможно?…»

Гнев струился по его венам, вытесняя собою боль. Она сознательно держала его здесь. Лгала о ключе. Лгала снова и снова.

«Только не она». Конрад не мог смириться с мыслью, что она могла его предать.

Он слышал самого себя, но не осознавал слов, которые произносил. Он лишь знал, что должен выпустить на свободу ярость, рвущуюся из него, прежде чем она сожжёт его изнутри.

Дождь хлестал всё сильней, и электрические разряды вокруг девушки сверкали всё интенсивнее. С каждым его словом лицо Наоми становилось бледнее, и весь её образ колебался, как неверная картинка старого кино. Губы девушки приоткрылись, будто она была в ужасе, будто она не узнавала его.

До него, словно издалека, донеслись её слова:

— Т-ты сейчас скажешь то, о чём пожалеешь позже, то, что не сможешь взять назад…

И, должно быть, именно это он и сделал.

— О, — тихо уронила она. Наоми выглядела так, будто он её ударил. Из её глаз бежали слёзы. — Прощай, вампир, — прошептала она и исчезла.

Конрад услышал, как где-то далеко в ночи она разрыдалась ещё громче. И в ответ на этот плач из его груди вырвался наполненный болью крик.

Глава 24

Освободившись от цепей, Конрад, наконец, смог переместиться. Игнорируя пульсирующую болью рану, он вернулся в свою хижину в дебрях эстонских болот.

Оказавшись внутри, вампир внимательно осмотрелся.

«Хорошо, что она никогда этого не увидит».

Это место выглядело в точности, как типичное логово психопата — порождение больного разума. Стены покрывали какие-то таинственные письмена, повсюду валялись поломанные вещи, которые он крушил в несчётных приступах ярости. Книги с вырванными и измятыми страницами были разбросаны по полу.

На окнах висели небрежно наброшенные тёмные покрывала. Над дверью красовался приколоченный гвоздём череп демона. А вся мебель состояла лишь из обшарпанной кушетки, стола с единственным стулом и матраца на полу. Единственное, что содержалось здесь в порядке — это его многочисленное оружие.

На столе до сих пор лежали записи, которые он вёл, когда разыскивал братьев. Уцелевшей рукой Конрад смахнул бумаги со стола. Эти записи ему больше не нужны, как и эта хижина.

Рос шёл по следам братьев от самого «Горного Облака» в России и выслеживал их по всему миру, пока не отыскал в Луизиане. В любом случае, все сделанные во время поисков заметки больше не представляли для него никакой ценности. Потому что он стал другим. Эти же страницы хранили свидетельство его прежней всепоглощающей потребности во мщении.

Однако теперь внутри него было пусто. Даже жажда мести угасла.

Конрад лёг на матрац, но на протяжении долгих часов не мог заснуть. Рука начала регенерировать, и предплечье исполосовали вздувшиеся красные жилы. Боль была адской.

Он пожертвовал рукой для неё. Для них обоих. И с гордостью принял страдания, потому что эта жертва была ради их воссоединения. Первый шаг на пути к достижению цели.

«Она предала тебя. Сознательно держала в ловушке и вертела, как марионеткой».

Ну почему каждый раз, когда в его жизни появляется что-то, на что ему в кои-то веки не наплевать, всё непременно заканчивается ударом в спину?

Она держала его за дурака и пудрила мозги, лишь бы он не думал об охоте. А он расхаживал по этому её мавзолею, такой умиротворённый, и думал лишь о ней. Она очаровала его, и он, словно слепец, не видел, что на самом деле происходит…

Прошло несколько мучительно долгих часов, пока Конрад, наконец, отключился.

Несколько раз посреди ночи он подхватывался с криком в холодном поту, прижимая к себе израненную руку. Во сне ему виделась Наоми, кричащая от ужаса в каком-то жутком месте, во тьме, где он не мог её отыскать.

Однако теперь он пробуждался от своих кошмаров в одиночестве. Её не было рядом, как прежде. «Ш-ш-ш, mon coeur

[93]

», — обычно шептала девушка, успокаивая его.

«Прощай, вампир», — сказала она прошлой ночью.

Конрад хмурился. Хватит думать о ней!

Наоми наполнила его жизнь смехом и принесла ему успокоение. Она пробудила в нём решимость переосмыслить свою слепую ненависть.

«Ты никогда больше её не увидишь», — то и дело одёргивал себя вампир. Те, кто утрачивали его доверие хоть раз, не в силах были его вернуть.

Однако Конрад даже после её предательства тосковал по ней больше, чем страдал от потери руки. И он презирал себя за это.

Тишина в её доме оглушала, окутывала её и, казалось, пробиралась даже внутрь Наоми, как промозглая сырость, от которой пробивал озноб, и ей казалось, что она вот-вот сойдёт с ума.

Она ведь знала, что всё будет именно так.

На протяжении трёх последних дней Наоми бессмысленно бродила по комнатам одиноким, отчаявшимся призраком, исполненным сожалений. И каждое мгновенье она думала лишь о том, куда же ушёл Конрад, в каком уголке огромного мира он сейчас находился? Был ли он в безопасности? Исцелялся ли? Как пил кровь, из стакана — или напрямую из своих жертв?

«Думает ли он обо мне?»

Наоми и не представляла раньше, что можно тосковать о ком-то настолько сильно.

Однако он не вернётся, а ей не остаётся ничего другого, кроме как… ждать. Ждать, пока снова не пройдут годы, пока в Эланкуре не появятся другие люди, хоть кто-нибудь.

Наоми чувствовала себя абсолютно беспомощной, не способной даже облегчить своё никчёмное существование. Она действительно была жалкой, как он заявил ей той ночью.

Вздохнув, девушка шагнула за порог, под моросящий дождь, намереваясь раздобыть себе газету. Минуло много времени с тех пор, как она читала последний раз, и сейчас она изнывала от желания найти хоть что-то, что отвлечет её от невесёлых мыслей о вампире.