Неприкасаемая - Коул Кресли - Страница 7

Нет, наверняка должен быть способ, который позволит ему дотронуться до её кожи, овладеть ею. Или же она заставит его страдать так же, как Мист заставила страдать Николая?

Он подошёл к ванне и присел около девушки, израненные ноги, протестуя, заныли. Не обращая внимания на эту боль, он взял её руку в свою, облачённую в перчатку, и принялся рассматривать. Такая тоненькая. А ведь сегодня вечером он видел, как её внешне хрупкие коготки разрывали кожу на теле воина.

Отпустив её руку, он сложил свои ладони чашечкой, зачерпнул ледяной воды и смочил ею волосы девушки, смывая кровь с прядей. Затем он неловко распутал ленты и прополоскал их.

Зачем он делал всё это? Чтобы не думать о том, что с ней будет дальше, — и о том, что будет с ним. Поэтому он продолжал протирать льдом кровоподтёки на её плечах и руках. Постепенно с лица сошёл лихорадочный румянец, оставляя бледную, точно гипсовую, кожу. Наконец появился пар от холодного дыхания.

Раны её начали постепенно заживать, не оставляя следов, его же собственная боль возросла. Он потерял много крови и даже не представлял, сколько ещё сможет оставаться в сознании.

Прежде он был слишком увлечён сохранением её жизни, чтобы думать о чём-то другом. Сейчас же он понял, что всё вокруг испачкано в её крови, запекшейся на постеле и валяющихся на полу стрелах.

Этот запах не имел ни малейшего сходства хоть с чем-нибудь, о чём он знал. Жажда её крови действовала на него как удары хлыста. Его член становился всё твёрже. К чёрту, не обращай внимания.

Его взгляд перемещался по линии подбородка к нежным заострённым ушкам и потом к её шее. Пить прямо из источника — против законов его клана, потому что кровь живого существа несла в себе и его воспоминания, которые способны свести вампира с ума. У всех Павших были красные глаза, обличавшие их безумие.

Что, если он не удержится и укусит её? Все в клане боялись стать такими же, как Павшие. Вообще Мёрдок не отличался от своих товарищей, но он никогда не задумывался о том, чтобы нарушить правило «не пить прямо из источника». Он не испытывал этого искушения никогда.

До сегодняшнего вечера. Я протяну до рассвета, не дотронувшись до её шеи? Он должен продержаться.

Вред, который я могу ей причинить… Раньше её запястье почти шипело от прикосновения его ладоней. Что стало бы с её нежной шеей, если бы он впился в неё клыками и губами?

В экстазе облизывая кожу девушки, он бы сжёг её?

С трудом оторвав от неё взгляд, он посмотрел на свои ноги и переместился в спальню. Собрал стрелы и запачканное бельё и выбросил их. Там же в комнате он сбросил разорванную куртку.

Затем переместился к холодильнику, чтобы налить чашку крови. Хотя он был истощён из-за ран, попытка выпить кровь закончилась неудачей: по вкусу она напоминала отбросы. Он заставлял себя выпить всё одним глотком.

К чёрту, глотай уже. Забудь про похоть, кровь и прочее.

Справившись с половиной содержимого, он вернулся в ванную и пристально посмотрел на лицо девушки. Она лежала так спокойно, кончики её светлых ресниц касались бледных щёк.

У него закружилась голова от одной мысли, что ей могут причинить боль. Он должен защитить её.

Не открывая глаз, она прошептала, выпуская струйки холодного воздуха:

— Мёрдок?

— Тебе нужен ещё лёд? — быстро спросил он. Большая часть льда расплавилась, но и раны на её груди практически зажили.

Она покачала головой.

— Хочешь выйти из воды?

Вместо ответа она протянула к нему руки. Он нахмурился. Такая доверчивая, такая уязвимая.

Он прижал её к груди и переместил обратно на кровать. Всё ещё держа девушку, он ухватил полотенце, чтобы накрыть её. Его руки касались её груди, и, когда он укладывал Даниэлу, его член вновь отвердел. Все эти триста лет Мёрдок не испытывал никакого интереса к женской груди.

Сейчас же он почти рычал от удовольствия.

Отступив, он увидел, что она смотрит на него из-под полуопущенных век. И если раньше глаза девушки были серебристого цвета, то сейчас стали аквамариновыми, слишком яркими, чтобы быть настоящими.

— Пока я спала, мне снились не они. Мне снился ты, — речь её была бессвязной, — вампир, ты останешься со мной?

Он хотел поймать Валькирию, чтобы заставить её говорить. Почему бы не расспросить её сейчас?

— Да, я останусь с тобой.

Казалось, это успокоило её, глаза снова плавно закрылись, но он знал, что она всё ещё не спит.

— Даниэла? Кем были те мужчины, которые напали на тебя? — он вспомнил клинок и слова воинов, звучавшие как приговор. Вечернее нападение было настоящей попыткой убийства.

— Это айсирийцы, Драйсы с Севера.

— Почему они хотели навредить тебе?

Она пожала плечами.

— Уже не в первый раз. Я стою у них на пути. Ещё два столетия назад он присылал отряд, но мне удалось уйти.

— Кто их присылал?

Ей больше двухсот лет?

— Их король, Зигмунд. На этот раз они застали меня врасплох. Потому что я отвлеклась.

— Отвлеклась на что?

Она усмехнулась, но ничего не сказала.

— Почему они хотят твоей смерти? Даниэла? — когда она сомкнула губы, он понял, что от неё он об этом больше ничего не узнает, поэтому решил перейти к следующему вопросу.

Николай описывал другую Валькирию, с которой столкнулся. У неё была тёплая кожа, и она являлась необычайно сильной лучницей. А эта женщина была каким-то ледяным созданием. Возможно, все Валькирии, в общем, похожи, но могут иметь разные особенности.

— Даниэла, твоя сестра Мист не такая холодная, как ты. Почему?

Не открывая глаз, она пробормотала:

— У нас есть общие родители. Но одна из наших матерей у нас разная.

— Одна из матерей? Приёмная мать?

— Нет. У нас три родителя.

Она бредит. Или как? То, что он сейчас узнал, не имело здравого смысла. Законы Ллора бросали вызов законам природы.

— Как такое возможно? — она, казалось, собиралась вновь уснуть, но он, держа за плечи, мягко встряхнул её.

Её светлые брови сдвинулись:

— Один и Фрейя молнией поразили мою мать, чтобы воскресить её. Я была в молнии. Они трое мои родители.

Нет, она точно бредит.

— Мист была рождена Одином, Фрейей и женщиной из пиктов.

Пикты? Да они жили столетия назад.

— Сколько тебе лет?

— Две тысячи или около того.

— Две тысячи.

— Я — Рыбы.

— Понятно. Почему ты хочешь знать, с кем Мист: с Кристофом или Николаем?

Она тихо ответила:

— Мист нравится Николай. Если сегодня ночью он будет милым, то сможет заполучить Валькирию.

— Будет милым? — повторил он. Мёрдок предполагал, что его брат займется с Мист разными вещами. То, что он будетмилым, представлялось маловероятным. Почувствовав необъяснимую вспышку чувства вины, он переместился на кухню, возвращаясь со стаканом воды для Даниэлы. Он поднёс его к её губам, но она отвернулась.

— Я не пью.

— Это обычная вода.

— Я вообще не пью.

— Полагаю, ты и не ешь.

— Ага.

Если хоть что-нибудь из этого было правдой… Ему нужно будет поговорить с Николаем…

— Мёрдок? — она снова открыла глаза и сейчас внимательно смотрела на его рот.

— У тебя самые привлекательные губы из всех, что я когда-либо видела.

Он сглотнул:

— А ты не хочешь поцеловать меня? Если можешь…

— Если я начну… Не думаю, что смогу остановиться.

Её хриплый голос был так чертовски привлекателен. Она являлась не воительницей, а соблазнительницей.

Любой мужчина мог бы попасть в эту ловушку, если бы не был осторожен.

Она вновь закрыла глаза. Казалось, она находилась в том бессознательном состоянии, когда разум боролся и не хотел уступать место беспамятству.

Она закинула руки за голову, сексуальные браслеты зазвенели, а влажные локоны, ранее прикрывавшие великолепную грудь, скользнули вниз и обнажили её.

Грудь девушки была маленькой, но высокой и такой округлой, что Мёрдок умирал от желания вонзить в неё клыки. Вместо этого он лишь прикусил нижнюю губу, представляя себе, что кровь, протекающая по его языку, была её кровью.