Голубоглазая ведьма - Картленд Барбара - Страница 22

– На самом деле колдуний не бывает, Идилла. Они существуют лишь в воображении тех, кому не хватает ума или образования это понять.

– Вы уверены в этом, милорд? – робко спросила девушка.

– Совершенно уверен, – подтвердил маркиз. – Я также обещаю, что в моем доме вам ничего не грозит. Мы будем защищать вас и заботиться о своей гостье как можно лучше.

Почувствовав, как задрожали нежные пальчики испуганной девушки, маркиз спросил:

– Вы мне верите?

– Верю! - с облегчением выдохнула девушка, отпуская его руку.

– А теперь вам надо отдохнуть, – наставительно сказал маркиз. – Отдых, сон и, конечно, чудодейственные нянины отвары скоро поставят вас на ноги.

С едва заметной улыбкой Идилла сказала:

– Няня говорила мне, что вы называете ее ведьмой.

– Вы же поняли, что это шутка, – возразил маркиз. – Но если уж верить в колдуний, придется допустить, что они бывают и добрыми. Няня, несомненно, – из добрых. Она из той сказки, где суровая волшебница делает добро, пусть даже за камином у нее припрятана метла, на которой она летает по своим делам.

Няня, вошедшая в этот момент в комнату, услышала последние слова своего любимца.

– Не забивайте юной леди голову всякой чепухой, милорд, – строго сказала она. – Иначе ей долго не поправиться. Мисс Идилла должна лечь спать сразу после второго завтрака.

– Я лишь старался ее успокоить, – пояснил маркиз. – А сейчас мне пора уходить. – До свидания, Идилла. Пусть вам приснятся хорошие сны. И не расстраивайтесь, тысячи людей позавидовали бы вам. Уверен, что многие мечтают забыть свое прошлое.

Кивнув девушке, он направился к выходу.

Покинув спальню, маркиз задумался о том, как чувствует себя человек, не помнящий своего прошлого. Ему не о чем сожалеть, не с чем сравнивать настоящее, поэтому он целиком обращается в будущее.

Это была захватывающая мысль. Маркиз отметил, что появление Идиллы внесло в его жизнь приятное разнообразие.

Во-первых, у него появилось увлекательное занятие: в ближайшее время ему предстояло разгадать тайну, окутывавшую события, случившиеся с девушкой. Во-вторых, странная история Идиллы, ее облик и слова вдохновляли его на мысли, совершенно неуместные в суетном Лондоне.

Например, человеческое сознание... Как оно действует? Почему память подвержена воздействию материальных, физических сил? Правда ли, что природа стирает воспоминания, оберегая рассудок человека от страшных потрясений?

За ленчем маркиз продолжал размышления об этом увлекательном предмете. Затем он вышел из замка, сел на гнедую красавицу кобылу – жеребец, на котором он совершал утреннюю прогулку, отдыхал в конюшне – и направился в сторону имения Трайделлов.

Еще накануне вечером маркиз решил непременно посетить Трайделл-холл, чтобы переговорить с сэром Каспаром. Он собирался при случае навести справки об Идилле, хотя полагал маловероятным, что сэр Каспар может знать ее тайну.

Но попробовать стоило, ведь имение Трайделлов было расположено ближе к камням друидов, нежели Ридж-Касл.

Точнее, они находились на общественных землях, соседствующих с владениями сэра Каспара.

На пути в Трайделл-холл маркиз вспоминал Каспара, которого знал еще ребенком. Это был на редкость невыносимый мальчик, превратившийся с годами в исключительно неприятного мужчину. Более того, неизвестно по каким причинам Каспар Трайделл с детства питал особую неприязнь к своему ближайшему соседу, маркизу Олдриджу.

Вообще-то Каспар был куда ближе к нему по возрасту, чем его старший брат Джон. Было бы естественно, если бы мальчики подружились. Но с первой встречи младший из братьев Трайделлов относился к маркизу с явной враждебностью.

Однажды Каспар приехал в замок вместе со старшим братом, но вел себя так несносно, что его больше не приглашали в Ридж-Касл.

Маркизу пришла в голову мысль, что Джон Трайделл мог привязаться к нему, потому что ему хотелось иметь младшего брата, а с родным братом он не имел ничего общего.

Каспар был хилым, болезненным ребенком. Может быть, именно это породило в нем грубость и злобу, которые он проявлял в отношении всех окружающих.

Сэр Гарольд Трайделл относился к своему младшему сыну с чрезмерной жестокостью.

Он был крайне строг с обоими сыновьями, вел себе дома как настоящий тиран. Со временем Джон стал освобождаться от домашнего гнета, подружившись с юным Олдриджем, находя удовольствие в охоте и других юношеских забавах. Каспар ушел в себя, стал мрачным и завистливым, постоянно готовым совершить исподтишка нечто отвратительное.

Подозревая, что отец более благосклонен к Джону, Каспар развернул против старшего брата настоящую войну, в которой прибегал к самым изощренным и отвратительным средствам, иногда странным для ребенка.

Каспар прятал охотничьи ружья Джона, перекладывал вещи, оставленные им в спальне или одной из гостиных. Однажды в отсутствие Джона он избил его собаку, за что был наказан так, что в будущем не решался на подобные поступки.

По сути, его злодеяния были мелкими и ничтожными, но, поскольку он совершал их снова и снова, изо дня в день, из года в год, в Трайделл-холле царила невыразимо тяжелая обстановка, виной чему была не только домашняя тирания его хозяина. Юный маркиз Олдридж чувствовал это, но ни он, ни Джон ни разу не говорили об этом вслух.

Маркиз с детства решил по возможности избегать встреч с Каспаром Трайделлом и придерживался своего решения. Но до него доходили всевозможные неприятные слухи о соседе. Они лишь укрепляли его в отвращении к этому человеку.

Теперь, на пути в Трайделл-холл, маркиз подумал, что, если он собирается часто приезжать в Ридж-Касл, ему следовало хотя бы попытаться наладить отношения с хозяином соседнего имения.

Поскольку их владения граничили, неизбежно могли возникнуть какие-либо спорные вопросы, требующие обсуждения и совместного решения. Взрослым мужчинам было бы глупо и смешно упорствовать в детской неприязни.

Подъезжая к величественным воротам парка, окружающего особняк Трайделлов, маркиз в который раз пожалел, что ему не суждено больше встретить товарища детских лет.

Трайделл-холл был нелепым и мрачным сооружением, совершенно отличным от изящного и гармоничного Ридж-Касла.

Это было большое квадратное здание из красного кирпича, построенное в эпоху королевы Анны [13]. С некоторой натяжкой его единственным достоинством можно было назвать большие окна, но и их положительной чертой была лишь очевидная практическая польза. О красоте этих архитектурных элементов говорить не приходилось.

Маркиз заметил, что парк даже вблизи дома зарос и явно требует ухода. Запустение коснулось не только парка. Гость был вынужден довольно долго ждать, чтобы слуга подошел к нему принять лошадь. Наконец к нему приблизился грум.

Прежде чем спешиться, маркиз приказал ему позвонить в дверь. Затем он направился к дому.

Навстречу маркизу вышел седой пожилой лакей в чересчур свободной ливрее, которая, должно быть, была сшита слишком давно и стала велика похудевшему и сгорбившемуся старику.

Присмотревшись к старику повнимательней, маркиз воскликнул:

– Боже мой, Бейтс! Неужели это вы?

– Я, – ответил старик, щуря слезящиеся глаза. – Мастер Освин, – наконец узнал он. – Вот никогда бы не подумал, что мне доведется вас снова увидеть.

– Я вернулся в замок, – пояснил маркиз. – А теперь вот хотел нанести визит сэру Каспару.

– Сэра Каспара нет дома, мастер... то есть я хочу сказать, милорд, – ответил старик. – Однако, может быть, вы зайдете, ваша милость. Давненько вы здесь не были.

– Да, прошло более десяти лет, – задумчиво сказал маркиз. – Я приезжал, чтобы провести с Джоном рождественские каникулы.

– Помню-помню, – закивал Бейтс. – Это было Рождество 1789 года, а на следующее лето мастер Джон утонул.

Через мрачный, отделанный темными дубовыми панелями холл маркиз прошел в гостиную, которая после смерти леди Трайделл приобретала все более запущенный вид.