Прекрасные создания - Штоль Маргарет - Страница 65

— Похоже, никто ничего не знает о моей матери и обо мне.

— Вот почему нам нужна книга!

Я смело взглянул на Мэкона.

— Что это за книга, о которой ты все время говоришь? — нетерпеливо спросил Равенвуд.

«Итан, молчи!»

«Мы должны рассказать ему».

— Книга, которая прокляла Женевьеву.

Мэкон и Эмма посмотрели друг на друга. Они уже понял, о чем шла речь.

— «Книга лун». Если она является источником проклятья, то в ней должно быть написано, как избавиться от него. Разве я не прав?

В комнате стало тихо. Мэриан взглянула на Равенвуда.

— Мэкон, возможно, я...

— Держись подальше от этого! Ты уже и так вмешалась не в свои дела! Между прочим, через несколько минут взойдет солнце.

Значит, Мэриан знала, где искать «Книгу лун», и Мэкон хотел увериться, что она будет держать рот на замке.

— Тетя Мэриан, где «Книга лун»? — спросил я, посмотрев ей в глаза. — Вы должны помочь нам. Моя мама обязательно помогла бы. Кроме того, вам не полагается принимать какую-либо сторону — например, Мэкона Равенвуда.

Я играл нечестно, но чувствовал, что прав. Эмма всплеснула руками, потом опустила их на колени. Редкий жест капитуляции.

— Что сделано, то сделано. Они уже потянули за нить, Мелхиседек. В любом случае, этот старый свитер пора распустить.

— Мэкон, существует кодекс правил, — добавила Мэриан. — Если они просят, я должна сказать им правду.

Она взглянула на меня.

— «Книги лун» в библиотеке нет. Она не в Lunae Libri.

— Откуда вы знаете?

Мэкон встал, чтобы уйти. Помедлив на пороге, он повернулся к нам. Его челюсти были крепко сжаты. Брови нависали над темными глазами. Когда он наконец заговорил, звук его голоса, резонируя в каждом из нас, заполнил небольшую комнату.

— Потому что в честь этой книги названа библиотека. Отсюда и до Иномирья она считается самой могущественной из всех магических гримуаров. Эта книга прокляла наше семейство на века. И ее не могут найти уже больше сотни лет.

Утром в понедельник мы с Линком свернули на трассу номер девять и остановились у развилки дороги, чтобы забрать Лену. Она нравилась Линку, хотя он ни за что не поехал бы к особняку Равенвуда. Парень по-прежнему думал, что там обитают привидения. Если бы он знал всю правду!

Празднование Благодарения заняло только два выходных дня, но они показались мне фантастически длинными — учитывая пребывание в сумеречной зоне во время ужина, вазы, летавшие между Мэконом и Леной, и наше путешествие к центру земли под мирно спавшим Гэтлином. В отличие от меня Линк провел выходные дома, смотря футбольные матчи по телевизору и слушая ссоры кузин, которые никак не могли решить, добавлять ли им лук в сырные шарики или в этом году обойтись без острой приправы.

Однако в их доме затевалось другое варево, и, судя по словам Линка, оно было куда опасней для здоровья, чем сырные шарики. Последние сутки его мать едва не сожгла провода, названивая по телефону за закрытой дверью. После ужина к ней пришли миссис Сноу и миссис Эшер. Они заперлись на кухне, устроив там военный штаб. Когда Линк вошел туда якобы затем, чтобы взять «Горную росу» [34], ему удалось подслушать несколько фраз. Их вполне хватило для раскрытия коварного плана. «Мы вышвырнем эту девку из школы! Так или иначе... И ее собаку тоже».

Информации было недостаточно, но, зная миссис Линкольн, я забеспокоился. Такие женщины способны на что угодно. Они могли прибегнуть к любым методам, чтобы защитить своих детей и город от ненавистных людей — то есть от каждого, кто хотя бы чем-то отличался от них. Я мог бы сам догадаться. Моя мама рассказывала мне о своих первых годах, проведенных в Гэтлине. В глазах местных старожилов она считалась столь неисправимой грешницей, что даже самым богобоязненным леди уже надоело сплетничать о ее проступках. Она покупала продукты по воскресеньям, заходила в любые церкви, которые ей нравились, или не посещала их вообще. Она причисляла себя к феминисткам (которых миссис Эшер приравнивала к коммунистам), к демократам (вызывающих у миссис Линкольн ассоциации с демонами) и к вегетарианцам (что делало недопустимым ее приглашение к ужину со стороны миссис Сноу). Кроме того, моя мама не вступила ни в одну церковную общину. Она не записалась ни в ДАР, ни в Национальную ассоциацию владельцев оружия. Впрочем, ее главный недостаток заключался в том, что она была приезжей.

А мой отец вырос в Гэтлине. Он автоматически причислялся к «своим». Поэтому после смерти мамы все те женщины, которые осуждали ее при жизни, завалили нас запеканками и горшочками с жарким. Как будто они наконец поняли, что последнее слово в споре осталось за ними. Они знали, что моей маме это не понравилось бы. Вот тогда отец впервые заперся на несколько дней в своем кабинете. Мы с Эммой упорно не забирали с крыльца запеканки. Соседки перестали приносить их и снова обвинили нас в неуважении к традициям. Последнее слово должно было оставаться за ними. Возможно, Лена не знала об этом, но мы-то с Линком наблюдали их победы на протяжении всей своей жизни.

Лена села на переднее сиденье — между мной и Линком. Взглянув на ее руку, я разобрал написанные фломастером слова: мечты, разбитые, как и все остальное.Она писала почти автоматически — как люди жуют резинку или накручивают волосы на пальцы. Я подозревал, что она даже не осознавала этого. Мне очень хотелось когда-нибудь почитать ее стихи. Я надеялся, что хотя бы в одном из них будет написано обо мне.

Линк посмотрел на ее ладонь.

— Когда ты сочинишь мне песню?

— После того, как выполню заказ Боба Дилана [35].

— Вот дерьмо! — вдруг вскричал Линк, затормозив перед въездом на школьную стоянку.

Его реакция была вполне оправданной. Появление миссис Линкольн на парковке не предвещало ничего хорошего. Причем она приехала сюда утром! До первого звонка! И на стоянке собралась целая толпа. Родители, ученики. Я не видел такого сборища даже после инцидента с окном. Нечто подобное случилось лишь однажды, когда мама Жаклин Уолкер забрала дочь с урока во время фильма о репродуктивном цикле человеческого организма. Вероятно, в школе произошло что-то очень серьезное.

Эмили из рук матери Линка получала картонные коробки и передавала их девчонкам из группы поддержки. Я увидел на стоянке не только наших, но и студенток из саммервилльского колледжа. Они клеили на припаркованные машины какие-то листовки. Все это походило на предвыборную кампанию, только вместо кандидата здесь верховодила миссис Линкольн. Несколько воззваний сорвало ветром, и пара из них валялась почти у самого «битера». «Скажем "нет" насилию в "Джексоне"!», «Нулевая терпимость к актам агрессии!».

— Извините, ребята, но вам лучше выйти сейчас, — сказал Линк.

Его лицо стало пунцово-красным. Он пригнулся и потянул нас вниз за собой.

— Я не хочу, чтобы мама выдрала меня перед группой поддержки.

Мы тоже пригнулись. Я открыл дверь и помог Лене выбраться из машины.

— Увидимся в классе, приятель.

Пожав руку Лены, я посмотрел ей в глаза.

«Ты готова?»

«На все сто процентов».

Мы начали пробираться между машин по краю парковки. Я не видел Эмили, но слышал ее голос у пикапа Эмори.

— Прошу вас ставить подписи!

Подойдя к машине Кэрри Дженсена, она пояснила суть акции:

— Мы создаем в школе клуб «Ангелов-хранителей "Джексона"». Нашей целью является безопасность учащихся. Мы будем сообщать дирекции об актах насилия и неправильного поведения. Мне кажется, это долг каждого ученика. Если ты хочешь присоединиться, приходи в буфет после восьмого урока. Мы проведем там первое собрание.

Когда ее голос затих на расстоянии, Лена дернула меня за рукав.

«Что все это означает?»

«Понятия не имею. Но они так увлечены, что не заметят нас. Пошли».