Прекрасные создания - Штоль Маргарет - Страница 40

«Итан, нам не следует делать этого».

«Почему? Мы же нравимся друг другу».

Хотя, возможно, я поторопился с выводами. Неужели ошибся? Я взглянул на ее вытянутую руку, которая по-прежнему покоились на моей груди. Она должна была чувствовать, как сильно билось мое сердце.

«Ты не понимаешь...»

Лена начала отворачиваться. Мне показалось, что она хотела убежать, как в тот день, когда мы нашли медальон в Гринбрайре, или как в тот вечер, когда она умчалась, оставив меня у крыльца. Я сжал пальцами ее запястье и почувствовал жар, исходивший от кожи.

— Тогда в чем дело?

Она посмотрела на меня и виновато поморщилась. Я попытался услышать ее мысли, но у меня ничего не получилось.

— Похоже, ты думаешь, что я сама могу выбирать свою судьбу. К сожалению, это не так! Похоже, тебя не впечатлило поведение Ридли. Однако она могла убить тебя — и убила бы, если бы я не остановила ее.

Она печально вздохнула. Ее глаза заблестели от набежавших слез.

— Вот в кого я могу превратиться! В чудовище! И твоя вера тут не поможет.

Я обвил руками ее шею, надеясь перевести беседу в другое русло. Но Лена не унималась.

— Мне не хочется, чтобы ты видел меня такой.

— Перестань терзать себя.

Я поцеловал ее в щеку. Она сползла с постели и высвободила руку из моих пальцев.

— Ты не понимаешь!

Она подняла ладонь и показала смазанное число, написанное синими чернилами. 122. Как будто у нас осталось только сто двадцать два дня.

— Я понял. Ты напугана. Мы что-нибудь придумаем. Нам просто нужно быть вместе.

— Мы ничего не придумаем! Ты смертный. Нам нельзя сближаться друг с другом. Я не хочу разрушать твою жизнь. Ты можешь погибнуть, если останешься рядом со мной.

— Слишком поздно.

Я слышал каждое слово Лены. Но ее увещевания лишь укрепляли мою убежденность в том, что пути назад нет. Я уже потерял голову.

Слушая все эти объяснения о чародействе из уст красивой девушки, еще можно было подумать, что они не лишены разумного начала. Но позже, вернувшись домой и забравшись в постель, я уже не находил в словах Лены никакого здравого смысла. Интересно, что подумал бы Линк по этому поводу? Я попытался представить себе ход такой беседы. «Прикинь, чувак, мне нравится девушка, но я не знаю ее настоящего имени. Она ведьма — точнее, чародейка. Через пять месяцев ей предстоит выяснить, будет ли она доброй или злой. Пока она может вызывать ураганы и бить стекла в окнах. Мы с ней нашли какой-то странный медальон и с его помощью увидели несколько сцен из прошлого. Эмма и Мэкон Равенвуд потребовали, чтобы я закопал его в землю. Этот медальон материализовался — проявился на женском портрете, который висит в холле Равенвуда. И кстати, его особняк не населен привидениями. Он просто полностью меняется каждый раз, когда я туда прихожу, чтобы повидаться с девушкой, которая жжет меня и сотрясает током одним прикосновением руки. Но я целовал ее. И она целовала меня...»

Все это казалось мне невероятным. Я закрыл глаза и погрузился в сон.

Меня разрывало на части. Колючий ветер жалил лицо. Я цеплялся рукой за дерево, сопротивляясь урагану. От его невыносимого воя болели уши. Вокруг была полнейшая круговерть. Ветки, куски земли и какие-то предметы летали и сталкивались друг с другом в воздухе. Скорость ветра умножалась с каждой секундой. Крупный град колотил по голове и рукам. Казалось, что разверзлись небеса. Нужно было отыскать какое-то укрытие. Но я не мог уйти.

«Оставь меня, Итан. Спасайся сам!»

Я не видел ее. Неистовый ветер не позволял мне открыть глаза. Однако я по-прежнему сжимал запястье Лены — так сильно, что еще немного, и сломал бы ей кость. Я не мог отпустить ее. Все, что угодно, только не это. Ветер, изменив направление, начал приподнимать меня с земли. Я одной рукой держался за дерево, а другой цеплялся за запястье Лены. Ураган стремился разлучить нас. Он отрывал меня от дерева и тянул Лену прочь. Я чувствовал, как ее рука выскальзывает из моих пальцев. У меня больше не было сил удерживать ее.

Я проснулся, содрогаясь от кашля. Кожа на лице горела от ледяного ветра. Мало того что в Равенвуде я едва не умер от холода, так теперь еще и сны изменились. Не слишком ли много переживаний для одного вечера? Дверь моей комнаты была открыта нараспашку. Это удивило меня, поскольку перед сном я закрыл ее на ключ. Не хотелось бы, чтобы Эмма обкладывала меня спящего своими колдовскими куклами. Но ведь я точно помнил, что закрывал дверной замок.

Почему мне снились кошмары? Неужели сон был связан с каким-то будущим событием? Я вздохнул и, протянув руку, включил старую лампу, стоявшую на прикроватном столике. Рядом лежала книга, которую я читал уже пару дней, — «Лавина» Нила Стивенсона. Я вытащил закладку, но странные звуки в доме заставили меня прислушаться. Шаги? Слабый шорох доносился с кухни. Похоже, отец решил устроить перерыв. Хорошая возможность пообщаться!

Спустившись по лестнице на первый этаж, я понял, что встреча с отцом не состоится. Его кабинет, как всегда, был закрыт. Из-под двери пробивалась полоска света. Значит, на кухне шумел не он, а Эмма. Сделав еще несколько шагов, я заметил темный силуэт, удалявшийся по коридору. Так быстро могла перемещаться только Эмма. Задняя дверь скрипнула и закрылась. Кто-то вошел в дом или вышел из него. После того, что случилось этим вечером, мне было необходимо увериться в своих догадках. Я метнулся в прихожую и посмотрел в окно. На улице перед домом стоял старый пикап-грузовик — «студебеккер» пятидесятого года выпуска. Эмма подошла к машине, о чем-то поговорила с водителем, затем передала ему сумку и залезла в кабину. Куда она собралась ехать на ночь глядя?

Я решил последовать за ней. Во-первых, эта женщина заменила мне мать, и я был готов сделать для нее все на свете. Во-вторых, Эмма села в ветхий грузовик незнакомого мужчины, что вызвало у меня нехорошие подозрения. Но как я мог угнаться за ними без машины? Выбора не было. Мне пришлось взять мамину «вольво». Именно на ней мама попала в аварию. Я вспоминал об этом каждый раз, когда видел ее в гараже. Сев за руль, я вновь почувствовал знакомый запах. В салоне пахло старыми газетами и «Виндексом» [24].

Вести машину ночью с выключенными фарами оказалось труднее, чем я думал. Я едва удерживал дистанцию. Судя по всему, пикап направлялся к Топкому ручью. Похоже, Эмме потребовалось срочно съездить к себе домой. Грузовик свернул с трассы на сельскую дорогу. Когда он наконец сбавил скорость и прижался к обочине, я остановился и заглушил двигатель. Эмма открыла дверь. В кабине загорелся свет. Я присмотрелся к водителю и узнал его. Это был наш почтальон Карлтон Итон. Но почему Эмма попросила Карлтона подвезти ее сюда? Да еще в такое позднее время? Я никогда не замечал у них дружеских отношений.

Эмма что-то сказала Карлтону и закрыла дверь. Грузовик, затарахтев, поехал дальше по дороге. Я вышел из машины и последовал за нашей домохозяйкой. Она всегда придерживалась спокойного уклада жизни. Что могло так сильно обеспокоить ее и заставить ночью отправиться на болота? Явно что-то более серьезное, чем срочный заказ погадать на картах.

Она зашагала по узкой дорожке к прибрежным кустам. В темноте я едва угадывал ее силуэт и полагался в основном только на хруст гравия под ее ногами. Чтобы не шуметь самому, мне пришлось идти по траве рядом с дорожкой. Я хотел выяснить, почему Эмма тайком удрала из нашего дома перед самой полуночью. И конечно, я боялся, что она заметит мою слежку.

Свое название Топкий ручей получил по вполне понятной причине. Чтобы попасть в этот поселок бедняков, вам сначала нужно было перебраться через несколько больших зловонных луж с черной водой. Если бы не лунный свет, я сломал бы себе шею, пробираясь по лабиринту из кустов и невысоких дубов, покрытых грязью и мхом. Мы приближались к топи. Я уже чувствовал болотный воздух — липкий и плотный, словно вторая кожа. У края воды виднелись плоты, сделанные из кипарисовых бревен. Эти плавучие средства напоминали ожидавшие такси. Я увидел, как Эмма ловко запрыгнула на ближайший плот и, оттолкнувшись от берега длинным шестом, начала переправляться на другую сторону болота.