Флирт - Гамильтон Лорел Кей - Страница 8

— Мне нужно будет имя вашего психотерапевта.

В глазах ее пропало легкое добродушие и мелькнула подспудно ощущавшаяся сила личности, сдерживаемая железной рукой в лайковой перчатке. Про психотерапевта я ей не поверила.

— А зачем вам его имя? — спросила она, откидываясь в кресле для посетителей, вся — воплощенная элегантность.

— Стандартная проверка, — улыбнулась я, чувствуя, что до глаз улыбка не совсем дошла. Можно было бы постараться, но я не стала. Мне не нужен был ее душевный комфорт, мне нужна была правда.

Она назвала имя. Я кивнула.

— Ему надо будет написать подтверждение, что он действительно думает, будто созерцание вашего мужа в виде зомби вам показано. У нас было несколько клиентов, которые не слишком хорошо реагировали.

— Я понимаю, что людей может травмировать вид обычного анимированного зомби, гниющего и страшного. — Она скорчила рожицу, потом чуть подалась ко мне. — Но вы поднимаете зомби, которые кажутся настоящими людьми. Мой психотерапевт сказал, что Чейз будет как живой и поначалу даже будет думать, что он живой. Если так, то что в этом может быть травматичного?

Я была уверена, что если позвоню этому психотерапевту, он ее рассказ подтвердит. Может, эта уверенность в ответе психотерапевта меня насторожила, или что-то другое, но что-то было не так в ее реакциях. Обычно горе видно даже сквозь бравое лицо. Либо она социопатка, либо ей глубоко плевать на ее покойного мужа Чейза Зелла.

— Значит, я поднимаю вашего покойного мужа в виде зомби, который может говорить и думать. Вы с ним беседуете и прощаетесь. Я верно вас поняла?

Она довольно улыбнулась и снова откинулась на спинку кресла.

— Совершенно верно.

— Я думаю, вам следует обратиться к кому-нибудь из других аниматоров в «Аниматорз инкорпорейтед».

— Но ведь только о вас говорят в один голос, что вы можете поднять зомби, который мыслит, выглядит и действует, как живой.

Я пожала плечами:

— Есть в этой стране еще парочка таких, кто может.

Она покачала головой, встряхнув дорогой прической.

— Нет, я узнавала. Все говорят, что только ваша работа гарантирует полное жизнеподобие зомби.

Тут у меня возникла нехорошая мысль.

— Вы хотите, миз Зелл, чтобы ваш покойный муж мог в последний раз — что именно сделать?

— Я хочу, чтобы он еще раз оказался живым.

— Секс с зомби, как бы ни был он жизнеподобен, все еще считается преступлением. Я не смогу вам в этом помочь, закон запрещает.

Она даже покраснела под идеальным макияжем.

— Я не намереваюсь делать с ним это когда бы то ни было снова, тем более в виде зомби. Это... это отвратительно.

— Рада, что мы в этом согласны.

Она оправилась, хотя я ее и шокировала. Приятно было знать, что это возможно.

— Значит, вы поднимете Чейза из могилы?

— Возможно.

— Почему нет? Если дело в деньгах, я удвою ваш гонорар.

Я приподняла бровь:

— Это большие деньги.

— У меня они есть. За это мне нужно, чтобы мой муж снова на несколько минут оказался в живых.

Не могу сказать, что же именно проявилось у нее в глазах в этот момент или почему оно мне не понравилось. Я слишком часто имею дело с преступниками, чтобы не быть подозрительной, и у меня хватало клиентов, чье вранье чуть не доводило меня до гибели. Для одной клиентки я подняла мужа, которого она убила, и он сделал то, что делают все убитые зомби — убил своего убийцу. И пока он не выдавил из нее жизнь, я никакой малости не могла ему приказать. Так что поневоле я стала настороженно относиться к историям, которые мне рассказывают добрые люди в кресле для посетителей.

— И что будете вы делать в эти минуты, миз Зелл? — спросила я.

Она сложила руки на груди и посмотрела на меня исподлобья. Больше она уже не пыталась выглядеть хорошенькой или безобидной. Глаза вдруг стали из зеленых серыми, и это была серость стали, как у полированного ствола.

— Вы знаете. Кто, блин, вам разболтал?

Я пожала плечами и улыбнулась ей, давая возможность гадать самой.

— Сволочь садовник, да? Надо было мне самой наточить топор.

Я, продолжая неопределенно улыбаться, посмотрела на нее приглашающим взглядом. Потрясающе, сколько человек может рассказать, если сидеть тихо и делать вид, что знаешь больше, чем показываешь.

— Я заплачу вам обычный гонорар плюс миллион долларов чистыми, без налога, и только мы с вами будем знать.

На это я уже подняла обе брови:

— Это много денег.

— Дело не в деньгах. Мне нужна месть.

Я постаралась не выразить на лице удивления. Надо, чтобы она верила, будто я знаю больше, чтобы она продолжала говорить.

— Истинно мертвым невозможно отомстить, миз Зелл. Они мертвы. Никакая месть не даст вам большего.

Она наклонилась вперед, вытянув руки почти умоляющим жестом.

— Но ведь вы же можете его снова сделать для меня живым. Он же будет верить, что жив, да?

Я кивнула.

— И вы можете это сделать без человеческой жертвы, да?

— Большинство аниматоров и с человеческой жертвой этого не может.

Она глянула на меня:

— Вы настолько самоуверенны? Или настолько хорошо владеете своей профессией?

— Самоуверенности здесь нет, миз Зелл. Только правда.

Почему-то у нее сделался довольный вид.

— Тогда поднимите его для меня. Поднимите, и пусть будет жив. Он же будет ощущать эмоции?

— Да.

— Страх? Может зомби испытывать страх?

— Тот, кто думает, что жив, и выглядит, как живой, будет бояться. Почти все они пугаются, поняв, что они на кладбище. Некоторые шарахаются, видя свое надгробье. Лучше всего, если им его не показывать. Они от этого могут перестать воспринимать ваши вопросы или вашу месть.

— Но он будет меня видеть, узнает меня? И когда я за него примусь, он будет меня бояться?

Я кивнула:

— Да...

— Прекрасно! Так вы это сделаете?

— Вы действительно собираетесь рубить вашего покойного мужа топором?

Она кивнула, и лицо ее было твердым и уверенным. Глаза поблескивали, стали совсем темно-серыми, как тучи перед бурей.

— О да, и еще как. Я его изрублю на куски, а он будет меня умолять, чтобы я перестала. Пусть думает, что я его убиваю по-настоящему.

Я посмотрела ей в лицо и хотела спросить, не шутит ли она, но знала ответ.

— Вы хотите, чтобы последним воспоминанием о муже у вас осталось, как вы его рубите топором?

Она кивнула.

— Долго вы были женаты?

— Почти двадцать пять лет, — ответила она, и это сдвинуло мою оценку ее возраста не просто «за сорок», а на «почти пятьдесят», хотя и не похоже было с виду.

— Мужчина, за которым вы были замужем, с которым вместе жили, любили когда-то, прожили двадцать пять лет — и вы хотите изрубить его в котлету?

— Ничего на свете так не хотела.

— Чем же он так вас достал?

— А это не ваше дело, — ответила она, и по лицу было видно: она уверена, что я этот ответ приму. Очевидно, теперь, когда мы сговорились о цене, она решила, что можно быть высокомерной.

— Мое, если вы хотите, чтобы я его подняла. Некоторые преступления, магические воздействия, жизненные проблемы иногда модифицируют поведение зомби, затрудняют управление им. Что он сделал такого страшного?

— Он сказал мне, что детей не хочет. Что они будут мешать его бизнесу и нашей общественной жизни. Я его любила и на эти правила согласилась. Другие подруги, бывало, пропускали пару приемов таблеток и случайно оказывались беременными, но я играла честно. Чейз не хочет детей — значит, их у нас не будет.

Глаза ее смотрели куда-то вдаль, будто не мой кабинет она видела, а что-то далекое и печальное.

— Если вы так хотели детей, мне очень жаль, что он лишил вас этой возможности.

Она снова перевела взгляд на меня, и он теперь был полон гнева, как и ее лицо. Ну и злилась же она!

— Две недели тому назад ко мне пришел какой-то молодой человек. Он мне рассказал, что недавно умерла его мать, и он нашел письма. И показал мне письма моего мужа к его матери. Фотографии их в отпуске. Он ее возил в Рим, а меня нет. Возил ее в Париж, а меня нет. Когда-то он мне сказал, что никогда не видел столь мало романтичной женщины, как я — и это одна из причин, почему он хотел видеть меня своей женой и партнером: он знал, что я не позволю никаким сантиментам встать между нами и нашим успехом и богатством, потому что я стремилась к этому так же, как и он.