Вечный инстинкт - Джордан Пенни - Страница 20

Сандер овладел тогда незнакомой девушкой и использовал ее, чтобы избавиться от ярости, кипевшей в его груди после ссоры с дедом. Причем он оправдывался тем, что она сама недвусмысленно предложила ему себя.

В ушах Сандера в тот вечер раздавался крик деда. Он видел, как опускается на стол его тяжелый кулак — в страшном гневе на то, что внук перечит ему…

Сандер нервно поерзал на стуле. Слишком поздно вспоминать о той последней ссоре с дедом и о том, что последовало дальше. Слишком поздно… Но прошлое не отпускало его. Оно наполнило настоящее непрошеными воспоминаниями, и он снова перенесся в Манчестер, в гостиничный номер, и смотрел, как Руби спит, прижавшись к нему.

В сером предрассветном сумраке послышался звонок мобильного телефона. Руби пошевелилась, не желая его отпускать, когда он встал с кровати, но так окончательно и не проснулась.

Звонила Анна. Ее волнение и шок передались Сандеру через сотни миль. Она сообщила, что нашла деда без сознания на полу в офисе и сейчас его везут в больницу.

Сандер действовал быстро. Разбудив Руби, он грубо приказал ей убираться из его постели, из его номера и из отеля. Он снова излил на нее свой гнев, к которому теперь примешивалось чувство вины, вызванное телефонным звонком.

Сандер не забыл, как Руби выглядела — шокированной и непонимающей. Несомненно, она ожидала от него гораздо большего, чем нескольких часов, проведенных вместе в постели. Потом слезы выступили на ее глазах, и она попыталась прильнуть к нему. Раздраженный тем, что девушка играет не по правилам, Сандер оттолкнул ее, достал из куртки кошелек и вынул из него несколько хрустящих пятидесятифунтовых купюр. Он еще больше разозлился, когда она стала разыгрывать истерику, попятилась от него, замотала головой, глядя так, будто он наступил на котенка. Она явно ожидала получить более щедрое вознаграждение за услуги.

Его короткое: «Одевайся, если не хочешь, чтобы администрация выставила тебя на улицу голой», — подействовало. Правда, несмотря ни на что, Сандер проводил Руби до выхода, посадил в такси, убедился, что она действительно уехала, и только затем начал готовиться к отъезду.

Позже он узнал, что дед его умер, так и не доехав до больницы, от второго обширного инфаркта.

В кабинете деда Сандер нашел документ, над которым тот работал, когда у него начался приступ. Это была статья для газеты, рассказывающая о том, что Сандер готовится объявить о своей помолвке. Чувство вины мгновенно улетучилось. Чувство вины, но не гнева. И все же Сандер до сих пор горевал о нем.

После смерти деда он еще раз поклялся никогда не жениться.

Злой рок посмеялся над ним — семена его судьбы уже были посеяны, и не только посеяны, но и дали всходы.

Сандер снова повернулся к компьютеру, но это было бесполезно. Поток воспоминаний о роковой ночи, проведенной с Руби, словно хлынул в открытую дверь, и теперь ее было невозможно закрыть.

Гостиничный номер с темной мебелью был сумрачным и тихим, тяжелые занавеси не пропускали шум улицы, но в то же время усиливали звук прерывистого дыхания Руби. Груди ее поднимались и опускались под обтягивающей, с большим вырезом кофточкой. Свет от лампы — включенной, когда расстилалась кровать, — падал на выступающие соски. Когда Руби увидела, что Сандер смотрит на них, она подняла руку, будто защищаясь от его взгляда. Сандер помнил, что этот бесхитростный жест взбесил его. Руби явно притворялась порядочной девушкой, хотя он прекрасно знал, кто она такая. Сандер разозлился на нее не меньше, чем на деда. Столкнулись два гнева и, объединившись, удвоили натиск Сандера, пробудив в нем дикое желание овладеть этой потаскушкой.

Он подошел к Руби, опустил ее руки вниз. Ее тело слегка дрожало в его объятиях. Помедлил ли он, пытаясь справиться с яростью, охватившей его, или ему просто хочется считать, что он помедлил?.. Нет, Сандер не мог справиться с собой, взять себя в руки, обуздать эмоции. Это было отвратительно. Но Руби — он это запомнил — придвинулась к нему ближе, а не отступила назад, и тогда он стащил с нее блузку вместе с бюстгальтером, обнажив груди. Его действия были инстинктивными, порожденными больше гневом, чем страстью, но вид нагой девушки, ее обнаженных грудей идеальной формы превратил его гнев в столь же сильное желание. Сандер мечтал об одном — прикоснуться к ним, поласкать их, облизать языком призывно напрягшиеся соски.

Они оба прерывисто вздохнули, будто почувствовав одно и то же стремление, одни и те же мысли. Воздух между ними, казалось, вибрировал от возникшего напряжения. Затем Руби издала тихий стон, возникший где-то в глубине горла, и это был сигнал. Сандер окончательно утратил власть над собой. Он схватил ее и принялся целовать — без всяких слов. Да они и не были нужны. Он чувствовал, как она трепещет в его руках, не разжимая губ — специально для того, чтобы подразнить. Но то была известная любовная игра, и Сандер не стал насильно раздвигать ее губы языком. Он принуждал Руби сделать это нежными, короткими поцелуями, и она наконец судорожно обхватила его затылок, вцепилась в волосы и приоткрыла губы, застонав от желания…

Сандер не забыл ощущение триумфа и ту страсть, которая охватила его. Такого он никогда не испытывал — ни до, ни после Руби. Конечно, это состояние было вызвано злостью на деда, только и всего. А Руби здесь ни при чем. Ни одной женщине не удавалось оказывать на Сандера подобное воздействие. Но, может быть, он просто остерегался женщин, которые способны так возбудить его?..

«Лучше вернуться к воспоминаниям, чем размышлять», — решил Сандер.

Они целовались, и он чувствовал, как обнаженные груди Руби упираются в его грудь. Просунув руку, он слегка отодвинул девушку и сжал ее груди… Тело его содрогнулось с необычайной силой. Ему было мало просто облизать ее затвердевшие соски, почувствовав, как трепещут они от дразнящего прикосновения. Ему всего было мало, пока он не обхватил один сосок ртом и не стал покусывать его, еще больше возбуждая Руби.

Девушка вскрикнула и задрожала. Быстро задрав ее юбку, Сандер запустил руку в неожиданно скромные, простые белые трусики и сжал упругие ягодицы. Охваченный страстью, порожденной гневом, он отнес Руби на кровать и принялся осыпать поцелуями ее накрашенный губной помадой припухший рот, одновременно срывая с себя одежду. В нем горел огонь — огонь ярости, — и Сандер совсем не думал о девушке, чье тело распростерлось под ним. Он знал только одно: овладев этим телом, он испытает облегчение.

Руби обвила Сандера руками и уткнулась лицом в его плечо, когда он разделся донага. Она притворялась, что ей стыдно смотреть на него. Но Сандер не был заинтересован в таких играх. Для него девушка была просто средством получить разрядку. А насчет того, что он чувствовал, когда она прикасалась к нему… Мускулы его напряглись при воспоминании о том, к какому результату привели ее интимные ласки. Его тело уже не могло ждать и не нуждалось в дальнейшей стимуляции. До этой ночи Сандер считал, что такое просто невозможно…

Он нахмурился. К чему ворошить прошлое? Сандер, повернув к себе монитор, попытался просмотреть почту, но не смог сконцентрироваться на работе. Разум отказывался повиноваться, в памяти вновь всплывали воспоминания, и их невозможно было отогнать. Снова и снова перед мысленным взором появлялась Руби. Он опять вернулся на шесть лет назад, в Манчестер, в гостиничный номер. Сандер закрыл глаза…

В смутном свете тело Руби казалось алебастровым, кожа ее была гладкой, без единого изъяна, тело — изящным и женственным. Свет от лампы падал на мягкий холмик между ее ног, скрытый белыми трусиками, и Сандер быстро стянул их. Он взглянул на спутанные волосы, падавшие на лицо девушки, и был удивлен, обнаружив, что она — натуральная блондинка. Сей факт слегка обескуражил его, поскольку это не сочеталось с внешним видом Руби — ярким макияжем и вызывающей одеждой.

Но если натуральный цвет волос Руби противоречил его мнению о ней, то ее срывающийся голос, наполненный благоговейным страхом, вызвал у Сандера презрение.