Благоразумная секретарша - Харт Джессика - Страница 23

Глава 9

Но я проиграла.

Первая ночь прошла ужасно, это правда, но на следующий день я так устала, что циновка показалась мне пуховой периной, я спала как убитая.

Все десять дней мы помогали жителям деревни закончить строительство медицинского центра. Они начали около двух лет назад, но деньги кончились, и стройка приостановилась. Непонятным образом Фин организовал доставку всего, что было необходимо.

Я достаточно быстро поняла, что ему это стоило невероятных усилий.

Для меня это было время прозрения. Больше, чем для остальных. Основную часть времени мы занимались тяжелым физическим трудом. Было невыносимо жарко и влажно. Единственная возможность освежиться — грязная река. Радовало только то, что работа двигалась. Видя результаты своего труда, мы забывали о грязи, сломанных ногтях и спутанных волосах.

Мысленно возвращаясь в то время, я понимаю, что самое яркое мое воспоминание — это смех. Смеялись все — и дети, и женщины. Мне казалось удивительным, что у жителей деревни такое отличное чувство юмора. Они поразили меня своей открытостью, дружелюбием, гостеприимством, и мне стало стыдно, что я плохо отзывалась об их хижинах, когда мы только приехали. Кстати, в домах было очень чисто и уютно, как я выяснила позже.

— Почему бы тебе не поддерживать такую же чистоту у себя? — спросила я Фина.

Особенно поражали женщины. Работа у них была очень тяжелая, но они делали все весело, со смехом. Некоторые из них знали пару фраз по-английски и по-французски, а я выучила несколько слов на их языке. Этого вполне хватило для общения.

Я совершенно забыла о косметике, совсем не пользовалась помадой, волосы просто убирала в хвост. Очень скоро мне стало казаться, что я уже давно все здесь знаю, и с удивлением обнаружила, что большая часть нашей командировки позади.

Я научилась различать и ценить запахи тропических джунглей, мне нравилось, что солнце садится очень быстро, как-то сразу становится темно, будто сверху набросили одеяло, что ранним утром река кажется мистической и от этого прекрасной. Постепенно я стала прислушиваться к звукам, сначала чужим и пугающим: крикам обезьян, стрекотанию насекомых, скрипу и шороху деревьев, перестала вздрагивать от грохота, когда капли дождя падали на брезентовую крышу нашего навеса.

Но больше всего меня поражал Фин. Он совершенно перестал ассоциироваться в моем сознании только с высшим обществом, вечеринками и приемами. В этой африканской деревне он был как рыба в воде. Это был его мир, он выглядел здесь намного гармоничнее, чем в офисе.

Там, где особенно оживленно смеялись, всегда был Фин. Кроме того, я обнаружила у него необыкновенную способность разрядить напряжение, заставить всех работать вместе, терпеливо решать административные вопросы и выслушивать жалобы. Я была поражена его талантом.

Как-то я наблюдала за Фином из-за угла, когда он прибивал балку на крыше. Он был собран и сосредоточен, но стоило одному из рабочих что-то крикнуть ему, поднял голову и прокричал несколько слов в ответ, вызвав всеобщий смех и веселье. Я внимательно наблюдала за ним и ощутила что-то странное и незнакомое. Фин вызвал во мне чувства, которые я не испытывала раньше, глядя на него.

Ночью я лежала и думала, что рядом с ним мне совсем не страшно, а легко и спокойно. Хотя это из-за него я здесь!

Из-за него я так изменилась.

Я чувствовала себя бабочкой, освободившейся от кокона, и не понимала, что со мной происходит.

Мне это нравилось.

Я не все время работала на стройке, еще играла с детьми на пляже, помогала женщинам готовить и заниматься хозяйством. Один мужчина взял нас с собой в джунгли и показал паука-птицееда, огромного, с мою ладонь, я не шучу.

Однажды мы с Джонатаном взяли моторную лодку и поплыли вниз по реке. Мы с ним уже нормально общались к тому моменту. Все мои мысли были о деревне и ее жителях, я почти забыла о своих чувствах к Джонатану.

Сначала мы ехали молча.

— Даже не верится, что мы когда-нибудь вернемся домой, — наконец сказал Джонатан. — Смешно вспоминать, как я боялся этой поездки, а теперь понимаю, что это было лучшее время в моей жизни.

— Я тоже думала об этом.

— Я понял, что никогда по-настоящему не знал тебя, когда мы... ты поняла... — Он замялся.

— Поняла. — Я опустила руку в воду. — Думаю, эта поездка меня изменила. Раньше я такой не была или просто не знала себя. Вместо того, чтобы ненавидеть все вокруг, я это полюбила. — Вспомнив спор с Фином, я поежилась.

— Вам с Фином хорошо вместе, я вижу, — неожиданно произнес Джонатан, — но хочу сказать, что ты удивительная, Самма. Если ты решишь расстаться с ним, может, дашь мне еще один шанс?

Я замерла. Сколько раз я мечтала услышать от Джонатана эти слова! Он их произнес. И что мне делать?

Я вытащила руку из воды и посмотрела на Джонатана:

— А как же Лори?

Еще совсем недавно он сходил по ней с ума.

— Лори вернулась к своему бывшему. Я знал, что так будет. Наши отношения — большая ошибка.

«Так, значит, использовать Лори как причину для отказа не получится, — думала я. — Причину? А зачем тебе вообще искать причину, Самма?»

— Знаю, я не ценил тебя, когда мы встречались, — продолжал Джонатан, — но сейчас понимаю, что ты лучше, чем Лори, чем другие. У нас так много общего.

— Это правда, — медленно произнесла я. Джонатан наклонился ко мне:

— У нас одинаковые взгляды, ценности, принципы.

Это, несомненно, было верно. За это я его и любила, но почему он понял это только сейчас? Время ушло безвозвратно.

— Джонатан, я...

— Все нормально, — прервал он меня, — не надо ничего говорить. Я вижу, какие у тебя отношения с Фином. Просто хочу, чтобы ты знала, какие я испытываю к тебе чувства. Я всегда буду ждать тебя, Самма.

«Ну почему он такой милый? — думала я по дороге в деревню. — Мне было бы легче услышать совсем другое».

Если бы Джонатан изменился в худшую сторону, стал ленивым, жаловался на ужасные условия, говорил, что ненавидит Камерун, тогда я с легкостью признала бы, что не люблю его.

Сейчас я была уверена — я не люблю Джонатана, хотя иногда он восхищал меня своим поведением, как никогда раньше. От этого мне было очень тяжело.

Джонатан знал репутацию Фина так же хорошо, как и я. Он не сказал бы этих слов, если бы не знал, что рано или поздно мы с Фином расстанемся.

Так и будет.

Все получилось, как говорил Фин. Жаль только, что мне это уже не нужно.

Вечером перед отъездом решили устроить прощальную вечеринку в Адуабе. Мы пили пальмовое вино и слушали звуки джунглей. Потом была музыка — зажигательные африканские ритмы, под которые невозможно не танцевать.

Думаю, я глупо выглядела, переступая в танце ногами и пытаясь повторить движения женщин, но мне было все равно. Только когда заметила, что Фин наблюдает за мной, я смутилась и остановилась. Правда, через минуту он сам уже смеялся и танцевал. Я должна была догадаться, что так и будет.

Я сидела за рабочим столом и смотрела на клавиатуру, как будто видела ее первый раз в жизни. Было непривычно находиться в офисе. Поездка на работу произвела гнетущее впечатление, мысленно я все еще была там, в Африке.

Я неуверенно включила компьютер. Сегодня надо много сделать, разобраться с почтой и прочими делами, которых накопилось немало, пока нас не было. Воспоминания о Фине и Африке никак не давали мне сосредоточиться.

Вот Фин с другими мужчинами, раздетый по пояс, как и все, перетаскивает доски.

Фин смеется и играет с детьми. Казалось, он чувствует себя очень комфортно в таком жарком и влажном климате.

Когда Фин вошел в офис, было уже начало одиннадцатого. Мне не нравилось, что он остается таким же спокойным и уверенным, как и раньше, в то время, как во мне произошли такие перемены.