Невеста герцога - Куин Джулия - Страница 38

В голосе Томаса прозвучали ледяные нотки.

— Вы полагаете, что мы попытаемся обмануть вас?

Амелия шагнула к ним. Почему никто не обращает на нее внимания? Они что, считают ее невидимой или чем-то незначительным в этой жуткой ситуации?

— Я всего лишь отстаиваю права моей дочери.

— Отец, пожалуйста. — Амелия положила руку на его локоть. Кто-то должен выслушать ее. — Подожди минуту.

— Я сказал, не вмешивайся! — рявкнул он, стряхнув ее руку. Не ожидавшая такой реакции Амелия отшатнулась, врезавшись в стол.

Томас мигом оказался рядом и, схватив ее за предплечье, помог устоять на ногах.

— Извинитесь перед вашей дочерью, — произнес он убийственным тоном.

Лорд Кроуленд опешил.

— О чем это вы, черт побери?

— Извинитесь перед ней! — загремел Томас.

— Ваша светлость, — поспешно сказала Амелия, — пожалуйста, не судите моего отца слишком сурово: Бывают исключительные обстоятельства.

— Никто не знает этого лучше, чем я, — отозвался Томас, не сводя глаз с ее отца. — Извинитесь перед Амелией, — сказал он, — или вам придется покинуть мой дом.

Амелия затаила дыхание. Казалось, они все затаили дыхание, кроме Томаса, который выглядел как древний воин, требующий того, что ему причитается:

— Сожалею, — произнес лорд Кроуленд, смущенно моргая. — Амелия, — он наконец взглянул на нее, — ты же знаешь, что я…

— Знаю, — сказала она, не дав ему закончить. Она знала своего отца, знала, каким снисходительным он обычно бывает.

— Кто этот человек? — спросил он, указав на Одли.

— Сын старшего брата моего отца.

— Чарлза? — испуганно ахнула Амелия. Мужчины, за которого должна была выйти замуж ее мать?

— Джона.

— Того, который утонул в море, любимца вдовствующей герцогини.

Ее отец кивнул, бледный и потрясенный.

— Вы уверены в этом?

Томас только пожал плечами.

— Можете сами взглянуть на портрет.

— Но его фамилия…

— Была Кавендиш при рождении, — сказал мистер Одли. — Я поступал в школу как Кавендиш-Одли. Вы сможете проверить записи, если пожелаете.

— Здесь? — уточнил лорд Кроуленд.

— В Эннискиллене. Я перебрался в Англию после службы в армии.

Отец Амелии одобрительно кивнул. Он всегда мечтал стать военным, вспомнила она. Но он не мог, конечно, унаследовав, графский титул в семнадцать лет и не имея наследника мужского пола. Кроуленд не мог риск путь жизнью последнего графа, пока не произведет на свет сына. В итоге он стал отцом пяти дочерей. Амелия подозревала, что он иногда сожалеет, что не пошел в армию. Для графства результат был бы таким же.

— Я не сомневаюсь, что он наш кровный родственник, — устало сказал Томас. — Остается только удостовериться, что он таковой по закону.

— Это катастрофа, — пробормотал лорд Кроуленд и, подойдя к окну, уставился на лужайку.

Взгляды всех собравшихся последовали за ним. На что еще им было смотреть в притихшей комнате?

— Я подписал брачное соглашение с полным доверием, — сказал он не оборачиваясь. — Двадцать лет назад.

Глаза Амелии расширились. Она никогда не слышала, чтобы ее отец говорил так. Его голос был напряженным, едва сдерживаемым, как туго натянутая струна, дрожащая и готовая лопнуть в любой момент.

Он резко повернулся к ним.

— Вы понимаете? — спросил он. Трудно было сказать, к кому он обращается, пока его взгляд не остановился на лице Томаса. — Ваш отец явился ко мне со своими планами, и я согласился ними, уверенный, что вы законный наследник герцогства. Моя дочь стала бы герцогиней. Герцогиней! Неужели вы думаете, что я отдал бы свою дочь, если бы знал, что вы не более чем… чем…

Его лицо налилось краской и исказилось, пока он пытался сообразить, кем является Томас или кем станет, если претензии Одли подтвердятся. Амелии стало дурно и из-за нее самой и из-за Томаса.

— Можете называть меня мистером Кавендишем, если пожелаете, — сказал Томас с пугающим спокойствием. — Если вы считаете, что это поможет вам свыкнуться с этой мыслью.

Но ее отец еще не закончил.

— Я не позволю обмануть мою дочь. Если не докажете, что вы законный герцог Уиндем, можете считать помолвку расторгнутой.

«Нет!» — хотела крикнуть Амелия. Отец не может так просто разорвать помолвку. Он не может так поступить с ней. Она устремила лихорадочный взгляд на Томаса. Наверняка он должен что-то сказать. Между ними что-то произошло. Они больше не чужие друг другу. Она небезразлична ему. Он будет сражаться за нее.

Но нет.

Ее сердце упало, налившись свинцовой тяжестью.

Он не будет спорить с ее отцом.

Потому что, когда ее мозг достаточно прояснился, чтобы сосредоточиться на его лице, она увидела, что он кивнул и добавил:

— Как пожелаете.

— Как пожелаете, — повторила она, не в состоянии поверить. Но никто не услышал ее потрясенного шепота. Это был шепот женщины, которую никто не замечает.

На нее они не смотрели: никто из них, даже Грейс.

И тут ее отец повернулся к мистеру Одли и указал на него пальцем.

— Если окажется, — заявил он, — что герцог Уиндем — вы, то вы женитесь на ней.

Позже этим вечером и каждый вечер в течение многих недель Амелия оживляла это мгновение в своей голове. Она видела, как ее отец поворачивается и указывает пальцем, слышала его голос, видела шок на лицах собравшихся, видела ужас мистера Одли.

И каждый раз, когда снова прокручивала эту сцену в уме, она что-нибудь говорила: что-нибудь умное или что-нибудь резкое, а может, что-нибудь остроумное или что-нибудь возмущенное.

Но всегда она говорила.

Однако в реальности она ничего не сказала, ни слова. Собственный отец пытался навязать ее мужчине, которого она не знала, в присутствии людей, которых она знала, а она… ничего не сказала.

Она даже не ахнула. У нее было такое чувство, словно ее лицо окаменело, как у какой-нибудь жуткой горгульи, застывшей в вечной муке.

Но она не издала ни звука. Отец, возможно, гордился ее поведением. Никаких женских истерик с ее стороны не было.

Мистер Одли казался не менее потрясенным, но овладел собой гораздо быстрее, пусть даже у него вырвалось:

— О нет.

Амелия думала, что ее стошнит.

— Женитесь, — произнес ее отец предостерегающим тоном. Амелия знала этот тон. Он не часто прибегал к нему, но никто не решался перечить ему, когда он говорил подобным тоном. — Вы женитесь на ней, даже если мне придется препроводить вас к алтарю под дулом пистолета.

— Отец, — сказала она дрогнувшим голосом, — ты не можешь этого сделать.

Но он не обратил на нее внимания. Наоборот, он сделал еще один яростный шаг к мистеру Одли.

— Моя дочь помолвлена с герцогом Уиндемом, — прошипел он, — и выйдет за него замуж.

— Я не герцог Уиндем, — возразил Одли.

— Пока, — парировал отец. — И возможно, никогда им, не станете. Но я намерен проследить, чтобы истина была установлена. И позабочусь о том, чтобы моя дочь вышла замуж за того мужчину, за которого следует.

— Это безумие! — воскликнул мистер Одли. Он был заметно расстроен, и Амелия чуть не рассмеялась от иронии происходящего. На это стоило посмотреть, чтобы мужчина пришел в такую панику от одной только мысли о женитьбе на ней.

Она посмотрела на свои руки, наполовину ожидая увидеть фурункулы или полчища саранчи, ползущей через комнату.

— Я даже не знаю ее, — заявил мистер Одли.

На что ее отец ответил:

— Подумаешь, проблема!

— Вы сошли с ума! — выкрикнул мистер Одли. — Я не собираюсь жениться на ней.

Амелия закрыла ладонями лицо. Ее голова кружилась. И она не хотела поддаваться слезам ни за что на свете.

— Прошу прощения, леди Амелия, — пробормотал Одли. — Ничего личного.

Амелия нашла в себе силы кивнуть — не слишком грациозно, но хотя бы любезно. Почему никто не обращается к ней? Почему никто не спрашивает ее мнения?

Почему она не в состоянии постоять за себя? У нее было такое ощущение, словно она наблюдает за всем происходящим издалека. Она может кричать, вопить, но никто не услышит ее.