Сердце волка - Хольбайн Вольфганг - Страница 72

— И в больнице вы оказались совершенно случайно, — вмешался Вестманн.

— Вовсе нет. Я приехал для того, чтобы попрощаться со Штефаном и Ребеккой. Я послезавтра уезжаю в Штаты.

— А они что, ваши друзья? — спросил Дорн.

— Ну не то чтобы большие друзья, — начал Уайт. — Мы познакомились на обратном пути из Боснии, и мне не хотелось бы уезжать, не сказав им «гуд-бай».

— Совместные приключения сплачивают людей, не так ли? — заметил Дорн. — Это вполне объяснимо. Господин Мевес мне об этом рассказывал.

Дорн был прекрасным актером. Его слова прозвучали настолько естественно, что даже Штефан невольно на пару секунд задумался над тем, что же он, черт возьми, рассказывал Дорну, хотя до этого был уверен, что ничего не говорил ему по этому поводу.

Однако и Уайт прекрасно владел собой. Ничто ни в выражении его лица, ни в манере держаться не выдало ни испуга, ни какой-либо другой негативной реакции на слова Дорна. Он невозмутимо покачал головой.

— Не такое уж это было и приключение. Я всего лишь отвечал за транспорт. Я даже не выходил из вертолета, хотя очень хотелось. — Он вздохнул. — Возможно, вы заблуждаетесь, как и многие другие люди. Я тоже, по правде говоря, раньше так же заблуждался. Моя работа не такая уж захватывающая и опасная и вовсе не наполнена разнообразными событиями, как можно было бы предположить. На самом деле это не так. Иногда мне очень не хватает какого-нибудь маленького приключения.

— А это что? — Дорн указал кивком на висевшую на перевязи руку Уайта.

Американец состроил гримасу и глубоко вздохнул.

— У провидения тоже иногда бывает своеобразное чувство юмора, — произнес он. — Я лечу в страну, охваченную войной, вывожу оттуда двоих людей, которые безумно рады уже тому, что остались живы, и не получаю при этом ни единой царапины. А по дороге из аэропорта домой меня делает инвалидом какой-то таксист, который за двадцать марок чаевых решает пренебречь правилами дорожного движения.

— А с какой стати армия США вдруг послала свой вертолет в охваченную войной страну, чтобы вывезти оттуда двоих граждан Германии?

На лице Уайта по-прежнему светилась безупречная улыбка.

— Исключительно из гуманных соображений. Я уверен, что ваши ребята поступили бы по отношению к моим соотечественникам точно так же, если бы оказались где-то неподалеку.

— А если бы этот их поступок был не случайным, то они точно так же старались бы это скрыть, — предположил Вестманн.

— Совершенно верно, — невозмутимо ответил Уайт. — Но это было не более чем… Впрочем, не будем об этом. — Он повернулся к Ребекке. — Я могу зайти позже, если помешал вашему разговору.

— Не стоит, — возразила Ребекка.

Она произнесла это излишне поспешно и чуть громче, чем следовало бы. А еще в ее голосе — Штефан не мог понять почему — прозвучал испуг. В течение нескольких секунд не только Штефан, но и Дорн, и Вестманн, и особенно Уайт удивленно смотрели на нее. Затем Ребекка выдавила из себя смущенную улыбку и добавила уже совершенно другим тоном:

— Я знаю, как сильно вы заняты. У вас может не оказаться времени снова посетить меня.

Последнее предложение она произнесла с интонацией вопроса, бросив на Дорна и его коллегу многозначительный взгляд.

Дорн ничего не сказал, а Вестманн наконец-то расправил сложенные на груди руки, оттолкнулся от подоконника и, сделав несколько шагов вперед, остановился между кроватью Ребекки и Штефаном.

— Что такое важное случилось, что вы непременно хотели нам об этом рассказать?

— Я…

В голове у Штефана лихорадочно зароились мысли. Он понял, что ему не следует рассказывать о Соне и ее братьях. По крайней мере в данный момент, в присутствии Уайта. Кроме того, нужно было заранее подготовить Ребекку. Хватит с нее уже неприятных сюрпризов. Поэтому Штефан решил, что попытается ограничиться только частью правды и расскажет Дорну только то, что тот и так рано или поздно все равно узнает.

— Меня кто-то преследовал, — начал Штефан.

— Преследовал? Где? И когда? — выпалил Вестманн.

— По дороге в больницу, — ответил Штефан. Едва произнеся эти слова, он тут же осознал, что так и не ответил на вопросы Вестманна, и поспешно добавил: — Автомобиль с двумя парнями. Какая-то японская модель… как мне показалось.

— Как вам показалось? — переспросил Вестманн. — Может, вам всего лишь показалось и то, что вас кто-то преследовал?

— Они были вооружены и настроены весьма решительно, — продолжал Штефан.

Теперь он говорил, повернувшись к Дорну. Быть может, единственно правильной манерой поведения по отношению к Вестманну было полное его игнорирование.

Вестманн хотел что-то сказать, но Дорн остановил его еле заметным жестом.

— Японский автомобиль? — спросил он. — Случайно не «хонда»?

Штефан кивнул:

— Думаю, что «хонда». А почему вы это спросили?

— На какой машине вы ездите, господин Мевес? — продолжал Дорн. — На темно-синем БМВ?

— В данное время — да. Хотя эта машина принадлежит моему шурину.

Глаза у Вестманна едва не вылезли из орбит:

— Так это были вы?

— Что это значит? — спросила Ребекка.

Уайт ничего не сказал, однако Штефан краешком глаза заметил, что американец слегка напрягся.

— Вы об этом уже слышали? — поинтересовался Штефан.

Дорн рассмеялся, однако как-то коротко, сухо и без особой радости.

— Я, знаете ли, знаком кое с кем из полиции. К тому же об этом трудно было не услышать: вы едва не оставили в руинах добрую половину центральной части города.

— Что произошло? — резко спросила Ребекка. — Штефан! Я хочу знать, что произошло!

— И я тоже, — сказал Дорн.

— А еще наши коллеги из дорожной полиции тоже хотят это знать, — добавил Вестманн. — Надеюсь, вы в состоянии передвигаться пешком, Штефан. Ваши водительские права!

— Помолчите, Вестманн, — перебил Дорн, даже не взглянув на своего коллегу. — Итак?

— Я и сам толком не понял, что произошло, — начал объяснять Штефан, и это было весьма близко к правде. — Я знаю только то, что эти двое парней за мной гнались.

— Вы носились как сумасшедший по всему городу, разбив при этом с десяток автомобилей и подвергая себя и множество беззащитных людей смертельной опасности, и все из-за того, что вам показалось, будто за вами кто-то гонится?!

Дорн покачал головой. Он выглядел необычайно рассерженным, но у Штефана почему-то возникло ощущение, что истинная причина недовольства инспектора заключается в чем-то ином.

— Кто-то покалечился? — спросил Штефан.

— Нет, — ответил Дорн. — И благодарите Бога, что этого не произошло. В противном случае я вас немедленно арестовал бы.

— Я не знаю, кто эти парни! — вдруг совершенно не к месту заявил Штефан. — Черт возьми, какой смысл мне это скрывать? Когда они бросились за мной вдогонку, я не на шутку испугался!

— А может, вы все-таки их знаете? Вы ведь позвонили нам еще до того, как они стали вас преследовать, — выпалил Вестманн.

Штефан мысленно поблагодарил Вестманна за подобный выпад: теперь у него была отговорка и он сказал то, что давно уже вертелось у него на языке:

— У меня было ощущение, что за мной кто-то следит. С самого утра. Я подумал, что это, наверное, ваши люди, и хотел по этому поводу с вами поговорить.

— Не такая уж вы важная птица, чтобы устраивать за вами слежку, — съязвил Вестманн.

Дорн состроил недовольную гримасу, но так ничего и не сказал. Он, похоже, не поверил ни единому слову Штефана.

— Ладно, — произнес он через пару секунд, вздохнув. — Я разберусь с этим. Однако мне будет очень трудно это сделать, если вы что-то от меня утаиваете.

Штефан как бы невзначай сделал шаг вперед, слегка повернулся к Дорну и стал так, чтобы Ребекка при этом не могла видеть его лица.

— Быть может, вы и правы, — согласился он. — Я расскажу все, что вам нужно знать. Но не сейчас. Позже, в вашем кабинете. Я зайду к вам после обеда.

— Вам что, нужно время, чтобы придумать более правдоподобную историю? — спросил Вестманн.