Убийца - Бубела Олег Николаевич - Страница 41

– То же, что и обычно, – ответил я.

– Что, сначала опять скакать, а потом бить кочевников?

– Ага.

– Это понемногу начинает надоедать, – вздохнул Крот.

– Обычный конвейер, – пожал я плечами.

– Что? – не понял парень.

– Конвейер – это однообразная работа, которую человек выполняет ежедневно, – пояснил я. – Буквально это означает всего одно действие, которое человек повторяет в течение дня тысячи раз. В моем королевстве многие считают, что любая работа, не связанная с творчеством, в один прекрасный миг превращается в конвейер. Вот тогда это плохо.

– Почему?

– От конвейера люди тупеют. Не сразу, а постепенно, изо дня в день, сами того не замечая, они становятся все более ограниченными и вскоре качественно не могут выполнять никакую другую работу.

Крот вздохнул:

– Страшные порядки в твоем королевстве. Я бы не хотел так работать.

– А ты уже на конвейере, – обрадовал я парня и посмотрел на ошеломленное выражение лица, которое продемонстрировал Крот после моих слов.

– Почему?

– А мы вот уже который день только и делаем, что выполняем одно и то же действие – мы убиваем. Это тот же самый конвейер, только с другой направленностью движущейся ленты. Ты ведь уже почувствовал, что тебе это начинает надоедать? Это первый признак конвейера. Сначала неудобство, потом раздражение, потом злость, ну а после – безразличие и скука.

– И что, нет никакого выхода?

– Почему, выход всегда есть, иногда там же, где и вход. Можно сменить деятельность, можно сделать ее более разнообразной, творческой, а можно привыкнуть и смириться – это самый простой вариант.

Видя, что Крот не понимает, я пояснил:

– Можно потерпеть все эти стадии раздражения, злости и безразличия и дождаться последней стадии. Удовлетворения. Дело в том, что когда конвейер добьется того, что человек отупеет настолько, что больше не сможет делать ничего другого, то эта работа станет доставлять ему удовольствие. Наш мозг хитро устроен и может подстраиваться под любые изменения окружающей среды, иначе мы бы все просто свихнулись. Именно поэтому человеку через определенное время будет казаться, что работа на конвейере доставляет ему удовольствие.

Мы немного помолчали, и Крот, переварив услышанное, уточнил:

– Значит, чтобы не отупеть, нужно сменить работу?

– Или сделать ее более творческой, – ответил я.

– Это как?

– Это значит – делать то, что нравится именно тебе, творить, реализовывать себя. Для классического конвейера это мало подходит, но в других случаях это обычно помогает.

– Я все равно не понял, – сказал Крот. – То есть ты предлагаешь мне не просто убивать степняков, а еще делать это так, чтобы мне самому нравилось?

Я хмыкнул:

– У нас даже такое выражение есть: «Любая деятельность должна доставлять удовольствие». Поэтому, говоря откровенно, ты абсолютно прав.

– Но это ведь дико и... неправильно! – сказал Крот.

– Согласен, но это всего лишь один из вариантов.

Парень тяжело вздохнул, и я понял, что с этим нужно завязывать. Решил блеснуть своими знаниями, да так, что мой собеседник практически ослеп. Не вовремя это, да и абсолютно не нужно ему. Я понял, что думал в этот момент именно о себе, возвращаясь к своему разговору с Темнотой. Хоть я сам не хотел превращаться в бездушного монстра, но конвейер вполне может из меня его сделать. Еще с десяток лагерей, и мне будет уже абсолютно на все наплевать. Нет, с этим нужно заканчивать или переходить на новый уровень действий, но перед этим необходимо успокоить Крота.

– Слушай, не принимай близко к сердцу все, что я сейчас сказал. У нас всех есть еще время, чтобы остаться собой. Просто я хотел сказать, что нужно быть готовым к таким изменениям в себе и прислушиваться к своей душе, иначе в один прекрасный момент можно обнаружить, что стал хладнокровных убийцей или законченным насильником. Ты первым почувствовал этот звоночек, поэтому я тебе все это и рассказал, остальные еще даже и не подозревают об этом... Да и не нужно им забивать головы. Большинство просто не поймет, а многие еще и скажут, что я раньше говорил совсем другое. В общем, запомни одно – каждый решает сам для себя, и у всех есть свобода выбора.

Крот выслушал все это и сказал:

– Алекс, но мы же не можем сейчас остановиться, ведь так?

– Да, – кивнул я. – Нам нужно закончить войну, а потом проблема конвейера решится сама собой.

– Фу-ух! – облегченно выдохнул Крот. – Ну и напугал же ты меня, Алекс. А зачем же ты мне все это рассказал, если все равно все скоро кончится?

– А ты уверен, что скоро? – посмотрел я на него.

Крот не нашелся, что ответить, а я добавил:

– Я просто зацепился за твои слова, что все это тебе начинает надоедать, и решил кое-что рассказать. Просто чтобы ты знал. Я не думал тебя пугать, просто хотел заставить задуматься.

После моих слов наступило молчание, нарушенное возгласом Трита:

– Обед готов!

Я быстро послал приятную новость всем спящим парням и велел заодно разыскать наемников и пригласить их присоединиться к нашей трапезе. Выслушав отзывы просыпающихся парней, я поднялся и пошел за своей порцией. Крот тоже встал с задумчивым видом. Вероятно, мои слова все же не были напрасной тратой времени.

– Алекс, значит, я тоже могу в один прекрасный момент превратиться в насильника? – спросил он, когда щедрый Трит выделил каждому из нас по две миски с мясным супом и пшенной кашей под соусом.

– Нет, ты же задумался над моими словами, значит, будешь теперь размышлять над своими действиями и теми чувствами, которые они у тебя вызывают. Так что если ты заметишь начало подобного превращения, то сможешь его остановить. Хотя возможен вариант, что тебе понравится то, что ты ощутишь, и тогда это превращение пройдет быстро и осознанно. Как я и говорил раньше, все зависит только от тебя.

– Понятно, – пробормотал Крот, задумчиво сидя над дымящимися тарелками. – Спасибо, что просветил, Алекс.

– Не за что, – ответил я с набитым ртом. – Ешь давай!

К нам постепенно присоединялись ребята, отдавая должное обеду и нахваливая мастерство Трита. Наемники также осчастливили нас своим присутствием, прибыв в полном составе. Судя по их виду, Даркин с компанией так и не успели отдохнуть и выглядели измотанными, но, похоже, успели прийти к определенным выводам в своих обсуждениях. Знать бы еще, какими они были, а то я прямо начинал нервничать. Одно дело – расчет и планирование, и совсем другое – результаты, которые могут быть противоположными.

Когда я приканчивал свой обед и раздумывал, не попросить ли у Трита добавки, ко мне подошли двое бывших рабов и сообщили, что Снежана велела им узнать у меня маршрут. Расстелив на земле карту, я подробно объяснил, как быстрее всего попасть в Город, рассказал обо всех ориентирах по пути и добился того, чтобы они запомнили все назубок. Теперь точно не потеряются. Максимум через двое суток они должны достичь Города, если ничего непредвиденного не случится. Хотя доставка продовольствия в лагеря пока не планировалась, разъезды степняков по пути также не должны были попадаться... Короче, главное – чтобы степные хищники не напали, и все будет замечательно.

Объяснив маршрут, я отправился с ними. Просто потому, что захотелось еще раз увидеться с графиней. Подойдя, я не пожалел о своем желании. Снежана как раз отдавала последние указания по поводу запасов воды, причем сама сидела на лошади, ничуть не стесняясь того, что на ней мужская одежда, а на поясе болтается кинжал. Заметив меня, графиня пришпорила лошадку и подъехала ко мне, кивком отпустив двух проводников. Продемонстрировав мне навыки неплохой наездницы и соскочив на землю, она лукаво поинтересовалась:

– Ну и как впечатления?

– Потрясающе! – искренне ответил я. – Если бы не было войны, я бы предложил вам выйти за меня замуж.

Снежана улыбнулась:

– Мне приятно это слышать. Это первый комплимент за последние несколько десятиц.

– Уверяю вас, далеко не последний, – усмехнулся я.